Александр Колотило - Афганистан идет за нами вслед Страница 25

— А дальше, дальше-то как? — спросил Алексей.

— Да все просто. Километра три пер в снегу, как трактор. Душманы палят со всех сторон, но мне не до них. Вон одни дырки в бронежилете остались. Ирония судьбы: сам oxoтник… И вдруг оказаться в роли добычи… По всем правилам загоняли, сволочи… В конце-концов добежал-таки до площадки. Вскочил в вертолет — ни слова не могу сказать. Только рукой махнул: «Отрыв колес…»

— Любишь ты фраернуться, Слав, — уколол Лозинский майора. — Нужны эти фотографии… Угодил бы душманам в лапы, они б не только последние волосы повыдергивали на кумполе, но и кое-что другое…

— Помолчал бы ты, Санька? А то скажу грубость. Нарываешья… Что ты понимаешь? Может, я диссертацию писать буду… Как вернусь…

Oн вернется. Напишет и защитит диссертацию. С ним Степанов встретится через пять лет в военно-инженерной академии имени Куйбышева. Без труда узнает того прежнего Славку, о котором под Джелалабадом ходили легенды. Москвин, как в поговорке, и в самом деле — и в огне не горел, и в воде не тонул…

В последний день февраля восьмидесятого бронегруппа шла на выручку парашютно-десантному батальону, дравшемуся в окружении. Во время переправы через горный поток в один из водометов «бэтээр-дэ» попал какой-то предмет. Бронетранспортер стал неуправляем. Его прибило к камням, торчащим над водопадом. Экипаж удалось благополучно эвакуировать. Теперь надо было спасать машину, загруженную такой необходимой в рейде взрывчаткой. С берега взяли на буксир БТРД, стали его тянуть. Но случилось непредвиденное. Не выдержал трос — лопнул. Машину завертело бурным потоком, как щепку, и бросило с высоты нескольких метров на дно водопада. Что оставалось десантникам? Даже если бы в составе группы оказался водолаз, то и он бы ничего не сделал. В стремительном потоке мог получить серьезную баротравму легких.

Но не из таких, кто теряется в сложных ситуациях, был Москвин.

— Натянуть через речку несущий трос… Вяжите плот… — скомандовал он.

Когда приказ выполнили, Вячеслав Алексеевич подозвал лейтенанта Мельникова и объяснил задачу.

— Согласен, Витя?

— Да.

— Ну и отлично, поехали, — заулыбался майop и тут же на глазах изумленных десантников полностью разделся, аккуратно сложил на камень форму. Словно дело было не в феврале, а в середине июля. И не у этой стремительной горной реки, а где-нибудь на тихом песчаном пляже. Надел на себя сапер лишь ремень с притороченным к нему охотничьим ножом в чехле — предметом зависти многих подчиненных.

Привязавшись к плоту, офицеры по несущему тросу добрались до того места, где затонул БТРД. Прощупали дно шестом. Определили точное местонахождение машины.

Горный поток ревел, бурлил, бросал шаткое сооружение из стороны в сторону. Возможность устоять на нем казалась призрачной. Лейтенант должен был удерживать не только плот, но и упертый в дно длинный шест, по которому, нырнув в воду, Москвин мог добраться до машины.

Когда майор бросился в ледяной поток, каждого, кто наблюдал за ним с берега, пробрала дрожь. Даже летом в горной реке не высидишь и нескольких секунд. А в феврале, когда еще не только на вершинах гор, но и внизу кое-где лежит снег, о таком «купании» и подумать страшно…

Под водой Москвин почувствовал, что его голову сдавило крепким ледяным обручем, стало тесно в груди, тело обожгло нестерпимым холодом. Казалось, еще секунда и померкнет сознание. Но майор выдержал. По шесту добрался до дна, осмотрел машину. Та лежала на боку…

Вынырнул, отдышался:

— Давай трос!

— Да отдохните вы, Вячеслав Алексеевич!

— Некогда, Витя, некогда… — и офицер опять ушел под воду. На этот раз уже с тросом. Теперь, разведав обстановку, работал быстро и расчетливо. Завел трос за гусеничную цепь, вынырнул. Минутная передышка — и все сначала. Шесть тросов зацепил за гусеницы бронетранспортера — для пущей надежности. Не всегда с первого раза удавалось выполнить операцию, но Москвин был упрям и настойчив. Коуши тросов выводил наружу и крепил к несущему.

Вернулся на берег. Взял еще один трос. Его надо было срастить с теми шестью, зацепленными за гусеницы.

— Я пойду один. Ты, Витя, останешься, — распорядился майор.

Когда плот был уже на середине, потоком его вдруг бросило на камни. Крепления не выдержали… Москвин оказался под водой. В довершение захлестнуло страховочным фалом. Но и здесь не спасовал десантник. Выхватив нож, обрезал веревку. Вынырнул. Пронесло по перекатам. Умело группируясь, избежал серьезных травм. Изо всех сил боролся с горный потоком. И побеждал. Берег приближался…

Офицеры и солдаты, затаив дыхание наблюдавшие за майором, уже облегченно вздохнули. В этой ситуации они не могли ничем помочь сослуживцу.

