Вилли Кубек - Передовой отряд смерти. Фронтовой дневник разведчика Вермахта 1942-1945 Страница 24

Наконец, часа через два меня подбирает грузовик, идущий на Солдатскую. Уже скоро до меня доходит, что я еду вообще не туда, поэтому вылезаю у перекрестка с указателем на Георгиевск.

Жду там до 14 часов, и ни одной машины!

Только тогда до меня дошло, что эта дорога к маршруту следования отношения не имеет.

Подхватив тяжелый чемодан, тащусь, обливаясь потом, с полкилометра до аэродрома.

Здесь базируется эскадрилья истребителей «Ме-109». От часового узнаю, что летчики в день сбивают от 10 до 20 вражеских самолетов. Истребители постоянно садятся и взлетают.

Несколько дней назад сюда пригнали и 8 пикирующих бомбардировщиков, за два боевых вылета они уничтожили два русских бронепоезда.

Через вокзал и аэродром направляюсь к главной трассе, проходящей вдоль железнодорожной линии. Грузовики идут взад и вперед, и мне не составляет труда поймать машину.

На аэродром уже успели доставить около 50 ООО бомб, вскоре пожалуют и сами бомбардировщики.

Грузовик доставляет меня к месту в 20 километрах, не доезжая Георгиевска. Потом меня подхватывает какой-то дизель и довозит до города.

Дальше трясусь на телеге почти до самого вокзала и там начинаю искать место ночевки. Мне везет, и мы еще с одним солдатом быстро находим квартиру.

Кое-как поужинав, ложимся спать.

Что же готовит мне день завтрашний?

6 октября 1942 г

Примерно в 6 утра поднимаюсь, умываюсь, что-то наскоро проглатываю, беру вещи и отправляюсь на вокзал.

Какая досада — буквально только что, каких-то 10 минут назад отошел поезд на Ростов-на-Дону. Приходится ждать следующего.

На вокзале есть столовая, можно выпить кофе и получить довольствие. Ругаю себя за то, что забрал довольствие до 10 октября у себя в роте. Здесь довольствие получше, но, увы, не для меня. На день выдают здоровый кусище колбасы, жиры и мармелад.

Я же на неделю получил только 450 г говядины и банку рыбных консервов. Это просто ерунда, но ничего не попишешь.

В зале ожидания не протолкнуться. Около 14 часов прибывает поезд на Ростов-на-Дону. Мы толпой бросаемся рассаживаться по товарным вагонам. Семь вагонов — резерв для раненых. Полы устланы толстым слоем соломы.

Мы — нас 25 человек — едем без соломы.

Как только в вагоны погрузили раненых, поезд отправляется.

В Минеральных Водах стоянка дольше. Я выхожу размять ноги, и тут у меня глаза на лоб лезут — на открытой грузовой платформе, прицепленной к нашему поезду, вдруг вижу наши подбитые в Прохладном тяжелые бронемашины, в том числе и свою родную. Их направляют в Лейпциг на ремонт. Так что судьбе было угодно, чтобы на родину мы следовали вместе.

Опускаются сумерки и мы ложимся спать, теснотища ужасная, лежим впритык друг к другу.

Подкладываю на доски одеяло, а вторым укрываюсь.

Спалось отвратительно: только заснешь — и тут же просыпаешься.

7 октября 1942 г

Когда утром мы проснулись, поезд, оказывается, давно стоял. Сами мы отодвинуть тяжелую вагонную дверь не смогли, потребовалась помощь извне.

Времени 5 утра, мы в Армавире.

Скоро поедем дальше.

Я пересаживаюсь на грузовую платформу, на которой стоит моя бронемашина. Отсюда куда лучше обозревать местность.

Железнодорожная линия здесь большей частью двухпутная. Постоянно идут встречные поезда, масса вагонов, груженных боеприпасами, и рефрижераторов.

На многие километры по обе стороны линии — сплошное кладбище вагонов и локомотивов. Страшное и унылое зрелище.

Местность однообразная, монотонно стучат колеса. Проезжаем станцию Кавказская. Поезд часто останавливается.

Во второй половине дня ложусь на голые доски рядом с бронемашиной.

Когда мы уже в сумерках останавливаемся, узнаю, что до Батайска еще 160 километров.

Я хотел было вернуться в свой вагон, но не успел — поезд внезапно отправился, и мне пришлось около часа мерзнуть на открытой грузовой платформе до следующей остановки. Когда поезд остановился, я все же решил не возвращаться в крытый вагон, а подстелить побольше соломы и спать на ней.

8 октября 1942 г

Пятый день отпуска, а все еще на Кавказе.

Минувшая ночь прошла ужасно — пришлось встать, надеть шинель и закутаться в одеяло. Но и это мало помогло — промерз до костей.

Никогда в жизни больше не поеду на открытой платформе.

