Сэйити Моримура - Кухня дьявола Страница 25

Подталкиваемый корреспондентами местных газет, выходивших на японском языке, которым неловко было задавать вопросы первыми, журналист М. спросил:

— Прежде всего хотелось бы знать, действительно ли Маньчжурия является раем, построенным на принципах «вандао», как об этом постоянно заявляет правительство?

Корреспонденты оживленно переглянулись между собой при такой откровенной постановке вопроса. На лице полковника Асаоки мелькнула ироническая улыбка.

— Не забывайте, что этот рай «вандао»… находится в Маньчжурии, где стоит 700 тысяч отборных войск Квантунской армии. — В голосе полковника появились металлические нотки. — В целом японцы, живущие в Маньчжурии, находятся в великолепных условиях. Они, возможно, и считают это раем «вандао»… А в действительности Маньчжурия является прифронтовой полосой, и отсюда вытекает множество проблем. Однако большинство живущих здесь японцев не задумываются, да пожалуй, и не знают о них. Вот ведь какое дело…

Тогда М. спросил, в чем состоит это «множество проблем».

— Вот ты, — продолжал полковник Асаока, глядя на М.,- спросил сейчас о положении в Маньчжурии, а эта самая Маньчжурия, которая должна быть раем «вандао», кишит шпионами гоминьдановской армии, коммунистической 8-й армии Китая и русскими. Взять хотя бы Харбин — это же гнездо шпионажа, опорный пункт диверсионной деятельности в Маньчжурии. Там разрушают железнодорожные пути, устраивают поджоги. Да вот дней двадцать тому назад произошел взрыв на харбинской электростанции, который причинил огромный ущерб.

Разговор приобрел остроту, и перья корреспондентов быстрее забегали по листкам блокнотов.

М. продолжал задавать вопросы:

— Тогда, по-видимому, у спецслужбы и жандармерии много работы по выявлению этих шпионов? Полковник Асаока кивнул:

— Разумеется! Харбин — город многонациональный, в нем живет несколько десятков тысяч русских белоэмигрантов, они укрывают советских шпионов, и выявить их не так-то просто. Поэтому жандармерия учредила особый орган Бюро по делам русских эмигрантов, — чтобы зарегистрировать всех до одного русских, живущих в Маньчжурии, и строго следить за ними… Но их так много, что просто мученье…

— Куда же внедряются шпионы? — продолжал спрашивать М.

— В Харбине есть район, который называется Фудзядян. Это огромный район трущоб, занимающий около четверти всей площади города. В этом вертепе смешались многие расы, там обитают беглые, бродяги, преступники… Там же скрываются и шпионы. Стоит только попасть в этот Фудзядян — там такой лабиринт улочек, просто муравейник. Тому, кто оказывается в этом районе впервые, выбраться нелегко… Человека там могут раздеть догола, убить и бросить где-нибудь. — Глаза полковника Асаоки засверкали. — Так пропал один следователь-японец, который отправился туда разыскивать преступника. Труп его потом нашли в реке Сунгари. Вы в эти трущобы не заходите. Там мы не можем гарантировать вам безопасность.

За всеми этими рассказами крылась важная «тайна», связанная с «отрядом 731», и корреспондент М. вскоре узнал о ней.

Легенда о трущобах

Глядя на гостей, полковник Асаока продолжал:

— Фудзядян — крупнейший черный рынок опиума во всей Маньчжурии, а может быть, и во всем Северном Китае. Там живут и денежные воротилы, способные в один день парализовать экономику всей Северной Маньчжурии, и нищий люд, одетый в лохмотья. Они живут одним днем и, конечно, воруют. Не остановятся и перед тем, чтобы убить.

Обведя взглядом лица корреспондентов, полковник добавил:

— В Фудзядяне под землей есть склады опиума, и зимой там часто можно набрести на трупы курильщиков, которые, накурившись опиума, замерзли прямо на улице.

— Но если бы Квантунская армия пожелала, она, видимо, могла бы в один прием смести эти трущобы? — последовал робкий вопрос одного из корреспондентов.

— Разве это возможно? — Полковник Асаока с едва заметной усмешкой посмотрел на корреспондентов. — А куда расселить десятки тысяч людей, живущих там, как найти для них какое-либо занятие? Все это сложно.

Встреча с корреспондентами неожиданно как-то вылилась в пространные рассуждения представителя харбинского отделения спецслужбы о трущобах.

