Станислав Олейник - Без вести пропавшие Страница 23

— Товарищ майор, старший прапорщик Семченко по вашему приказанию прибыл, отрапортовал Николай сидевшему за столом майору лет сорока, с живым и приветливым лицом.

— Здравствуйте, здравствуйте, Николай Степанович, — дружелюбно ответил тот.

— Пожалуйста, присаживайтесь. К сожалению, я не мог с вами раньше познакомиться, только вчера вернулся из командировки.

— Как вы устроились? — заботливо поинтересовался особист.

— Нормально, — машинально ответил Николай, не понимая, к чему такое предисловие.

— Раньше не приходилось иметь дела с Особым отделом?

— Да нет, — Николай пожал плечами.

— Так, так… — удовлетворенно кивнул особист, и незаметно перешел к разговору о его родителях, других родственниках, службе в армии, а потом и к трагедии последнего боя.

— Николай, удивляясь, что его никто не прерывает, не кричит и не угрожает, как это было в военной прокуратуре, теперь уже спокойно, все рассказал, и о споре со своим командиром, которому безуспешно пытался доказать, что нужно сначала в кишлак направить разведку. О трагедии, которая постигла взвод, который попал под кинжальный огонь засады моджахедов. О том, как набил морду старлею, из-за упрямства и самоуверенности которого погиб взвод…

Майор также дружелюбно попросил Николая, все что рассказал, изложить письменно, в форме объяснительной. Потом, пристально посмотрев в его глаза, задумчиво произнес:

— Удивляюсь тебе, прапорщик, как ты, мастер спорта по восточным единоборствам, обошелся с этим подонком, ну, как бы это сказать….деликатно, что ли. Ну ладно, я все доложу своему начальнику, а он уже командующему. Но не надейся, что все с тобой может гладко пройти. У твоего старлея, оказывается родной дядя большой начальник в Генштабе…

Очнулся от толчка в бок Виктора.

— Слышишь? — кивнул тот в сторону идущей километрах в трех от лагеря автотрассы. Оттуда доносился гул моторов.

— Колонна идет, — прокомментировал он, протягивая бинокль Николаю. — Бэтээры и грузовики…

— Личная гвардия самого Раббани, — уточнил Николай. Давай готовься к встрече. Я на КПП к Моммаду. Колонна идет прямо на него. Завьялов! — крикнул он, оборачиваясь, — иди сюда.

— Вот что, Ваня. Спустишься с Колей на склад, — кивнул он на стоящего рядом Федорова. Он проведет тебя к телефону. Будешь сидеть за столом, и ждать моего звонка. Понял?

— Понял, — кивнул тот и покосился на Федорова, который закидывал за спину автомат.

— А мне автомат брать? — спросил он Николая.

— А ты, как думал, — ответил за Николая Виктор. — Забыл, что снова на войне?

Сумерки мягко переходили, в светлую ночь. Неизвестно откуда выплывшая луна ярким диском повисла над лагерем. Разбросанные вокруг нее огромные звезды нависали над землей так низко, что казалось, подними руку, и ты дотронешься до них.

Николая раньше, когда он только прибыл в Афганистан, сначала удивляла такая близость небесных светил, но потом привык. И теперь, когда, пригнувшись, бежал в сторону КПП, он радовался этим светилам, которые помогали им, предупреждая от внезапного нападения духов.

А я рискнул тебе позвонить на склад, — напряженной улыбкой встретил его Моммад. — Ответили, что ты уже побежал ко мне.

— Да, как увидели колонну, так сразу рванул к тебе. Мы с Виктором так и предполагали, что они пойдут на тебя. — Он поднял бинокль и посмотрел на дорогу, откуда доносился гул. Если колонна была видна хорошо с крыши склада, то отсюда ее не было пока видно, хотя благодаря небесным светилам дорога и окружающая местность бала, как на ладони. Виден был только колючий кустарник, тянущийся вдоль дороги.

— Я давно хотел тебя спросить, что это за колючки растут вдоль дороги? Я еще по Афгану их помню, но вот названия так и не узнал, — спросил он, не отрывая от глаз бинокля.

— Арча, они называются. Хороший, кстати, кустарник. Если положишь туда мясо, не протухнет. У нас, в Афганистане, пастухи так и делают. И мясо сохраняется, не нужен холодильник, и шакал не залезет — колючки очень острые…

— Вот я это и хотел услышать. Значит, духи через них не пролезут?

— Почему не пролезут? Могут и пролезти, только сначала нужно его напалмом спалить. А пока он защищает нас.

— А вот и наша колонна, — усмехнулся Николай, протягивая бинокль Моммаду. — Из-за бугра выплыла…

— Коля, смотри, бэтээр остановился.

