Иван Шевцов - Бородинское поле Страница 26

- А минное поле есть там, перед передним краем? - Танкист говорил стремительно, дорожа временем.

- Противотанковый ров, - ответил сержант. - А насчет мин не знаю. Возможно, и есть. Тут ходили минеры.

- Проход где? У противотанкового рва есть проход?

Сержант заколебался: а вдруг это переодетые немцы? Ищут проход. Подай им тайну…

- Ну что молчишь, сержант? - В голосе танкиста настойчивость и нетерпение.

И тогда Святослав вклинивается в разговор неожиданным вопросом:

- А вы, случайно, не знаете лейтенанта Макарова? Он тоже танкист и где-то на фронте.

- Макаров? В какой бригаде? Нет, не слыхал о таком. Он кто тебе, брат?

- Дядя.

- Ты лучше, племянник, скажи, где проход через ров? Говорите быстрей, потому что фашист наступает на пятки. С минуты на минуту будут здесь. Дивизия СС "Райх" и танковая дивизия. Головорезы. Так что не зевайте.

Сомнение сержанта рассеялось. Он поворачивается лицом на восток и машет туда рукой, говоря:

- Правее возьмите. Там проход. Но он охраняется. Смотрите не угодите под снаряды сорокапяток.

- Постараемся. А вы, если не хотите быть раздавленными немецкими танками, поглубже в землю заройтесь. Да рассредоточтесь. Чего все в одну кучу сбились? - Он уже собрался уходить, потом задержался на минуту, сочувственно посмотрел на курсантов, прибавил сокрушенно: - А вообще, не вижу смысла вам здесь оставаться. Винтовкой танк не остановишь.

- А это? - Святослав показал противотанковую гранату.

- Это? - Танкист скептически повел бровью. - На безрыбье и рак…

- У нас приказ, - обрубил сержант неуместный разговор.

- Желаю успешно выполнить приказ! - бросил на прощание танкист и, перед тем как захлопнуть люк, напомнил: - А в землю поглубже зарывайтесь. Землица, она - мать родная, выручит!..

Совет был добрый и своевременный. Пришлось немедля взяться за лопаты. Через час примерно справа и слева от окопчика появились две глубокие, в человеческий рост, щели. В правую ушел Святослав, в левую - Максим. Сам сержант с остальными курсантами остался в окопчике, вырытом теперь в полный профиль.

После полудня испортилась погода, притом как-то вдруг, внезапно, как это бывает обычно поздней осенью. Пока они копали землю, подул свежий ветер, нагнал откуда-то низких холодных туч, и в овальной светлой рощице, что лежала за спиной боевого охранения, начался золотой дождь. Пожалуй, это был даже ливень. Ветер нещадно, с яростью безумца колошматил кудри берез, и вьюга усыпала сырую землю миллионами мягких блесток.

Вот тогда и появились вражеские танки. Их нетрудно было опознать с первого взгляда по тупорылым пушкам и меченным крестами стальным бокам. Да и масти они были иной, чем наши, - темно-серой, мышиной. Они тоже вышли из дальней рощи и остановились на опушке, что-то высматривая. Постояли минуты три и рывком двинулись вперед по открытому полю, но не прямо на боевое охранение, а гораздо правее его. Сначала было два танка. Потом за ними вышли еще три. Никаких мотоциклистов, никакой пехоты и артиллерии. Просто шли одни танки, построившись клином. Один из них дал длинную пулеметную очередь по овальной рощице, и Святослав впервые в жизни услыхал настоящий свист пуль. Ему казалось, что стреляют совсем не по роще, а по ним, и он плотно приник к брустверу, из-за которого торчала лишь его каска.

Вслед за этими танками появилось еще несколько машин - правее и дальше от их окопчика. Судя по гулу моторов, их было много там, на старой Смоленской дороге. Затем и на левом фланге, у шоссейной магистрали Минск - Москва, послышались гул моторов и артиллерийская стрельба вперемежку со взрывами. Батальон курсантов вступил в бой с передовыми отрядами немцев.

Сержант смотрел на своих подчиненных вопросительно. В его нерешительном, слегка растерянном взгляде явно виделся немой вопрос: как быть дальше? Святослав повял его и сказал, будто размышляя вслух:

- Нас обошли справа и обходят слева. Мы окажемся в тылу у немцев.

Именно этих слов и ожидал сержант. Сказал:

- Надо отходить к своим, пока не поздно.

Оставив окопчик, они метнулись в овальную, теперь уже сквозную, завьюженную, шуршащую желтым листом березовую рощу. Справа и слева гремел бой. И тогда они увидели, что те танки, которые прошли правее их, стоят сейчас перед противотанковым рвом и ведут огонь из пушек и пулеметов по передовым траншеям нашей обороны. Один танк горит. Сержант дал команду, и они, рассыпавшись в цепь, побежали к своим, одним махом достигли противотанкового рва. Упали на спасительное дно его, чтобы отдышаться. Еще один бросок - и они будут в первой траншее своей роты.

