Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 2 Страница 23

Через несколько минут мы подошли к загадочному деревянному «ларчику» и некоторое время разглядывали его со всех направлений… Такая тара нам ещё никогда не попадалась, хотя маркировка была наша… Но наименование «изделия» номер такой-то нам ни о чём не говорило…

На всякий случай, мы спрятались за широкий ствол и, действуя длинной оглоблей как рычагом, сдвинули ящик с его места… Задумка наша удалась… Деревянный «куб» легко перевалился на один бок… И ничего страшного и взрывоподобного не произошло… Затем мы развернули ящик в прежнее положение… После чего с некоторыми мерами предосторожности открыли крышку… Шомпол, конечно, был очень уж коротковат для подобных экспериментов… Но всё же был нами использован…

А внутри мы обнаружили один-единственный патрон от крупнокалиберного пулемета…

— От ДШК! — сразу определил я. — Двенадцать и семь! Это эМДэЗэшный…

Верхняя часть пули была окрашена в яркий алый цвет, предельно ясно обозначая боевое предназначение данного патрона… Под мягкой оболочкой находилось взрывчатое вещество повышенной мощности… При ударе пули о препятствие оно мгновенно взрывалось, поражая живую силу противника мелкими осколками и поджигая легковоспламеняющиеся предметы… И аббревиатура МДЗ расшифровывалась как Мгновенного Действия Зажигательная…

Мы поочередно изучили этот трофей… Ободок на стыке пули и гильзы оказался нетронутым… Тонкий эмалевый слой лучше всего доказал нам то, что патрон никогда не разбирали… А следовательно внутри гильзы может находиться только лишь серо-зелёный порох…

— И никакой записки в нём нет! — со вздохом констатировал командир роты. — И что с ним делать?

Лейтенант Волженко и я уже видели, что Иваныч слегка подбрасывает этот боеприпас в своей руке и при этом оглядывается по сторонам… Так обычно делают перед тем, как далеко-далеко зашвырнуть увесистый камешек… Так оно и вышло… Не дождавшись наших ответов, Пуданов запульнул патрон далеко за ограждение.

— Там его не найдут… — с удовлетворением произнёс он, как после отлично выполненной работы.

На мой взгляд, этот военный ящик был слишком уж заметным для того, чтобы служить тайником… Лучше всего для этих целей подходила пластиковая бутылка с широким горлом, куда очень удобно опускать свёрнутую трубочкой записку… А затем и доставать… Влагонепроницаемую бутылку можно присыпать землёй и прошлогодней листвой в любом неприметном месте… И найти такой тайник практически невозможно… А в горно-лесистой местности тем паче… Только лишь если случайность поможет… Или же хорошо натренированная собака-ищейка…

— Пошли вверх… — предложил ротный, отходя от дерева.

Мы с Мишаней пошли за ним, медленно продвигаясь по отсыревшей пашне.

— Я летом 89-го года… — рассказывал я. — Увидал в ташкентском метро пацанёнка лет десяти вот с точно таким же патроном. МДЗешным. Рядом мамаша стоит. Подхожу к ним и говорю, что очень опасная вещь! А она мне отвечает, что у неё муж — военный. Гильзу просверлил и порох изнутри высыпал! Я показываю на красный наконечник пули и говорю ей: «Это мгновенного действия зажигательная!». Объяснил, что внутри пули есть взрывчатое вещество. Я даже показал ей своё удостоверение афганское, чтобы поверила. Но она упирается, будто я отобрать хочу этот патрон. Говорю ей… Что он мне и даром не нужен! Но её же сын может уронить пулей вниз. Или в огонь положить. Покалечится ведь!..

Я замолчал, примериваясь к прыжку… Перескочил через особо опасный участок почти у самой кромки поля. Где глина была особенно жидка…

— И что дальше? — спросил Волженко. — Выбросила?

— Не знаю! — ответил я. — Мне уже выходить нужно было. Но я ей напоследок предложил… Чтобы она с мужем забросили этот «безопасный» патрончик в костёр. А сами спрятались и подождали минут пять. Потом я вышел, а они так и уехали. Тогда же из Афгана выводились войска наши. И взрывоопасного барахла было полным-полно. Были случаи, когда мальчишки подрывались на боевых гранатах. Баловались, так сказать.

— Бывало… — подтвердил Иваныч, который первым добрался до ограждения земельного участка.

Командирское чутьё не подвело командира первой роты…

Перевалив через плетень и пройдясь вверх по пологому склону, мы обнаружили еле заметную автомобильную колею… Когда-то давным-давно здесь была хорошо накатанная грунтовая дорога, ведущая от» отдельно стоящих домиков типа сакля» к высокогорным пастбищам… Теперь же она заросла порыжелой травой…

— Нет… Здесь всё-таки кто-то проезжал… — убеждённо сказал командир роты. — Это они вниз не съезжают, чтобы не выдавать то, что этой дорогой пользуются… А вот здесь сворачивают в сторону… И по широкому склону выбираются на асфальт… В разных местах.

