Роберт Рэдклиф - Разрушители плотин (в сокращении) Страница 21

— Или надеремся!

— Вот-вот. На всю затею уйдет не больше восьми часов. А теперь подойдите, взгляните. — Он шагнул к трем столам и сбросил ткань. На каждом стоял точный макет одной из плотин вместе с окрестностями. — Я хочу, чтобы вы запомнили их во всех подробностях, чтобы они отпечатались у вас в мозгу, чтобы потом вы могли обнаружить и опознать их с закрытыми глазами.

— Слава богу, все-таки не «Тирпиц», — пробормотал кто-то из звена Питера. — С этими хоть есть какой-то шанс.

Вскоре все сгрудились вокруг макета Зорпе.

— А на вид не очень страшная, а, парни? — сказал Маккарти после паузы.

— Тут нет башен, чтобы прицеливаться, — заметил Киви. — Придется прикидывать расстояние по береговой линии.

— Подход довольно удобный, высоких гор рядом нет.

— Эдер, пожалуй, хуже, — сказал Барлоу. — Места на подход мало, берега крутые. Вот это уж точно крепкий орешек.

— А как их обороняют? — Джейми все разглядывал макет Зорпе. — Вот этот городок, Лангшайд, там есть зенитки?

— Неизвестно, — ответил Маккарти. — Вот сегодня ночью и выясним.

Тесс, волнуясь, дожидалась на заднем сиденье машины Квентина, стоявшей в тихом переулке неподалеку от ограждения периметра. За рулем сидела Хлоя Хиксон, водитель Квентина.

— Я вам очень признательна за помощь, — сказала Тесс.

— Да не за что. Я только выполняю распоряжения капитана.

— Вы это уже сказали. Гм… а он здоров?

— Отдыхает. Он неважно себя чувствует. А почему вы спрашиваете?

— Просто надеялась его увидеть. Поблагодарить. За все, что он для меня сделал. Вернее, для нас.

— Вы можете отблагодарить его по-другому.

— Да. — Тесс, собственно, не поняла, о чем речь, и подумала было про блокнот Брендана, но тут заметила за оградой какое-то движение. — Вот и Питер! — шепнула она. — Не ждите, пожалуйста. Я вернусь пешком.

Она выскользнула из машины и поспешила навстречу. Через секунду они прижались к ограде, неловко поцеловались.

— Тесс, слава богу! Ты в порядке?

— В порядке, только соскучилась. — Она услышала, как сзади отъехала машина. — А ты?

— Все нормально. Только без тебя плохо. Все считаю дни.

— И я. Как там дела?

— Все в силе, Тесс! И случится очень скоро. А как только закончится, я вернусь, отыщу тебя, и мы уедем отсюда — от Брендана, от всего этого.

— Скорее бы. — Он встала на цыпочки, и они снова поцеловались.

— А новости есть? — продолжал Питер. — Ты что-нибудь узнала? В агентстве по усыновлению?

— Нет. Ничего принципиального. — Она улыбнулась. Не скажет она ему пока ничего важного, ничего, что может его отвлечь. Сейчас — только о хорошем или повседневном. — Зато — знаешь что? Ко мне приезжал папа!

— Надо же! Когда?

— На прошлой неделе. Раз — и объявился. Благодаря тебе. Сказал, ты заходил к ним, говорил обо мне, и на него это произвело впечатление. Он приехал, чтобы снять груз с души.

— Вот замечательно! А что мать?

— Может, и она передумает.

— Тесс, как это здорово, у меня как камень с души! — Он оглянулся. Издали доносился шум — в мастерских полным ходом шла работа. — Мне нужно идти, тут каждые четверть часа проходит патруль.

— Постой! — Она завела руки за спину. — Хочу отдать тебе это. — Она передала через ограду медальончик со святым Христофором. — Пусть он сохранит тебя от бед в пути.

Он посмотрел на медальон, поблескивавший в лунном свете.

— Спасибо, Тесс.

— Храни тебя Господь, Питер. — Она в последний раз прижалась к проволоке, дотронулась губами до его губ. — И я тоже буду с тобой, все время буду рядом.

Они еще раз поцеловались, потом он исчез в темноте.

Хлоя же тем временем подъехала к главным воротам, предъявила пропуск, поставила машину и торопливо зашагала в сторону квартиры Квентина. На стук ей не ответили. Она поколебалась мгновение. Они виделись там же два часа назад, и выглядел он ужасно: бледный, весь в поту, чуть не бредящий в лихорадке. Она постучала снова, не дождавшись ответа, дернула дверь — та оказалась не заперта — и вошла. В комнате горел лишь ночник, Квентина она увидела не сразу. Зато в ноздри ей ударил запах: этиловый спирт — его она узнала — и что-то еще. Сладковатое, тошнотворное.

Он лежал в постели в беспамятстве. Рубашка прилипла к груди, правая рука в перчатке бессильно свесилась, а в левой он сжимал хирургическую маску, прикрепленную резинкой к кроватному столбику.

— Квентин? — прошептала она испуганно. — Квентин?

Через десять минут явился Уитворт с врачом базы.

— У него жар, — сказал врач, оттянув веко Квентина.