— Вижу, — Николай и без бинокля видел, как метрах в двухстах, передний бэтээр остановился. Из верхнего люка вылез моджахед и спрыгнул на землю. Он поднял над головой белую тряпку и, размахивая ею, медленно зашагал в сторону КПП.

— Парламентер, — выдохнул Николай, поднимаясь на ноги, — и передовая автомат Моммаду, сказал: «Нужно идти. В случае чего, прикрой. — И бросив взгляд на кустарник, с сожалением произнес, — если бы не колючки, какая бы засада была…».

— Обижаешь, Коля, — именно там и главная наша засада. Колонна стоит как раз напротив ее.

— Ну, Моммад, — восхищенно покачал головой Николай, ну хитрец, А говорил колючки, шакал не пролезет.

— Духи думают, как и ты, поэтому и не боятся засады, — засмеялся в ответ Моммад, и мысленно добавил вслед выходящему на дорогу другу, — да поможет тебе аллах….

Николай остановился метрах в пяти от парламентера. Перед ним стоял в типичной полувоенной одежде моджахеда, молодой, примерно его возраста и довольно крепкого телосложения, человек. Симпатичное заросшее курчавой русой бородой лицо, под ярким лунным светом, было блеклым и напоминало лицо покойника.

— Мне нужен Абдурахмон, — произнес парламентер.

Говорил он на дари безукоризненно, но все же в этих трех произнесенных им словах, Николай уловил легкий акцент.

— Интересно, кто он? Нуристанец? Нет. У нуристанца не может быть акцента. Американский советник? Вряд ли…. Духи не посмеют рисковать жизнями своих покровителей. Тогда значит наш…. Сукин сын, — подумал Николай, а вслух произнес:

— В лагере два Абдурахмона, какой нужен.

— Шурави….

— Понятно. Абдурахмон, он же шурави, это я. А ты, по всей вероятности, представляешь личную гвардию самого Раббани? Я не ошибся?

— Нет, не ошибся…. Да, я полевой командир из полка святого Халеда ибн Валида, и уполномочен вести переговоры с тобой самим Раббани.

— Мы свои требования изложили Рахматулло, и я уверен, он их давно передал Раббани. Мы ждем их выполнения, — сухо изложил свою позицию Николай.

— Вот, что, Абдурахмон, — также сухо ответил парламентер. — Мне приказано передать то, что приказал передать Раббани. И ни слова больше, и ни слова меньше. Раббани требует немедленно сложить оружие и, подняв руки, выйти всем на плац. Он обещает сохранить ваши жизни. Моджахеды, которые надругались над вашим товарищем, будут наказаны по законам шариата. В случае отказа выполнить эти требования, вы все будете уничтожены. А кто уцелеет, тот горько об этом будет жалеть…

— Мы от своих требований не отступим. И пугать нас не нужно. Мы воевать умеем. И не забывайте, склад под завязку набит боеприпасами, в том числе зенитными комплексами, минами, гранатами. Я не говорю уже о ящиках с пластидом. Пусть Раббани подумает, что останется от его личной гвардии, когда все это взлетит на воздух. А за нас беспокоиться не надо. Терять нам нечего. Ваш Раббани уже давно решил избавиться от шурави. Так что пусть не врет, что обещает сохранить нам жизни. — Довольно жестким и резким тоном, подвел черту переговорам Николай.

— Понятно, — коротко ответил моджахед, и круто повернувшись быстрым шагом, зашагал к бэтээру.

— Кем ты был в советской армии!? — крикнул ему вдогонку по-русски Николай.

— Какое это имеет значение для покойника — также по-русски не оборачиваясь, ответил тот, убыстряя шаг.

— Подлюка, — в сердцах выругался Николай, и почти бегом, устремился к КПП, где его ждал Моммад.

Он коротко пересказал другу о переговорах, и попросил быть готовым к бою.

Откуда ему было знать, что этот парламентер, служивший когда-то сержантом в одной из советских частей под Чарикаром, и носивший фамилию Махонин. Он был одним из тех, кто добровольно перешел на сторону моджахедов, принял ислам и, взяв снова в руки оружие, активно участвовал в боевых действиях теперь уже против вчерашних своих товарищей.

Их жестокость по отношению к своим соотечественникам, поражала порой даже откровенных садистов из числа моджахедов. Многие из них благодаря этому, становились полевыми командирами, обзаводились даже семьями…

— Мы готовы, Николай, — ответил Моммад, внимательно наблюдая, как бэтээр, пятился назад, а ствол его скорострельной пушки поворачивался в их сторону.

— Бегом в укрытие! — только успел крикнуть он, как загрохотали выстрелы, и разрывы 23 миллиметровых снарядов пробежали перед самыми воротами, и ударили в здание.