Выглянув из рва, сержант сообщил ликующим голосом:

- Еще один горит!

Как по команде, все вскочили, чтобы посмотреть на второй подбитый немецкий танк. Он стоял почти у самого края рва и густо дымил.

Максим, очутившийся рядом со Святославом, шепнул на ухо:

- Как? Страшно?

- Обидно, - мрачно и с досадой буркнул Святослав.

- А мне страшно, - признался Максим. - Если б на нас пошли - считай, крышка.

- Как сказать, - возразил Святослав. Теперь он понял, что на войне не всегда получается так, как бы тебе хотелось и как ты рассчитываешь. И совершить подвиг, оказывается, совсем не просто, и убить врага не легко, потому что враг не спешит подставить свою голову под твою пулю, а, напротив, старается убить тебя, а сам остаться в живых. Вот рыли они окопы, углублялись в землю, ждали врага, а враг обошел их, и вся работа оказалась впустую. Зато вот этот глубокий противотанковый ров, над сооружением которого трудились тысячи женщин из Москвы, в том числе и тетя Варя, сделал свое дело, оправдал труд женщин и надежды воинов. Перед ним остановились фашистские танки.

Сбив боевое охранение и преодолев лесные завалы и минные поля, на которых подорвалось несколько головных машин, фашистские танки вклинились в нашу оборону и потеснили курсантов, захватив деревню, что южнее шоссе Минск - Москва. Танки проскочили через первую траншею. Они не останавливались на окопах, не утюжили их, как это делали когда-то в июле - августе; проученные и битые, они побаивались противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью - оставляли окопы своей пехоте, идущей вслед за ними. Но окопы не дрогнули, когда через них проскочили вражеские танки. Они ожили ураганным ружейно-пулеметным огнем, заставив залечь головорезов из дивизии "Райх". Отрезанные от своих танков, поливаемые свинцом из укрытий, эсэсовцы почувствовали себя неуютно. До них метров триста. Они, кажется, неподвижны. Но вот один из них подымается, что-то кричит, машет зажатым в руке пистолетом и тут же падает, сраженный пулей. Очевидно, это офицер или унтер-офицер. Он хотел поднять своих солдат в атаку и был сражен. Святославу обидно, что не он послал пулю в этого фашиста. Он выбирает темную точку, прикованную к земле, и стреляет - цель не движется, и неизвестно, попал или промазал. Он стреляет еще и еще. Эсэсовцы отвечают беспорядочной трескотней из автоматов, но их огонь не приносит вреда сидящим в окопах. Рядом со Святославом - Максим. Он стреляет из автомата короткими очередями, но стрельба его безалаберна - это очевидно.

- Зря патроны расходуешь. Стреляй одиночными, - советует Святослав.

- Подошли б они поближе и во весь рост, я б им показал, - говорит Максим взволнованно. На лице его уже нет улыбки, только в глазах следы прежнего удивления.

И вдруг голос командира роты, торжественно-тревожный и повелительный:

- Приготовиться к атаке!

Святослав вставляет в свою винтовку новую обойму. В первой осталось всего два патрона, а дозарядить некогда. Кладет ее в карман шинели и торопливо прикрепляет к стволу штык-кинжал.

- А я как же? Без штыка? - растерянно спрашивает Максим.

- Огнем будешь поливать с короткой дистанции в упор. И прикладом, - отвечает Святослав.

И в это время раздается клич:

- За Родину… в атаку… вперед!..

Святослав вскакивает и что есть силы на бегу кричит "Ура!". Он смотрит только вперед, обуреваемый яростью, и не столько видит, сколько чувствует, что справа и слева бегут его товарищи, вся рота, подхваченная единым порывом, и его голос сливается с сотней других голосов. Он думает в эту минуту о матери и сестренке, за которых должен отомстить. Обязан. И он исполнит сейчас этот долг.

Фашисты встречают атакующих огнем автоматов, но Святослав этого не замечает. Сраженный пулей, падает Максим, но в стремительном азарте атаки Святослав не замечает и этого. Он одержим одной мыслью: побыстрее перемахнуть эти сотни метров и вонзить штык в серую тушу проклятого фашиста. Но что это? Немцы подымаются и убегают, показывая завидную прыть. А рота мчится за ними во весь дух, и встречный западный ветер уносит их протяжное "Ура-а-а!.." назад, во вторые эшелоны. И снова звучит голос командира роты:

- Огонь!.. С колена - огонь!