Натаниэль Фик - Морпехи Страница 27

Другой солдат подливал масла в огонь:

— Город Могадишо, брат. Ты не видел дерьма, если ты там не был. Все кишит маленькими худощавыми ублюдками. Они, наверное, шизеют от листьев, которые постоянно жуют. Они называют их кат. А потом начинают палить из своего оружия во все, что движется. Не стой около стен. Вдоль них летят пули.

Со стороны другой горстки пехотинцев доносилось:

— Еду я по главной улице Паттайи, в руках по бутылке пива, сзади две шлюхи, а сидим мы на слоне, раскрашенном розовым цветом. Я их, конечно пощупал везде. Так что я бывалый. Это не первая моя передислокация.

Я слушал их и вдруг осознал: да, они много где побывали, но в своих странствиях практически ничего не видели. Морские пехотинцы путешествуют не в общепринятом значении этого слова. Они смотрят на иностранные государства или через пулеметный прицел, или ночью, во время увольнительных.

Мы знали крайне мало о месте, куда собирались. Еще пару лет назад никто и предположить не мог, что мы будем проводить операцию в этой части света. Нас натаскивали для военных действий в Таиланде, Австралии и Кении, Сейшельских островах, Гонконге и Сингапуре, для разрешения долгоиграющего кризиса с Саддамом. Афганистана, в прямом значении этого слова, на нашей карте не было. У нас были только рудиментарные карты. Большая часть американских карт датировалась еще временами советской оккупации.

Стемнело, Патрик подошел ко мне и сказал:

— Вот твой билет. — Он протянул мне путевой лист с именами и группой крови тех морских пехотинцев, которые полетят на самолете. — Мы вылетим в Кандагар в девять тридцать.

13

ТРЕМЯ ЧАСАМИ ПОЗЖЕ, сидя на огромной резиновой канистре в грузовом отсеке C-130, освещенном тусклыми красными лампочками, я вспомнил фразу: «Безопасность прежде всего», и вдруг осознал, что приоритеты изменились. Мои морские пехотинцы делали вид, что абсолютно спокойны. Некоторые притворялись спящими. Но, конечно, было заметно, что их сердца бьются очень часто.

По времени мы должны были уже прилететь. Точно. Самолет начал круто опускаться. Мы вытаскивали снаряжение, пейзаж был безликим, плодородием здесь и не пахло. Полная луна освещала песок серебряным светом. Он выглядел как свежевыпавший снег. Кристально чистый воздух говорил о непосредственной близости гор. Я вспомнил: Рино находится на 3285 футов выше уровня моря.

Излюбленной темой разговоров среди морских пехотинцев, служащих в Афганистане, было происхождение нашего лагеря. Девяносто миль от Кандагара — на моей памяти самое заброшенное место. Рино. Короткая грязная взлетно-посадочная полоса и несколько зданий, защищенных белой кирпичной стеной. По периметру, в четырех углах, сторожевые вышки. Внутри стены складское помещение с высокими потолками, водонапорная башня, еще полдюжины маленьких зданий и одна мечеть. Интерьеры очень даже впечатляли: мраморный пол, гранитные столы, новые осветительные приборы и белые пластиковые стены. Асфальтированная дорога внутри лагеря была оснащена кирпичной дренажной системой, соединяющей здания между собой. Некоторые морские пехотинцы клялись, что строительство комплекса финансировало ЦРУ, еще во время кампании по захвату Бен Ладена. Другие были уверены, что место было пристанищем какого-то арабского принца.

В ту ночь мы спали на полу складского помещения. Ждали, когда взойдет солнце, чтобы занять позиции по периметру. Роте «Браво» полагался южный угол, по левому флангу будет рота «Чарли», по правому — «Альфа».

Афганистан — самая заминированная страна в мире, поэтому мы всегда смотрели, куда ставить ногу. Я шел, внимательно глядя под ноги, и, заметив клочок бумаги, застрявший в кустах, вытащил его. Это был блокнотный листок размером с небольшую открытку. На нем, видимо, на ксероксе, была воспроизведена знаменитая фотография трех бойцов, водружающих американский флаг над руинами Всемирного торгового центра. Над фотографией прописными буквами были выведены слова: «СВОБОДА ВЫСТОИТ». На оборотной стороне была та же фотография, и тот же самый девиз на языке пушту. Выглядело все это как визитная карточка, оставленная Оперативно-тактической группой «Свод». Я положил листок в карман.

Почти неделю мы несли караул на башне. Наши самолеты продолжали «трамбовать» позиции Талибана, мы часто видели их над своими головами.