Практически вся предгорная пологая возвышенность была покрыта разнообразной растительностью… Здесь имелись и крепкие деревья с широкой кроной, и невысокий пока ещё молодняк, и густые заросли кустарника… Но в промежутках между ними могла проехать любая автомашина, чтобы затем по открытой поляне выехать на асфальтовую дорогу с тем самым изгибом…

— Пон-нятненько!.. — протяжно и задумчиво произнёс я. — Сверху они съезжают по этой грунтовке, а уже у подножия сворачивают в нужную им сторону…

— Надо бы мину поставить! — первым предложил Мишаня. — Место подберём поудобнее…

— Можно… — согласился Пуданов. — Только вот… Надо такое место подобрать, чтобы нельзя было объехать… И чтобы наверняка!

Пока мы искали подходящее местечко для установки мины, командир роты обнаружил совсем уж свежий след…

— Тут трактор проехал! — Иваныч показал пальцем на характерный крупнозубчатый отпечаток. — С тележкой…

— Он сено вёз! — сказал я, обнаружив примету, объясняющую мою версию. — Смотри!..

С ветки дерева, стоящего у самой дороги, свисало пучок сухих стеблей… Хоть я и не разбирался в сельскохозяйственной ботанике, но всё же догадывался о происхождении данного «феномена». Ведь небольшой ворох многолетних растений длиной около 70 сантиметров, ну, никак не смог бы без посторонней помощи зацепиться за ветку дерева на высоте около двух метров.

Понимали это и мои товарищи…

— Направим МОНку так, чтобы осколки поразили легковушку с водителем… — распорядился командир роты. — А тракторист сидит высоко… И его они не достанут…

— Но двигателю трактора придёт капец! — твёрдо уточнил я. — И колёсам тоже…

— А что делать?! — картинно вздохнул Иваныч. — Война есть война! Колхоз новый трактор купит.

Лейтенант Волженко достал из сумки мину и несколько мотков проволоки-растяжки. Затем из картонной коробочки он извлёк детонатор и механический взрыватель… Установка мины заняла около пяти минут времени… После тройного контроля МОНку оставили в покое…

— Пошли… — приказал ротный. — Нечего на неё глядеть да любоваться…

Мы спустились метров на тридцать, после чего Волженко достал свою «минную» карту и нарисовал на ней условный значок, обозначавший место установки МОН-50. Мы с командиром роты не удержались от того, чтобы самолично не убедиться в точности координат… Но всё оказалось верным… На войне, как говорится, как на войне.

После условного сигнала по радиостанции всё наше боевое охранение быстро снялось со своих позиций и, догоняя нас, стало спускаться к броне. Уже известным маршрутом мы вернулись на базу…

Около шести часов вечера я решил озадачить одного из своих дембелей. На мой сугубо объективный взгляд наши старослужащие почувствовали себя здесь очень уж вольными птицами. В полусотне метров от палатки круглосуточно горел костёр, вокруг которого на длинных брёвнах сидели и грелись наши «ветераны спецназа». Они сами таскали для себя дрова и своими же собственными рученьками пилили их, кололи топором тяжеленные чурбаки и даже подкладывали поленья в огонь. Причём, абсолютно без участия молодых бойцов! Ведь командиры следили за этим костром очень строго. Однако к моему удивлению никто из наших офицеров не заметил ни одной попытки противозаконного принуждения молодых солдат. Наши дембеля всё делали своими собственными руками, ведь они сейчас находились на своём «крайнем» выходе и для них это был наверняка «крайний» костёр в их нелёгкой военной службе. Причём, в заготовке дров участвовали старослужащие из обоих групп и даже экипажи БМПешек.

Это мои «отлучённые» от ведения боевых действий дембеля добросовестно ходили за пищей для всего нашего отряда. Это мои «ветераны» старательно поддерживали огонь в нашей печке-буржуйке, дежуря у неё и днём, и ночью. Это мои старослужащие исправно заготавливали дрова для отопления нашей палатки. Упорно игнорируя физическую силу и энергию молодых своих сотоварищей. Ведь мои дембеля отлично понимали то, что за любое нарушение уставных правил с них спросят вдвойне и даже втройне! А это было чревато самым страшным для них наказанием. Так что идти на боевую засаду никто из них не хотел. Особенно после очень уж красноречивого повествования бедолаги-минёра, всю ночь просидевшего в одиночестве в ямке на берегу реки. Да ещё и на значительном удалении от основных позиций разведгруппы.