— Какой-то вирус? — спросил Уитворт.

— Никак нет, сэр. — Врач бережно поднял правую руку Квентина. — Причина в этом. Гангрена.

— О боже. Что же делать?

— В госпиталь. Незамедлительно.

— Я его отвезу, сэр, — тут же вызвалась Хлоя.

Врач шагнул назад.

— Его нужно в Ист-Гринстед. К Макиндо. Там его история болезни, и вообще Макиндо — последняя надежда. Я поставлю ему капельницу и отправлю с ним санитара.

— Поторопитесь. Я позвоню в Ист-Гринстед. — Уитворт посмотрел на Квентина. — Бедняга. А я-то хотел как лучше, хотел ему помочь пережить то, что он больше не будет летать. Чтобы у него было дело, чтобы он чувствовал себя полезным. А его давно нужно было отправить к Макиндо. Я только все испортил.

— Никак нет, сэр, — ответила Хлоя. — Вы ему очень помогли, я это видела. А это — право же, не ваша вина.

Воскресенье, 16 мая, было заполнено лихорадочной деятельностью. Подготовить эскадрилью «Ланкастеров» к боевому вылету — непростая задача, она требует скоординированных действий сотен людей: заправщиков, оружейников, сигнальщиков, радиотехников, механиков, укладчиков парашютов, планировщиков, поваров, водителей, не говоря уж о ста сорока членах экипажей двадцати самолетов. Подготовка в этот день 617-й эскадрильи требовала в разы больших усилий — нужно было проверить новое радиооборудование, подготовить штурманские карты, коды, сигналы, а главное — само оружие.

Часы летели. Вскоре все перестали притворяться, что речь идет об очередном учебном вылете. Летному составу подали обед — традиционный пир из бекона, двух яиц, чая и поджаренного хлеба без ограничений: такой неизменно готовили перед боевой операцией. Разговоры были скупыми, напряжение ощутимым, официанты обменивались взглядами — все знали, что в эту ночь парням предстоит настоящий бой. Потом были новые инструктажи — что тоже говорило о многом. Прогноз погоды, планерка для штурманов, для бомбардиров, а к вечеру — еще один полный инструктаж для всех экипажей. Наконец, всего за несколько часов до взлета, все они узнали, куда и зачем летят. Как и раньше, Гибсон прошелся по всем деталям операции, Барнс Уоллис объяснил научную часть, Кохрейн произнес пламенную речь о героизме.

И вдруг, когда солнце начало клониться к закату, над Скэмптоном повисла тишина. Работа завершена, двадцать «ланкастеров» стоят на стоянке — заправленные, с боекомплектом, готовые к вылету. Члены экипажей надели летную форму, забрали ремни, парашюты, спасательные жилеты, и все вышли в летние сумерки ждать — курили, переговаривались или просто смотрели на широкие просторы Ланкашира в задумчивом молчании.

В 20.30 Гибсон получил последнее подтверждение. Погода над всей Европой ясная, на плотинах не замечено никакой необычной активности, отвлекающие маневры начаты, можно приступать к операции «Честайз». В щегольском галстуке и рубашке с короткими рукавами, оплетенный парашютными лямками, в трофейном спасательном жилете он прошелся между товарищами, подбадривая их шутками, острым словом, рукопожатием. Потом, почти в девять, Гибсон словно случайно взглянул на запястье.

— Ну что, ребята. Если верить моим часам — пора.

Глава 8

Началось все вполне обыденно. Все экипажи, кроме третьего звена, заняли свои места и приготовились к взлету. В 21.15 Гибсон выпустил красную ракету — сигнал к запуску двигателей. Шестьдесят «мерлинов» взревели в пятнадцати «Ланкастерах», но в одном, «Квине» Маккарти, обнаружилась утечка охлаждающей жидкости, пришлось его заглушить. Питер с Дядькой с нетерпением ждали в кабине «Вики». Звено Маккарти должно было взлететь за десять минут до звена Гибсона. Ведущим был Большой Джо, ему доверили честь поднять 617-й эскадрилью в воздух. «Вики» взлетал вторым.

— Знаешь что, приятель? — Дядька смотрел, как фургоны техобслуживания несутся по полю к «Квину». — Надо брать дело в свои руки.

— Верно. — Питер потянулся к ручкам газа, отпустил тормоза и начал длинную рулежку в конец полосы. За ним последовали остальные — «Квин» же остался на месте.

У контрольной вышки, следуя традиции Бомбардировочного командования, собралась толпа провожающих. Вспыхнул зеленый свет, Питер прибавил газ, развернул перегруженный бомбардировщик по ветру и начал разбег. Самолет стал медленно, неохотно разгоняться, между стойками шасси неуклюже свисала огромная бомба. Хвост «ланкастера» задрался, «мерлины» взвыли, потом мощно загудели — «Вики» набирал скорость. И вот огромная машина уже напоминала стремительно взлетающего лебедя — двигатели поют, закатное солнце сверкает на крыльях; по толпе провожающих пронесся вздох облегчения — самолет победоносно взмыл в вечерний воздух, убрал шасси и повернул к востоку, в сторону моря. Операция «Честайз» началась.