Макар Бабиков - Отряд особого назначения Страница 26

— Какой? — поинтересовался Кучеров.

— Если групп будет работать сразу несколько, нынешний узел с непрерывной вахтой не справится. Надо развертывать еще один.

— Эту задачу сразу не решу, — ответил Кучеров. — Дайте расчеты.

Визгину удалось в этот день обсудить многие вопросы. Речь шла о том, чтобы создать в отделе самостоятельную службу по связи с войсковой разведкой, авиацией, кораблями. Кучеров пообещал подкрепить разведотдел самолетами из ближайшего поступления, добиться, чтобы на кораблях были специалисты-разведчики, чтобы более активно помогала разведотделу бригада морской пехоты.

— Кого определили в норвежской группе старшим? — спросил Кучеров.

— Намечаем командиром этой группы назначить старшего лейтенанта Сутягина, а политруком Крымову. Она прислана к нам из запаса в первые дни войны. Отличный специалист. Много лет прожила в Швеции и Норвегии, знает Финляндию, Данию. Прекрасно владеет скандинавскими языками, говорит по-английски, по-французски, по-немецки.

Вечером Кучеров сообщил Визгину по телефону:

— Я доложил командующему о нашей беседе. Он в основном согласен с нашими выводами и предложениями. Приказал представить краткий, но мотивированный доклад по всем этим вопросам. Срок — два-три дня.

Через несколько дней Военный совет рассмотрел и утвердил основные положения о деятельности разведки на ближайшие месяцы. Не исключалось, что эти задания могут охватить лето и осень следующего года, если не произойдет какого-то коренного изменения оперативной обстановки.

Глава XV

К концу декабря сорок первого года завершилась подготовка второй группы разведчиков. Она состояла из двух норвежцев и одного русского. Если норвежцы не знали даже азов военного дела и надо было научить их стрелять, прыгать с парашютом, читать топографическую карту, распознавать типы самолетов, орудий, боевых кораблей — одним словом, преподать элементарные военные знания, то радисту Федору Крылову на это требовалось времени меньше. Он был моложе своих соратников по операции на добрый десяток лет, отслужил срочную флотскую службу, шесть лет отдал сверхсрочной, уволился в запас, не прожил гражданским человеком и полгода, как война снова вернула его на море.

Еще в мирные годы Федор Крылов много походил по чужим землям и водам, но в Норвегии не бывал и языка не знал, а без языка выполнять задание было трудно. Тем более что его напарники-норвежцы по-русски говорили плохо.

В этом деле Федору Крылову помог Рикард Эриксен. Еще в октябре сорок первого после стычки на Лангбюнесе несколько норвежцев ушли на шлюпке через море к советским берегам. Старшим из них, наиболее умудренным житейским опытом и образованием был Рикард Эриксен. Рикард помог отряду, особенно в походе по заснеженным горам. Раньше он был морским офицером, а потом школьным учителем.

Рикард разыскал кое-какие учебники на норвежском языке, попросил переправить из Норвегии пособия по грамматике, словари.

Рикард взялся обучать Крылова разговорной норвежской речи. Дело пошло резво: и учитель, и ученик прекрасно понимали друг друга, и через месяц Федор вполне сносно разговаривал не только на обыденные житейские темы, но и объяснялся с соратниками на профессиональном языке, мог вместе с командиром составить текст радиограммы на норвежском, перевести его на русский.

Командиром группы назначили соседа Рикарда из поселка на восточном Варангере, и тоже Эриксена, по имени Трюгве. Оба почти ровесники, им за сорок.

Трюгве исчез из-под надзора оккупантов на год раньше своего соседа. В предвоенном сороковом году осенью Трюгве и его пятнадцать односельчан с семьями пересекли на боте пролив на Рыбачий. В Норвегии у него осталось трое братьев, шестеро сестер, а один брат в ту же пору переправился в Англию.

Третий разведчик в группе — Франц Матисен — тоже односельчанин Эриксенов. Он моложе командира на два года, пересек морскую советскую границу в декабре сорокового года.

В первые дни сорок второго года на подводной лодке С-101 разведчиков доставили к северному морскому побережью полуострова Варангер. Приблизились к берегу восточнее Берлевога, к мысу Нолнес. Лодка прошлась под водой сперва на запад, потом на восток, в перископ осмотрели море, побережье. Ничего опасного не заметили. Всплыли и уже на дизелях проплыли вдоль берега мили две. Выбрали место для высадки.

Погода стояла хорошая, ветер небольшой, легкая волна почти не покачивала лодку. Правда, место это считается не из приятных, зимой пролив Эстхавет слывет безжалостным. В зимнюю пору рыбаки здесь не ловят. Небо было безлунным, серым от воды и от снега, но берег, до которого было всего с полкабельтова, просматривался хорошо.

