Падение "Морского короля" - Астон Марк Страница 22

Темные, черные как гранит, горы круто поднимались над береговой линией. Каждый овраг и лощина были плотно укрыты льдом и снегом, а их высокие вершины были затянуты густыми облаками, которые закрывали небо от горизонта. Это зловеще выглядело, и сильный ветер постоянно швырял нас из стороны в сторону. Размышляя о четырех днях, которые мы планировали провести в таком неприветливом месте, я подумал про себя: давай поднимемся туда, сделаем это, а потом уберемся к черту. Моей следующей мыслью было: «Черт! Что это было, черт возьми?», когда «Уэссекс» сильно ударило в бок внезапным шквалом снежной метели и мир за иллюминатором фюзеляжа внезапно превратился в непроницаемую мглу густой молочной белизны.

Прошли минуты подъема вслепую, но они, казалось, тянулись целую вечность. Только логика подсказала мне, что мы. должно быть, все еще набираем высоту, когда звук двигателей изменился, а хлопки лопастей вертолета подсказали, что мы вот-вот приземлимся. Борттехник открыл дверь отсека вертолета в нескольких футах от ледника, и ледяной порыв ветра немедленно вонзился внутрь кабины.

Мы выбрались наружу, когда колеса коснулись земли, и борттехник завопил нам, чтобы мы отошли, прежде чем помочь нам вытащить наши волокуши, отягощенные боеприпасами, оружием, палатками, рациями, батареями и едой. На мгновение струя тепла вырвалась из больших выхлопных отверстий вертолета, обвившись вокруг внешней стороны двери. Затем температурный удар обрушился на нас во всю свою дикую проникающую силу, пробив несколько слоев одежды, включая белые камуфляжные нейлоновые зимние маскхалаты, надетые на нас. Мне казалось, что мы были голыми. Ветер соперничал с шумом двигателей, а означало, что нам приходилось кричать, чтобы быть услышанными, что также выSASывало дыхание из наших легких.

Я взглянул на Бильбо, когда мы боролись с волокушей. На его лице было написано: «Я не хочу быть здесь». Чертовски верно, подумал я. Я тоже не хочу быть здесь, приятель! Мы отвернулись от вертолета и опустились на колени, чтобы защититься от острых, жалящих ледяных кристаллов, выброшенных нисходящим потоком лопастей его несущего винта, когда он поднимался в воздух. Снежный мост, на который он приземлился, внезапно сложился сам по себе и мгновенно рухнул в расщелину, которую он прикрывал. Затем все вертолеты исчезли, как будто их засосало и поглотило кружащимся снегом, шум их двигателей внезапно исчез, оставив нас наедине со злобным воем пронзительного ветра. Взяв себя в руки, мы начали, трясясь, выстраиваться в цепочку.

- Держитесь вместе. Сохраняйте темп и следите за скрытыми расщелинами, - прокричал Лофти, перекрикивая ветер. - Мы поменяемся местами и будем по очереди тащить волокуши, когда поднимемся выше.

Затем мы наклонились вперед, навстречу шторму, и начали подниматься.

Ледник был не слишком крутым, но без снегоступов или лыж наши стандартные ботинки погружали нас по колено в снег, с каждым, истощающим энергию, шагом. Если мы проламывались через тонкий снежный наст, то проваливались до пояса или плеч, и должны были пробиваться сквозь осыпающийся снег, проклиная свое несчастье, но признавая нашу удачу в том, что расселина могла быть значительно глубже.

Каждый нес свою винтовку и РПС, которая была набита боеприпасами, и к ним добавлялись 23 килограмма, которые мы несли в «бергенах» на спине. Мы по очереди тащили перегруженные волокуши, выделенные каждому патрулю. Видимость упала до нуля, и мы вслепую карабкались в окружающую белизну, следуя азимуту компаса и пытаясь сосчитать свои шаги, в то время пронизывающий ветер вздымал кристаллы льда, размером с сахарную пудру, резавшие кожу. Водяная пыль, попавшая в детали оружия, немедленно застыла намертво. Продвижение было мучительно медленным, но оно генерировало столь необходимое тепло, которого жаждали наши тела.

Мы упорно тащились вверх, но уже потеряли драгоценные дневные часы из-за задержки с высадкой на ледник. Когда оставшийся свет начал тускнеть, погода еще больше ухудшилась. Поднялся ветер, и острая россыпь ледяных кристаллов превратилась в постоянную, гонимую воздухом, стену движущегося снега. Мышцы ног протестующе ныли, пока мы продолжали подниматься по склону Фортуны, но за два-три часа изнурительных усилий мы прошли немногим более полумили. Начинало темнеть, а погода продолжала ухудшаться. Все еще находясь далеко от укрытия, которое предлагал скалистый гребень на вершине ледника, нам пришлось бы продолжать путь, и было принято решение остановиться на ночевку.

- Ставьте палатки, - крикнул Фил. - Мы должны быстро попасть в укрытие.

Мы не нуждались в дальнейшем поощрении, так как каждый патруль начал бороться со снежной бурей с помощью хлипких алюминиевых шестов и тяжелых брезентовых полотнищ. Палатку нашего патруля вырвало у нас из рук, когда мы пытались ее установить и ее унесло в белоснежную ночь.

К черту все эти игры в солдатики, подумал я. Я огляделся и заметил небольшое укрытие у изогнутого края расщелины, чуть выше нас. Перекрикивая ветер, чтобы быть услышанным, я указал на него Пэдди Армстронгу, чей патруль также потерял свою палатку:

- Пэдди, там, наверху. Давай закопаемся в снег.

- Ладно, приятель, я с тобой, - крикнул в ответ Пэдди, и мы направились к небольшому выступу из снега и льда, начиная рыть снежные могилы в скудном укрытии, которое он предлагал.

Другие также отказались от неравной борьбы между неадекватными палатками и бурей. Бильбо воспользовался своими габаритами и влез в драгоценный гражданский бивачный мешок из гортекса, который Бинси прихватил с собой и спрятал под одним из ящиков. Бинси был ростом под два метра, и это создавало плотную тесноту, но, прижимаясь друг к другу, они делились теплом своих тел, что было лучшей альтернативой попыткам пережить ночь под открытым небом.

Крис Сикинс забрался в одну из двух палаток, которые удалось установить другим патрулям, заменив бесполезные шесты своими телами. Чтобы поддерживать палатку в вертикальном положении, им приходилось сидеть прямо и подпирать спинами полотнища. Крис сидел ближе всех к входу, и ему приходилось периодически вылезать, чтобы разгрести снег, скопившийся вокруг палатки, чтобы уменьшить давление его веса на опоры палатки внутри нее. «

- Я виноват был уж в том, что был «вороной», - вспоминал он позже.

Как только мы нашли хоть какое-то укрытие, усталость пересилила холод, вызвав прерывистый, неудобный ночной сон. Мы были на территории противника, но никто и не подумал выставить часовых. Сделать это означало бы рисковать тем, что кто-то замерзнет насмерть. Но наша реальная безопасность заключалась в том, что никто в здравом уме не вышел бы на улицу в такую ночь, как та, что