Наш патруль выступал каждую ночь, и каждую ночь не наблюдалось ничего интересного. С башен тоже не было видно чего-либо заслуживающего внимания. А ведь нам, чтобы приносить хоть какую-то пользу, обязательно нужно быть там, где плохие ребята.

Было начало декабря. Джим стоял в карауле, я расположился на полу башни и писал письма двум своим младшим сестрам. Написав первое предложение, уснул. Примерно через час меня разбудил топот, кто-то поднимался по железной спиральной лестнице. Показались головы. Три женщины и один мужчина, все врачи военно-морского флота. Как выяснилось, они были анестезиологами и травматологами-хирургами, посланными в Афганистан из военно-морского пункта медицинской помощи Сан-Диего. Было видно, что они смущались наличия оружия в своей экипировке.

— Ребята, что вы здесь делаете? — Взгляд женщины привлекли бинокли, карты и арсенал оружия, сваленный в кучу в углу.

— Даем вам три-четыре минуты, чтобы приготовиться к вражеской атаке, — блаженно произнес Джим.

Она прищурилась, но не улыбнулась.

— Так значит, вы все врачи? — я пытался придумать как можно больше вопросов, прежде чем задать тот, который волновал меня больше всего.

Мужчина (а он был в перчатках на своих хирургических руках) объяснил, что, поскольку ближайший травмпункт в Омане — а это четыре часа пути на самолете C-130, — при все увеличивающемся присутствии американских войск в Афганистане вышестоящее начальство решило создать операционную во дворике Рино. Тем более что предполагаются потери в живой силе.

— Мы можем организовать три одновременно функционирующих операционных, — сказал он.

Мы с Джимом мрачно покачали головами, вот только они, наверное, не поняли: качали мы, соглашаясь с ними или просто принимая их слова к сведению.

Посмотрев в последний раз в окна башни, врачи ретировались. Мужчина, пройдя несколько шагов по лестнице, повернулся к нам и сказал:

— Мы слышали, что вы скоро уедете отсюда. Удачи вам на севере. Если мы будем вам нужны, зовите.

Наша рота пойдет на север. Новость для нас. Поэтому мы вызвали штаб-сержанта, чтобы он нас заменил, и пошли поговорить с капитаном Уитмером в управление роты. Мы шли по песку в сторону спрятанной в дюнах оливково-серой палатки, а навстречу нам приближалась какая-то фигура с необычным, ярко блестящим в солнечном свете знаком различия на воротнике. Он не выглядел как прямоугольник или дубовый лист. Это была звезда. Генерал Маттис прибыл для принятия командования Оперативной группой 58.

— Добрый день, сэр.

Салютовать было нельзя, чтобы не привлечь к себе внимание снайперов.

— Добрый день, юные воины. — Генерал Маттис остановился, чтобы поговорить с нами. Он был худ, носил очки, пистолет держал в кожаной подмышечной кобуре. Без преамбулы он похвалил нашу деятельность в Афганистане. — Вы должны знать, как много вы сделали только своим присутствием здесь. Вы доказали, что у США хватит духа ввести войска на землю Афганистана. Вы придали храбрости Северному Альянсу, и теперь он возобновит свое давление на Талибан и Аль-Каиду в Кандагаре. Вы убедили Америку в правильном выборе именно тогда, когда ей это было крайне необходимо.

Он пожал нам руки. Часть моей души хотела остаться спокойной, но все же мы с Джимом, продолжая свой путь, держали спину ровнее.

Врачи были правы: завтра мы направляемся на север. План был почти готов, командиров взводов вызвали для финального инструктажа.

Капитан Эрик Дилл, командир взвода разведки, постоянно наклонялся к карте всем корпусом и пальцем показывал нам маршрут. Дилл брил голову наголо, имел репутацию прямого человека и хорошего аналитика. Я подошел к нему. Он встретил меня словами:

— Одна машина в минуту.

— Что?

— Наблюдение показало, на этом участке дороги, в промежутке между закатом и восходом, в среднем проезжает по одной машине в минуту. — Он показал на черную линию, извивающуюся на запад от Кандагара и ведущую в Лашкаргах.

— Кто в машинах?

Дилл приподнял одну бровь:

— Сколько ты видел афганских фермеров, разъезжающих туда-сюда на пикапах марки «Тойота»?

Я вообще не видел афганских фермеров. Я вообще ни одного афганца не видел. Но я точно знал, что Саудовская Аравия продала Талибану несколько сотен «Тойот». Конечно, они были не так заметны, как танки с флагом Талибана, но тем не менее они у Талибана были.