Степан Калинин - Размышляя о минувшем Страница 25

— Командиру Н-ского полка надо бы материально помочь. Лечиться человеку нужно, а семья большая, средств не хватает. Посоветуйтесь с финансистами, нельзя ли ему на лечение выделить дополнительно хотя бы месячный оклад.

— Так он же не подавал рапорта, товарищ командующий, не просил никакой помощи.

— Этот просить не будет. Я его знаю. Скромный до щепетильности. А помочь ему обязательно надо. Прихварывать стал.

Таким был Якир — человек большой души, большевик–ленинец. Он непоколебимо верил в силу и могущество Коммунистической партии, до конца своей жизни оставался предан ей сердцем и разумом. И не случайно за день до своей трагической гибели, в самую мрачную пору культа личности Сталина, он писал: «…Я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма».

Весной 1927 года в округ на должность заместителя командующего войсками прибыл Василий Константинович Блюхер.

Прежде я не был знаком с В. К. Блюхером, но уже многое знал о нем, как о талантливом военачальнике, герое Перекопа и Волочаевки, командующем прославленной Дальневосточной Народно–революционной армией. Имя Василия Константиновича было окружено ореолом славы и в народе и в армии.

Как заместителю начальника штаба округа, мне в течение двух лет часто приходилось вместе с В. К. Блюхером выезжать в войска, бывать на тактических учениях. И я никогда не переставал восхищаться его неутомимой энергией, его замечательными способностями организатора красноармейских масс, волевого начальника и прекрасного товарища.

Обращала на себя внимание исключительная скромность В. К. Блюхера. Несмотря на свою огромную популярность, он, бывая в войсках, разговаривал с командирами частей и соединений, с командирами рот, взводов, отделений и красноармейцами как равный с равным, как друг и товарищ. Никогда не требовал для себя создания каких–то особых условий и в быту: в лагерях нередко спал вместе с красноармейцами в палатках, питался с ними из общего котла.

Работа в штабе округа была интересной, но меня с каждым днем все больше тянуло в войска. Несколько раз я обращался к командующему с просьбой отпустить на строевую работу. В конце концов он согласился. В ноябре 1928 года я переехал в Тулу, на должность командира 84‑й стрелковой дивизии.

В течение почти шести лет командовал я этой дивизией. Она стала для меня родной и близкой. Служба в Туле особенно памятна для меня крепкой солдатской дружбой с командирами и бойцами. Там я встретился со многими замечательными людьми.

Почти все шесть лет комиссаром дивизии был Дмитрий Афанасьевич Гапанович — человек простой, душевный, замечательный воспитатель, глубоко знавший людей. Старому солдату, начавшему службу еще в царской армии, прошедшему две войны, ему были хорошо понятны насущные нужды красноармейцев и командиров, их стремления и думы. И других он учил вдумчиво, внимательно подходить к людям.

— Способности у всех разные, — говорил он. — Одному все дается легко, другому приходится очень много трудиться, прежде чем он усвоит то, что от него требуется. Нельзя стричь всех под одну гребенку, добиваться, чтобы у каждого были только отличные оценки. Ведь иной красноармеец даже на «удочку» еле–еле вытягивает. Ему надо помогать, помогать всем коллективом, подтягивать, но не ставить в укор то, что маловато у него способностей. Когда чуть ли не ежедневно напоминают человеку, что он не способен, толку от этого мало. Важно, чтобы и этот боец всегда чувствовал себя равноценным. В донесении, конечно, не трудно написать, что все без исключения добились высоких оценок. А ведь на самом–то деле так почти никогда не бывает. Если командир доносит старшему начальнику, что у него в подразделении все бойцы как на подбор, он тем самым до некоторой степени обманывает и себя самого, и своего начальника.

Хотя и не все, по моему мнению, было правильно в подобных рассуждениях Дмитрия Афанасьевича, в главном, основном он был прав: натяжки в оценках знаний бойцов почти всегда имеют отрицательный результат.

У Д. А. Гапановича была удивительная способность быстро подмечать и правильно оценивать достоинства и недостатки людей. Поэтому не было у меня лучшего советчика, чем комиссар.