Но радоваться было рано. Течением впадающей реки сапера снова бросило на стремнину… И опять нечеловеческие усилия, борьба не на жизнь, а на смерть — впереди был водопад…

Москвин, пошатываясь, вышел на берег. В руке блеснуло лезвие намертво зажатого ножа.

— Судорога свела… — послышался чей-то сочувственный вздох.

— Судорога?.. — обернулся майор.

Он легко разжал кисть, и выпавший нож звякнул о каменую крошку.

— Подарок это, — пояснил, — бросать было жалко.

После в батальоне многие говорили, что Москвин, обрезав страховочный фал, успел под водой вложить свой тесак в ножны. С ними никто не спорил: настоящее мужество всегда рождает большие и маленькие легенды…

— Хватит, товарищ майор, теперь моя очередь, — заупрямился лейтенант Мельников.

Не слушая его возражений, Москвин проговорил:

— Вяжите новый плот. Поплыву я.

И он вновь отправился в опасное путешествие. На этот раз все обошлось без приключений. Срастил тросы. Бронетранспортер вытащили, и колонна пошла дальше, туда, где уже несколько часов гремел бой… Где третий батальон 317-го парашютно-десантного полка в полном окружении дрался с мятежниками…

Москвина представят к двум орденам — такое в начале «афганской эпопеи» случалось исключительно редко. Но получит он только один. И тот найдется лишь через год в штабе армии. Останется выяснять его судьбу, будучи уже зачисленным слушателем в академию. За счет собственного отпуска… Степанов, только что получивший медаль «За боевые заслуги», после построения столкнется лицом к лицу с Москвиным. Он застыдится своей награды. Таким, как Славка, надо давать Героев. А он уже год не может найти Красную Звезду.

— Леша, молодец, поздравляю!.. Заслужил… Дай же я обниму тебя, — искренне будет поздравлять майор.

И Степанову станет легче. Достанет свои чеки, купят они у прапорщика в тылах бутылку водки и вспомнят тот рейд и тех ребят…

Наутро перебазировались поближе к кишлаку. Теперь стояли рядом с афганским батальоном. Ивановский, критически осмотрев местность, обратил внимание на бродячих собак. Их было очень много. Приказал произвести отстрел.

— Поменьше заразы будет, — пояснил.

Тут же назначили патруль, который и занялся не очень приятным делом. Выкопали яму. Прапорщик из пистолета отстреливал собак, солдаты стаскивали их в одно место. Мера эта была вынужденной. Днем жарило, как в душегубке, а многие собаки, тощие, облезшие, с гноящимися глазами и язвами на шкуре, дрожали в лихорадке, отрешенно лежали в разных концах лагеря, не обращая никакого внимания на людей. Идешь, бывало, вдоль арыка. Глядь — поперек валяется дохлый пес. Вонь, мухи… А ты до этого метров за сто вниз по течению помыл руки… Конечно, ту воду не пили, хотя в критических ситуациях случалось и такое…

Степанов разговаривал с мальчишкой-дуканщиком, предлагавшем красочные эротические игральные карты, когда его по сердцу резанул жалобный щенячий визг. Выглянул из-за дувала. Увидел мчавшегося на трех лапах кутенка и стрелявшего в него из пистолета начальника патруля.

— Что ж ты делаешь? — крикнул Алексей. — Да зачем уж и такого-то?

— Товарищ старший лейтенант, с шести выстрелов попал только в ногу… Теперь уже добить надо. Мучиться будет… Хотел сначала пожалеть…

— Эх, ты…

— А вы попробуйте сами, — обиделся прапорщик.

— Нет, стреляй уж, коль оказали доверие. У меня не получится, — Степанов, сдвинув на бок кобуру с пистолетом и поправив на плече ремень автомата, неторопливым шагом направился к палатке Ивановского.

По пути встретил нескольких солдат, раздетах до пояса и без сапог.

— Что это они, как на курорте? — спросил Лозинского.

— По личному разрешению генерала Плотника. Такой чести удостоил только десантников нашего батальона.

— За какие заслуги, Сань?

— Э-э, тут история была. Плотник со своими прилетел в Асадабад. А тут на городок ночью напали душманы. Он связался с нашим батальоном. Ивановский и послал мою роту на помощь. Мчимся на «бээмдэшках», а генерал вошел со мной в связь и торопит: «Командир, давай быстрее… Где ты?.. Скоро?.. Не прерывай связи… Как тебя зовут? Саша?! Александр, Саня, поторапливайтесь!..» Подлетели к резиденции, доложил, оставил охрану, а сам со взводным на двух машинах до рассвета шарахался по Асадабаду, гоняя душманов. Поэтому Плотник и зауважал нас…