К 4 утра поезд наконец останавливается. Мы прибыли в Батайск.

Ждать нам, отпускникам, скучно, поэтому подхватываем багаж и 2 километра до вокзала топаем на своих двоих.

Здесь сплошные руины. Здание вокзала, самое крупное на участке от Георгиевска, полностью разрушено прямым попаданием авиабомбы.

Поезд для отпускников уже стоит на путях. Отъезд на следующий день, вроде в 6.35.

На вокзале выдают довольствие и кофе. К сожалению, вопрос о довольствии у меня уже решен раньше.

Иду в место для размещения ожидающих — огромные, неуютные помещения, столы, скамейки, покрытые соломой полы.

До обеда читаю роман, потом иду и получаю рисовый суп.

Во второй половине дня немного пишу дневник, а после нехитрого ужина ложусь спать.

9 октября 1942 г

Сегодня имею право отоспаться и в полной мере воспользуюсь им. Весь день читаю, потом отправляюсь в город в парикмахерскую.

Город этот — большая деревня. Здесь нет даже главной торговой улицы. Большинство домов — сплошные развалины. Даже дом отпускника и тот выглядит не лучше — ни одного целого окна, холод собачий. К счастью, удается подыскать небольшую комнатку с целыми стеклами в окнах, где я рано ложусь спать.

10 октября 1942 г

Поднимаюсь в 4.30 и с багажом тороплюсь на вокзал. Вот сегодня я уже имею полное право на получение довольствия и в 5 часов его получаю. Поезд отправился в 7.30 утра, мне удалось получить хорошее место у окна. Состав медленно проезжает огромный город Ростов-на-Дону. У моста через Дон непродолжительная остановка.

Мы имеем возможность вблизи рассмотреть развалины.

Повсюду на железнодорожных путях кипит работа. Во второй половине дня остановка, где нас кормят. Возникает страшная сутолока.

Довольствие — грех жаловаться: 100 г сливочного масла, 250 г колбасы.

Едем однообразной тоскливой степью.

Около 20 часов ложимся спать, в купе набилось 7 человек — четверо спят на скамьях, трое под скамьями. Я улегся посередине на вагонном полу.

В вагонах топят, так что спится неплохо.

Рано утром прибываем в Днепропетровск.

Здесь выдача довольствия происходит довольно медленно. Очередь длиннющая, человек, наверное, 100.

Но я сегодня действую похитрее. Как только поезд где-нибудь останавливается, я пережидаю первый наплыв, а потом спокойно иду выпиваю свой кофе и съедаю супчик. Суп дают везде и сколько угодно.

12 октября 1942 г

Местные женщины повсюду предлагают нам купить яиц — корзинка 100 штук стоит 45 рейхсмарок. Правда, потом, когда пересчитаешь, выясняется, что яиц не 100, а только 80. Продают и свойское сливочное масло за 20 рейхсмарок, и многое другое.

Покупаю пару килограммов яблок — 7 штук стоят 1 рейхсмарку.

Пейзаж по-прежнему однообразный.

Все вокруг погружены в чтение — впрочем, а что еще делать в дороге?

На одной крупной станции солдатам выдают так называемую посылку от фюрера. Это происходит быстро, без задержек — от силы полчаса.

С наступлением темноты ложимся спать.

13 октября 1942 г

Рано утром прибываем в Пшемысл. Высаживаемся из поезда. Багаж перевозим на телеге в казарму, там сдаем его в бараке, съедаем вкусный горячий суп, после чего нас направляют на дезинсекцию — избавлять от вшей.

Носильные вещи сдаем связанными в большой узел. После этого в душ минут на двадцать. Мыло и полотенце нам выдают. Потом часа полтора ждем, пока прибудет наша обесвшивленная одежда. Наконец, все одеваются, получают довольствие, обменивают деньги и так далее.

Примерно в 14 часов садимся на поезд, который повезет нас до Германии, но вместо 14 отъезжаем только в 17 часов.

Вечером около 23 часов прибываем в Краков. Там пересадка. Поезд на Бреслау отошел полчаса назад, теперь приходится ждать поезда из Лемберга (Львова. — Прим. перев.), который приходит только к часу ночи с двухчасовым опозданием.

Давка на платформе страшная — все хотят уехать лембергским поездом. С великим трудом втискиваюсь в вагон и нахожу место в тамбуре.

Мне еще повезло — один унтер-офицер с багажом устроился в отхожем месте. Ни о каком сне нечего и думать — тут и ноги вытянуть нет никакой возможности. Я и не представлял, что поезд может быть так битком набит людьми.

14 октября 1942 г

Рано утром в 6 часов мы в Бреслау, там приходится 3 часа ждать — нам, видите ли, запрещено ехать обычными пассажирскими поездами! А с какой стати?