Игорь Никулин - День независимости. Часть 2 Страница 23

Но приметы… Комплекцией он отличается от предполагаемого террориста, и годами. Как минимум лет на восемь старше…

А дипломат?..

Объект вдруг исчез из поля его наблюдения. Снайпер, однако, сориентировался и поймал в оптику мелькающую в толпе ветровку.

— Тагил, я Ворон! — вызвал он по портативной японской рации командира взвода.

— На приеме…

— Со стороны Седьмого движение. Клиент идет по направлению к трибуне, в секторе «а». Рост сто шестьдесят, голубая куртка. В руке кейс.

— Вас понял, Ворон. Работаем…

Запиликал мобильный телефон в кармане полковника Сажина.

— Слушаю, — подключившись, произнес он.

— Евгений Александрович! Беляев говорит. Омоновцы хапнули злодея…

— Журавлев?! — взволнованно перебил Сажин.

— Нет, не похож. Но… дело в том, что при нем кейс. Взяли неподалеку от трибуны.

— Понял. Где он сейчас?

— В нашей «техничке». Я вызвал взрывотехников, на всякий…

— Ждите меня.

Сажин убрал трубку и быстро пересек дорогу, направляясь к арке, в которой стоял спецмашина ФСБ.

Поднявшись по металлическим ступеням, он вошел в кунг.

Трясущийся от страха Колян стоял лицом к стене, расставив ноги и заложив руки за голову. Мускулистый омоновец, одетый в гражданское, выворачивал его карманы, выкладывая на стол мелочь, смятую пачку «примы», ключ на гнутом кольце…

— Старший лейтенант Васильев, — представился он Сажину. — Вот… задержали, почти у трибуны.

Сажин его не слышал. Мир для него сузился до пластикового дипломата, что лежал на столе перед работающим компьютером. Второй боец ОМОНа копошился с замками, пытаясь их открыть.

— Не сметь!!! — не своим голосом рявкнул Сажин и оттолкнул его от стола. — Ты что, сапер? Лезешь…

Омоновец обиделся и убрался к двери.

— «Рейчел», — прочитал металлический лейбл полковник и повернулся к Беляеву:

— Слава, где твой спец?! Время!..

Просвечивание кейса на рентгеновской установке подтвердило опасения Сажина. Чемоданчик был напичкан взрывчаткой, и в чреве его угадывались контуры продолговатого предмета.

— Огнетушитель?.. — рассматривал предмет на экране монитора взрывотехник. — Не могу разобрать.

— Меня интересует другое! Таймер. На сколько он установлен?

— Сложно сказать, товарищ полковник… Вы видите контакты на замках?.. Взрыватель стоит на двух предохранителях. Если этот лох, — он кивнул на дрожащего Коляна, — полез бы во внутрь…

— Справитесь сами?

— Обижаете, товарищ полковник.

Сажин отошел от монитора к задержанному и развернул к себе. Колян страдальчески сморщился, глаза испуганно забегали.

— Он дал тебе кейс? — спросил полковник, показав фото Журавлева.

Колян с готовность кивнул и, давясь рвущимися наружу рыданиями, промычал:

— Только не убивайте…

Сажин с Беляевым переглянулись.

— Адрес!..

51

Москва. 12 июня. Ул. Мясницкая, 16.

11 ч. 59 мин.

Он нервозно метался по комнате, не сводя глаз с наручных часов. До полудня оставались считанные секунды…

Если все идет по задуманному, и Колян добрался до Театральной, его миссию можно считать завершенной. Если все идет по задуманному…

Беззвучное тиканье секундной стрелки толчками отдавало в висках.

«Восемь секунд… пять… три…»

На мгновение он представил себе простодушного Коляна, протискивающегося во многолюдной толпе поближе к Президенту, и тут же забыл о нем.

В руке шприц с противоядием. Сразу после взрыва надо ввести его в вену, иначе самому недолго травануться газом…

Секундная стрелка вновь предстала перед глазами.

«Две секунды… Все!..»

Он готов был услышать отголоски далекого взрыва, столь мощного, что даже здесь, на Мясницкой, должны были содрогнуться стены и зазвенеть оконные стекла.

Но стрелка безмятежно бежала по кругу, и он, как не вслушивался, не слышал ничего, даже отдаленно напоминающего взрыв.

«Неужели просчет?..»

Ноги Журавлева ослабли, и он схватился рукой за стену, чтобы не упасть. В голове творился сумбур, и он никак не мог привести мысли в порядок. Достав из пачки сигарету, он сунулся на балкон.

…И отпрянул назад в комнату.

К подъезду бежали бойцы спецподразделения в касках и бронежилетах, со стальными пуленепробиваемыми щитами, вооруженные автоматами.