За борт спустили две резиновые шлюпки, в одну сели разведчики с оружием и радиостанцией, у каждого в рюкзаках продукты на трое суток да еще небольшой запасец в отдельной упаковке.

Вторая шлюпка только начала грузиться, а первая уже отошла от борта. У берега накат все-таки вскидывал волны на скалы. Один разведчик удерживал шлюпку на не длинном лине, другой в момент, когда шлюпку поднимало волной, перебрасывал коробки и ящики третьему, а тот подхватывал их на лету и складывал на берегу.

Двое краснофлотцев-переправщиков доставили на берег санки, лыжи. На каждый рейс уходило минут двадцать. За это время подводную лодку течением отнесло в сторону, килем она коснулась грунта. Командир отвел корабль мористее еще примерно на кабельтов. Часы показывали четверть восьмого. Высадка заняла час десять минут.

Отнесли имущество метров на сто от уреза воды, уложили его на первое время штабелем, накинули палатки. Снега на мысу нет, его начисто выдуло безжалостным морским ветром.

Трюгве считал, что где-то поблизости должен быть рыбацкий домик.

Бродили по округе, протаптывая снег, часа три. Никаких человечьих следов, ни домика не увидели. Надо было оборудовать какое-нибудь примитивное жилье, чтобы хоть кое-как укрыться от ветра. Поставили стойки из лыжных палок, на них натянули палатку, растяжками из тонких льняных тросов закрепили за камни-валуны.

Влезли в это парусиновое жилье. Сперва показалось, будто добрались до тепла. Но вскоре стужа пробралась сквозь одежду, ползла по всему телу.

Донесли в штаб, что открыли вахту у моря.

Палатки не спасали от холода. Принялись строить домик из снега. Утрамбованный плотный снег, слежавшийся в теснине между обрывистых каменных круч, резали кирпичиками. Держались они довольно прочно. Складывали дом весь день. В него перетащили все имущество. К сожалению, согреться не удалось, разведчиков одолевал озноб, к тому же переменчивая у моря погода обернулась дождем. Снег потяжелел, стал оседать, местами потекли ручейки. Кровля провалилась. Ветер рвал, шторм вздыбил огромные волны, они обрушивались на береговые утесы, грохот прибоя заглушал голос, приходилось кричать.

Так прошли первые четыре дня.

На пятые сутки в горах в направлении Конгс-фьорда засекли какой-то пост, но распознать, кто там, даже в бинокль не сумели.

Вскоре увидели, как немецкий дозорный корабль буксирует к берегу поврежденный транспорт. Буран бушевал настоящий, февральский. Волны яростно кидались на скалы, временами казалось, будто скалы не устоят перед свирепым, сокрушительным напором воды и рухнут в бездну.

Подоспело время осмотреть северо-западный берег, пройтись километра два-три в сторону Берлевога, заглянуть в крохотный поселочек. По пути наткнулись на построенную из досок и жердей легкую хижину, обшитую тесом с наружной и внутренней стороны. Правда, между тесинами не было никакой утепляющей прокладки. Растопили печку, поставили котелок. Пока варился суп, Крылов растянул антенну, связался с базой.

Утром Матисен открыл дверь и, не выходя наружу, огляделся по сторонам. Примерно в километре заметил человека. Затворил дверь и сказал Трюгве и Федору, что тут они не одни.

Эриксен тут же распорядился:

— Всем показываться нельзя. Только у меня одного могут оказаться тут знакомые.

Он отправился посмотреть на нежданно объявившегося соседа.

Вскоре за поворотом увидел дом, пошел к нему. Из дома навстречу вышла женщина.

— Меня бояться не надо. — сказал Эриксен. — Зла в ваш дом не несу. Если дома муж, позволь войти. Мне надо с ним повидаться и потолковать.

— Заходи.

Хозяин назвался Антоном Стенманом. Эриксен сказал ему, что он не один, с ним еще норвежец и англичанин.

— Нас сюда забросили с самолета. Будем разыскивать нацистов и пакостить им сколько сможем.

— Они у нас не бывают, — ответил хозяин, — в такие маленькие селения не ходят. Дороги к нам нет, не подъедешь, только пешком. Их много в Берлевоге. Это мили полторы-две отсюда.

— Не проведешь нас туда?

— С вами не пойду, неизвестно еще, что вы за люди. Прихватят вас немцы, а заодно и меня. С какой стати мне страдать из-за каких-то пришлых людей? Дорогу ты и без меня найдешь, по берегу не собьешься. Человек ты, как я понимаю, бывалый. Но ходить в Берлевог не советую. Там есть люди, которые сразу донесут немцам.