Вечером следующего дня, который оказался свободным от всяких мероприятий, корреспондент местной газеты «Харупин нитинити» Кимура пригласил М. в русский бар на Китайской улице — самой оживленной и красивой улице Харбина. Потягивая пиво, Кимура сказал:

— Послушайте, я, конечно, не хотел бы, чтобы вы кому-нибудь сообщили, что это идет от меня, но вчерашний рассказ о Фудзядяне имеет совсем другой смысл.

М. заинтересованно посмотрел на Кимуру. Тот продолжал:

— Фудзядян действительно ужасное место, но как вчера кто-то правильно подметил, Квантунская армия намеренно не трогает эти трущобы. Здешнее отделение спецслужбы, жандармерия и городская полиция сверх всякой надобности представляют этот район в самом мрачном свете, сочиняют страшные легенды о том, что попавшие туда люди исчезают бесследно.

— Значит, весь этот рассказ — хитрая уловка? Кимура кивнул.

— Года два тому назад, в январе, произошел такой случай. На улице Чжэнъян-цзе, которая ведет в Фудзядян, был найден замерзший труп молодого мужчины. Этот молодой человек был корреспондентом местной японской газеты «Мансю нитинити». Звали его, кажется, Моримото… Полиция, проводившая расследование, установила, что Моримото уже давно пристрастился к опиуму и в тот день, накурившись в одном из притонов Фудзядяна, брел в невменяемом состоянии по улице и, упав, замерз… Однако все его сослуживцы и по сей день в один голос утверждают, что он никогда не курил опиума.

— Значит, он искал там какой-то материал? — мелькнула у М. догадка.

— Да, Моримото занимался сбором информации по военным проблемам и заинтересовался вопросом об УПВИП.

— УПВИП… — это ведь означает Управление по водоснабжению и профилактике? — всплыло у М. в памяти. Так назывался особый отряд Квантунской армии, о котором в шутливом тоне упомянул в разговоре с ним перед отъездом начальник информотдела японской армии полковник Накао Яхаги.

— Значит, Моримото убрали, потому что он слишком глубоко копнул секреты армии?

— Нет, я этого не говорил. — Тут харбинский корреспондент как-то смутился, и на этом разговор тогда закончился. М. заметил, что Кимура явно раскаивался, что сболтнул лишнее.

М., далее, вспоминает: «На встрече с корреспондентами заместитель начальника харбинского отделения спецслужбы Асаока подчеркнул: „Наша спецслужба имеет особые задачи по борьбе со шпионажем и особый отряд для этого“. Он пояснил, что „особый отряд для борьбы со шпионажем“ — это засекреченная воинская часть, состоящая исключительно из русских белоэмигрантов и известная под названием „отряд Асано“, по имени командира этого отряда полковника Асано из харбинского отделения спецслужбы. Однако для чего потребовалось создавать этот секретный отряд, Асаока не сказал. Вот так, с одной стороны, люди, пытавшиеся проникнуть в тайну Управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии, а с другой харбинское отделение спецслужбы, принимавшее все меры, чтобы не допустить этого. Трущобы Фудзя-дяна были подходящей ареной для подобной борьбы».

Что такое «новое оружие»

От посещения харбинского отделения спецслужбы у М. осталось еще одно отчетливое воспоминание. В заключение этой встречи он попросил: «Разрешите мне задать последний вопрос. Согласно сведениям, которые мы получили от Квантунской армии во время нынешнего пребывания в Маньчжурии, советские войска, находящиеся на Дальневосточном фронте, занимают позиции на трех участках советско-маньчжурской границы — восточном, западном и северном и, несмотря на то, что идет ожесточенная борьба на советско-германском фронте, с этих участков не снимается ни живая сила, ни техника, а скорее даже идет их наращивание. Здесь М. сделал паузу, внимательно посмотрел в лицо полковнику Асаоке, а затем продолжил:- В связи с этим хотелось бы знать, каков стратегический замысел Квантунской армии относительно ведения боевых действий на севере на тот случай, если в недалеком будущем дело дойдет до прямого столкновения с советскими войсками? Полностью ли обеспечена возможность осуществления таких боевых действий?»

В то время между оперативным отделом генерального штаба и руководством Квантунской армии имелась тайная договоренность о развертывании боевых действий на севере в случае чрезвычайных обстоятельств. Стратегия боевых действий, охватывавших Маньчжурию, Корею и Южный Сахалин, была разработана в так называемом плане «Кантокуэн» («Особые маневры Квантунской армии») 1941 года. По этому плану численность Квантунской армии увеличивалась вдвое — с 360 тысяч до 700 тысяч человек (в основу «Кантокуэна» был положен оперативно-стратегический план войны Японии против Советского Союза; в какой-то мере он был аналогичен немецкому плану «Барбаросса» и также предполагал «молниеносную войну» против СССР).