Близость опасности вернули его в привычное расположение духа. Метнувшись к дивану, он достал из-под подушки пистолет «ТТ», передернул затвор, загоняя патрон. Живым он не дастся. Пусть попробуют взять…

Но и в квартире Коляна ему не сдержать оборону. Шаткие двери вывалятся от хорошего пинка, а дальше…

Открыв замок, Журавлев выскользнул на площадку. Гудел лифт, неумолимо поднимаясь к нему. На лестнице гремели торопливые шаги, отрезая выход.

Тихо ступая, на носках, он поднялся этажом выше, моля у Всевышнего спасения.

Вверху открылась дверь, засмеялась девочка и побежала вниз, перепрыгивая через ступеньки. Гигантскими прыжками он взлетел на девятый этаж, столкнувшись на марше с девочкой, несшей под мышкой книгу. Она испугалась, увидев в руке незнакомого дяди пистолет и закричала.

Но крик захлебнулся. Журавлев зажал ей ладонью рот, подхватил и потащил с собой…

Преследователи подарили ему несколько секунд, осматривая квартиру Коляна. Он успел пробраться к чердаку; уже не таясь, выстрелил в навесной замок, а когда перебитая пулей дужка отскочила, сорвал его с петель и вылез на крышу.

Заслоняясь ребенком от снайперов, он добежал до кирпичной трубы вентиляции и укрылся за ней.

Открытый чердачный люк всего пяти шагах. С такого расстояния не промахнешься, и первый, кто появится в нем, отправится в преисподнюю.

В люке возникла чья-то голова. Журавлев вскинул пистолет, точнее прицеливаясь…

— Семен, не стреляй! Это я, Сашка Васильев…

Пистолет в его руке дрогнул.

— Кто?! — не поверив, переспросил он.

— Васильев. Ну, Комар… Помнишь?..

Журавлев сглотнул кадык.

— Сашка?!

Омоновец, под прицелом, медленно выбрался на крышу. Хныкала девочка, которую Журавлев по-прежнему прижимал к себе.

— Семен, не надо нервничать. Отпусти ребенка.

Жалкая улыбка исказила землистое лицо наемника.

— А кто тебе сказал, что я нервничаю? От греха подальше, убери оружие.

Васильев, держа табельный ПМ в поднятых руках, не раздумывая, положил под ноги.

— Мо-ло-де-ец, — по слогам протянул Журавлев. — А теперь, чтобы не возникало ненужных соблазнов, пни его ко мне.

Поддев пистолет носком ботинка, Васильев отбросил его к бетонному бортику крыши.

— Ни тебе, ни мне…

Продолжая удерживать бывшего однополчанина на мушке, Журавлев приказал:

— Сядь.

Он опустился на рулон рубероида, не сводя глаз с ребенка.

— Отпусти ее, Семен. Зачем она тебе?..

— Зачем? — усмехнулся тот и приставил дуло пистолета к кудрявой головенке девочки. — Чтобы твои приятели не дергались раньше времени.

— Брось! Ты сам усугубляешь положение. Сдайся. Окружен не только дом, но и весь массив. У тебя нет ни шанса…

— Ну… это мы еще посмотрим, — кусая губы, отозвался Журавлев. — Ответь мне напоследок, взрыв… был?

Васильев молча повел головой.

— О чем ты думаешь?.. Семен, ты же не убийца. Отпусти ее. Хочешь, я буду твоим заложником?

Журавлев истерично расхохотался.

— Ты, поди, в ОМОНе служишь?.. Так какая государству ценность от твоей жизни? Что она даст мне?

И яростно выпалил:

— Убирайся! И скажи тем, кто тебя послал: Журавлев не сдастся. Мне нужен вертолет и деньги…

— Семен… Какой вертолет?! Не отпустишь ее, поступит приказ на уничтожение.

— Плевать! — выкрикнул Журавлев и ткнул пистолетом в ребенка. — Давайте, попробуйте. Только она умрет первой!

Переговоры зашли в тупик. Журавлев разнервничался и плохо контролировал себя. Закурив, омоновец тянул время, отчаянно стремясь найти выход из положения.

— Что с тобой случилось, Семен? Ты ж таким мужиком был!.. В кого ты превратился?..

— В кого?! А это не меня надо спрашивать, а государство наше паршивое. Бросило сопляками в огонь; воевать, убивать научило. А как с этим жить на гражданке, ни фига!..

— Не ищи крайних, Журавль. В Афгане был не ты один. Да и потом, в других горячих точках… От человека многое зависит.

— Многое… — пробурчал Журавлев. — Да что ты знаешь?! Сколько их, пацанов, наемничает на стороне.

— Наемничают, — согласился Васильев. — Но кто? Те, у кого кишка тонка жизнь начать заново. Кто сопли распустил: «ничего другого не умею», хотя сам не пробовал, или пробовал, да не сразу вышло… Помнишь взводного? Леху Свиридова?