Если Дмитрий Афанасьевич замечал, что иной раз я не уделял достаточного внимания партийно–политической работе, то прямо, без обиняков, говорил мне:

— Ты что–то, Степан Андрианович, начинаешь не туда гнуть. Давно не выступал на партийных собраниях, не проводил бесед с бойцами. Боевая подготовка, оперативная работа — все это необходимо. Но командиру, тем более коммунисту, не к лицу забывать и о партийной работе.

После такого замечания приходилось откладывать, казалось, неотложные дела и готовиться к лекции, проводить беседы с бойцами.

Через некоторое время комиссар также по–дружески советовал мне поглубже поинтересоваться состоянием политико–воспитательной работы в каком–либо полку, провести политическое занятие или политинформацию. Словом, не позволял отрываться от партийно–политической работы.

Люди любили его, внимательно прислушивались к каждому слову комиссара.

Несмотря на постоянную занятость служебными делами, и я, и комиссар находили время систематически заниматься спортом. Зимой увлекались лыжами, а весной и летом — верховой ездой. В хорошую погоду вместе с командирами и красноармейцами играли в волейбол, баскетбол, теннис и даже в футбол — была в дивизии хорошая футбольная команда. Нашему примеру следовали командиры полков, батальонов и другие начальники. Это во многом помогало сближению командного состава с бойцами.

Дивизия дислоцировалась в трех городах, в связи с чем много приходилось ездить. Часто вместе с Дмитрием Афанасьевичем бывали мы в Белеве, где располагался 250‑й стрелковый полк. Командовал им Николай Александрович Найденов — человек молодой, но прославившийся отличным строевиком и умелым тактиком. Полк отличался высокой дисциплинированностью. Порядок в Белевском гарнизоне при Найденове был безукоризненный. Правда, некоторые требования командира кое в чем выходили за рамки уставов того времени. Он, например, требовал, чтобы все подчиненные при встрече с ним на улице переходили на строевой шаг и первыми громко здоровались, произнося четко, как на параде:

— Здравствуйте, товарищ командир полка!

Хотя уставом это не предусматривалось, красноармейцы быстро привыкли к такому порядку.

Сначала мы собирались было прекратить подобную вольность Найденова. Однако, убедившись, что установленный им порядок не вредит делу, а, напротив, способствует укреплению дисциплины, улучшению строевой выучки, решили, что поправлять его нет необходимости. Тем более что на всех тактических учениях и занятиях полк действовал всегда инициативно, личный состав был хорошо обучен.

В 251‑м стрелковом полку, который находился в Туле, запомнился мне своей неутомимой работоспособностью, умением обучать и воспитывать подчиненных командир роты П. Е. Андреев. Его рота имела самые высокие показатели по всем видам боевой, политической и специальной подготовки. Командир полка Андрей Михайлович Томашевский справедливо гордился ею и всякий раз, когда мне приходилось бывать в полку, советовал побывать на занятиях у Андреева. Да и сам я охотно посещал передовую роту. У ее командира было чему поучиться. Андреев все досконально знал о каждом своем подчиненном, вел широкую переписку с родственниками красноармейцев. За три года, пока он служил в 84‑й дивизии, у него в роте не было ни одного сколько–нибудь серьезного нарушения дисциплины. Коммунист Андреев в отличие от некоторых других командиров много внимания уделял политической подготовке своих подчиненных, а также обучению их самой обычной грамоте. Неграмотные красноармейцы (таких тогда было еще немало) к концу срока службы в роте Андреева, как правило, свободно читали и писали. Командир заботился о всестороннем воспитании подчиненных, много внимания уделял самодеятельности, спортивным занятиям.

Опыт Андреева мы старались широко популяризировать в дивизии. Нередко обязывали молодых командиров присутствовать на проводимых им занятиях.

С чувством глубокого уважения вспоминаю я и многих других командиров — соратников по службе в 84‑й стрелковой дивизии.

Корпусом, в состав которого входила 84‑я стрелковая дивизия, вначале командовал В. К. Триандафилов, автор известной книги «Характер операций современных армий». Молодой, полный энергии, он был горячим поклонником механизации Красной Армии. Помнится, каким восторгом сияли его глаза, когда на учениях в Гороховецком лагере демонстрировали свои действия только что сформированные танковая рота и рота танкеток, оснащенные первыми отечественными машинами! Танки и танкетки были еще далеко не совершенны. Однако Триандафилов с восхищением говорил: