Альберт Зарипов - Первомайка Страница 25

Зато «крокодилы» или «серые волки», как иногда мы называли боевые вертолеты Ми-24 за их длинное и вытянутое тело с хищным профилем, много и часто заходили на сверхмалой высоте на село и поливали дома из скорострельных пулеметов и пусковых установок с НУРСами. У боевиков в центре Первомайского была зенитная установка ЗУ-23-2. Эти две спаренные автоматические пушки калибром в 23 миллиметра стояли между домов, которые не позволяли радуевцам напрямую ударить по вертолетам, издалека нацеливающимся на село. Выпуская на лету град железа, вертушки не долетали до окраины каких-то двести метров и сворачивали в сторону. На боевой курс сразу же ложилась следующая вертолетная пара…

Лейтенант Винокуров, заменив на время бойца-наблюдателя, сидел в окопе на валу и слушал по 853-й радиостанции переговоры вертолетчиков, когда боевые вертолеты обстреливали село. Взамен утерянной вчера у развалин штыревой антенны в гнездо радиостанции был воткнут шомпол от автомата АКМС.

— Ну как станция ловит? — спросил я снизу лейтенанта.

— Да нормально принимает, — ответил он. — Хоть шомпол и покороче, чем своя штатная антенна, но ловит все хорошо.

В свое время, то есть за несколько минут до замены Винокурова, я успел заварить на нас крепкий чай. Не допив свою порцию обжигающего напитка, я прямо с банкой чая взобрался на вал, чтобы заменить его.

— Ну, что там творится? — спросил я лейтенанта, удобнее усаживаясь на подстилку от спальника.

— Только что НУРСами и из пулеметов долбили село, а сейчас ракетами собираются стрелять, — ответил Винокуров и сбежал вниз к костру.

Если раньше боевые вертолеты заходили на село с западной окраины, то есть со стороны десантников, то сейчас Ми-24 решили обстреливать Первомайское управляемыми ракетами с северо-запада, то есть от наших позиций. В отличие от вчерашнего дня, когда я находился между вертолетами и селом, сегодня я сидел позади выпускающих ракеты Ми-24 и получал двойное удовольствие, отхлебывая горячий сладкий чай и наблюдая за разворачивающейся картиной.

«Крокодилы», зависшие на высоте пятидесяти метров над землей и на таком же расстоянии впереди нашего вала, поочередно выпускали по целям в селе управляемые ракеты. Сначала под крылом появлялось небольшое облачко дыма, и вертолет заметно встряхивало в воздухе. Затем доносился хлопок выстрела, и от вертушки по направлению к селу мчалась длинная черная сигара с ярким огоньком в сопле маршевого двигателя ракеты. Спустя секунды этот огонек достигал своей цели в домах Первомайского, мгновенно превращался в ослепительную вспышку взрыва, звук от разрыва доносился до наших позиций, и теперь можно было переводить взгляд обратно на вертолет в ожидании нового запуска.

Уже отстрелялось две пары «двадцатьчетверок», и на боевой курс легла следующая пара боевых вертолетов. В динамик радиостанции было слышно, как командиры докладывают в свой центр о готовности открыть огонь. Правый «серый волк» быстро отстрелялся по своим целям, и теперь настала очередь левого вертака. Но первая ракета почему-то пошла на большой высоте и пролетела над всем селом, так и исчезнув где-то далеко на юго-востоке.

— Некондиция, — недовольно буркнул в эфир вертолетчик.

Раздался второй выстрел. Я ожидал увидеть хоть какую-то корректировку стрельбы, но и вторая ракета пронеслась над Первомайским и также исчезла вдали.

— Что? Опять некондиция? — ехидно спросил я в тонгенту своей радиостанции. Чай уже закончился, и теперь мне оставалось только наблюдать за стрельбой вертолетов.

Вертолетчик проговорил что-то невнятное в эфир и выпустил уже третью ракету. Как и первые две, третья черная сигара улетела в темнеющие дали Дагестана.

— Вы что, поправку взять не можете? — не выдержав такого зрелища, почти закричал я в радиостанцию. — Вчера такая вот некондиция могла шарахнуть и по моему укрытию, причем не со стороны врага.

— Борт такой-то! Что там у вас? — в эфире послышался далекий голос дежурного из центра полетов.

— Некондиционное изделие, — доложил ему вертолетчик.

Сзади меня на вал уже поднимался майор-замполит. Он проходил мимо, но, услыхав что-то неладное, решил понаблюдать самостоятельно. Уже с ним вдвоем мы увидели запуск четвертой ракеты. По ее высоте я сразу понял, что и она улетит в никуда, и зло выругался. Майор-замполит взял у меня тонгенту радиостанции и быстро доложил на базу вертолетчиков о неточности стрельбы.

— Скорее всего, нарушен или сбит прицел, — сказал он заключительную фразу и выключил клавишу передачи.

— Борт такой-то! Прекратить огонь. Возвращайтесь на базу, — услыхали мы далекий голос дежурного по полетам.

Вертушки быстро повернули в сторону и улетели прочь. Я опять выругался и повернулся к майору:

— Я вчера сидел за этой стенкой, а ракеты в метре над головой пролетали. Хорошо, что у них только сегодня некондиция пошла, а не вчера.

— Вчера тоже была «некондиция», — сплюнув, вполголоса сказал майор. Они вчера прикрывали «Витязей», когда они только-только ворвались в дома. Ну и выпустили ракету по своим же. В этом доме, оказывается, наши «Витязи» сидели. Убило у них командира и еще двоих бойцов. Вот такая вот некондиция.

От такой неожиданно горькой новости я опять выругался и быстро проговорил майору-замполиту:

— А я вчера все думал, что наша артиллерия может их случайно зацепить. Стволы-то изношены.

— Ну «Витязи» так и подумали, когда в первый раз в атаку поднялись за этим «огневым валом». Снаряды тогда рвались в пятидесяти метрах от бойцов, и им показалось, что артиллеристы их накрыли. Первая атака не получилась. Потом им объяснили, что огонь по ним не велся, и увеличили дальность разрыва снарядов до ста метров.

Когда сделали второй «огневой вал», то все пошло нормально и бойцы «Витязя» смогли ворваться в Первомайское.

— Ворвались, а потом все равно пришлось оставить захваченные дома, сказал с горечью я, и мы спустились вниз к дневке.

Гревшийся у огня разведчик сразу же полез занимать освободившийся окоп, где постоянно сидела наша фишка.

— Наблюдай за вертолетами. Если будут промахиваться — сразу зови меня или своего командира, — приказал ему майор-замполит.

— Понял! — сказал боец и взялся за полевой бинокль.

Во второй группе была любительская видеокамера, которой снимали интересные моменты вертолетных атак. Ближе к обеду эта камера снимала уже стрельбу из огнеметов. Мишенями для стрелков служили заброшенная ферма, в которой был ранен пулеметчик, и маленькое здание из красного кирпича, стоявшее левее фермы.

Выстрелили пару раз и по камышовым зарослям: надеялись поджечь их и выкурить снайпера-одиночку. Но камыш был сырой и не загорался.

В моей группе огнеметов не осталось после штурма, и мы были лишь наблюдателями.

Зато ночью на наши позиции ветром принесло несколько десятков парашютов от осветительных мин. Солдаты и офицеры с удовольствием брали их себе на память.

Солдаты, уходившие на дембель, писали на белой ткани маленьких парашютов адреса друг другу, и иметь хоть и небольшой, но парашют было достойно уважения среди старых солдат. Взял один такой символ парашютных прыжков и я.

Этой ночью над селом стали подолгу висеть осветительные гирлянды, сбрасываемые нашими самолетами. Ночью где-то на большой высоте пролетит истребитель-бомбардировщик или штурмовик, звук двигателей стихнет вдали, а высоко над облаками появляется похожее на северное сияние множество огоньков. Всю местность заливает неярким и тусклым светом, и глаза могут различать ландшафт на расстоянии двухсот метров.

Ночным биноклем в это время пользоваться нельзя, так как при такой освещенности срабатывает защитное устройство в окуляре, и зеленоватый экран начинает моргать и затухать. Какой-то боец все-таки включал «ночник» при горящих гирляндах и окончательно вывел из строя один из двух ночных биноклей. Приходилось теперь выдавать дозорным на дежурство ночной прицел от снайперской винтовки.

Ближе к полудню к нашему костру подошел майор из штаба 8-го батальона, которого я видел в той самой канаве у села во время вчерашнего штурма. Я тогда еще с явным неудовольствием подумал про его желание повоевать, но сейчас не преминул пригласить его погреться на нашей дневке:

— Марат, идем погреемся у огня и чайком побалуемся!

Он не стал отказываться и подсел к нам:

— У вас тут дворец по сравнению с нашими дневками.

— Да знаем мы ваши дневки — еле горит костерчик в чистом поле, а вокруг толпа народу жмется. Уже четвертый день здесь находитесь, могли бы что-нибудь приличное оборудовать, — проворчал Стас. — Мы только первую ночь так провели, а потом обустроились.

— Ну да, разве после вас что-нибудь останется из подручных материалов.