Сэйити Моримура - Кухня дьявола Страница 27

Нужно сказать, что группа Ягисавы ведала не только этим полем. В ее распоряжении находилась также прекрасная застекленная теплица площадью более 300 квадратных метров. В ней велось опытное возделывание различных сортов пшеницы, ячменя, овса, кукурузы, проса, чумизы, то есть основных сельскохозяйственных культур Советского Союза и Китая.

Зима и весна в Северо-Восточном Китае холодные, но в теплице группы Ягисавы благодаря поступавшему из бойлерной теплу круглосуточно поддерживались оптимальные для растений температура и влажность. В ряде помещений заботливо выращивались пораженные болезнями различные сорта проса, гаолян и другие злаки. Теплица, где культивировались "образцы" зараженных сельскохозяйственных культур,- вот в чем состоял секрет группы Ягисавы.

Все бывшие сотрудники группы Ягисавы, с которыми мне доводилось встречаться, отказывались говорить о своей прошлой работе, но один, имевший отношение к этой группе, все-таки сказал: "В группе Ягисавы тайно занимались исследованием головни, выводили культуру головневых грибов, изучали их свойства и механизм развития заболевания".

Головня - болезнь злаков и других высших растений, вызываемая головневыми грибами, которые в период прорастания ячменя, пшеницы, кукурузы, чумизы, овса и т.д. проникают внутрь растения и паразитируют на нем, лишая его питательных веществ, а в период цветения поражают завязь, образуя в ней черную пыльцу. Зараженные головневыми грибами колосья ячменя и пшеницы превращаются в темную споровую массу, издающую неприятный запах. Особенность этого заболевания, однако, состоит в том, что внешняя оболочка зерна не нарушается и болезнь вплоть до сбора урожая обнаружить трудно.

Заболевание головней поражает злаковое поле на больших пространствах, причем неравномерно, а в период жатвы, естественно, невозможно проверить каждый стебель в отдельности, чтобы удалить заболевшие. Если заражение обширное, то все злаки на поле приходится сжигать, и урожаю таким образом наносится серьезный ущерб.

Один из сотрудников группы, занимавшейся наймом рабочей силы и "поставлявшей" группе Ягисавы китайских крестьян и разнорабочих-кули, рассказал следующее: "В отряде постоянно работали от 300 до 500 местных жителей-китайцев. Для них в отряде держали больше десятка переводчиков тоже китайцев. Все переводчики-китайцы, работавшие на полях группы Ягисавы, в ночь с 9 на 10 августа 1945 года, когда начали взрывать помещения отряда, были расстреляны нашей группой... Почему мы это сделали? Да потому, что боялись, как бы сведения об основной задаче группы Ягисавы не просочились наружу... Исследования головни, проводившиеся группой Ягисавы, по своему содержанию не отличались от исследований на опытных сельскохозяйственных станциях. Но в группе Ягисавы они велись для того, чтобы разработать методы рассеивания головневых грибов с воздуха. Методы исследований были похожи, но цели диаметрально противоположны. Основной задачей, стоявшей перед группой Ягисавы, было выяснение возможности заражения головневыми грибами районов Советского Союза, являющихся житницей злаковых".

Подготовка бактериологической войны не только против людей, но и против зерновых растений - вот в чем заключалась тайна огромного поля и стеклянной теплицы "отряда 731".

Глава VI. Дьявол-побратим "отряд 100"

Загадочные бедствия

После того как в 1939 году "отряд 731" передислоцировался в особую военную зону недалеко от поселка Пинфань, на Харбин и его окрестности стали обрушиваться одно за другим загадочные бедствия. То там то тут внезапно вспыхивали острые эпидемические заболевания, которые, начавшись в одном месте, затем распространялись на значительную территорию.

Летом 1940 года в уезде Нунъань провинции Гирин, находящемся в 50 километрах северо-западнее Синьцзина (Чанчуня), бывшего в то время столицей Маньчжоу-Го, внезапно разразилась эпидемия нескольких форм чумы. Вначале чума вспыхнула в уездном центре, через несколько дней распространилась на окрестные сельские районы и вскоре, как степной пожар, охватила весь уезд.

Известно пять форм чумы: бубонная, легочная, кожная (кожно-бубонная), глазная и септическая. В уезде Нунъань одновременно свирепствовали как минимум две формы. Люди умирали один за другим.

Срочное сообщение об эпидемии чумы поступило в Главную базу Управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии в Пинфане, откуда в уезд были командированы санитары для проведения дезинфекции. Однако масштабы эпидемии были таковы, что предпринятые меры не помогли.

Более 300 умерших - таков был страшный итог эпидемии чумы в уезде Нунъань. Командование же Квантунской армии сообщило, что число умерших составило 120 человек.

Однако на этом бедствия не прекратились. Вскоре в харбинском районе трущоб Фудзядяне начался брюшной тиф. Заболевание в мгновение ока распространилось по всему Харбину, унося жизни многих людей.

В Харбине в то время проживало около 100 тысяч японцев. Эпидемия тифа коснулась и их. В семье одного японца - торговца канцелярскими принадлежностями заболел ребенок. Вскоре от него заразилась мать, а через некоторое время заболел и глава семьи, который стал ухаживать за обоими. Так погибла вся семья. Количество больных было столь велико, что больницы города не могли вместить всех, и их стали помещать в харбинский армейский госпиталь.

"В харбинской японской средней женской школе (позже она стала называться Женской школой Фудзи), где я тогда училась, начались заболевания среди учащихся. Пришлось даже раньше времени распустить нас на летние каникулы. Когда после каникул мы вернулись в школу, то на траурной церемонии увидели поставленные в ряд двадцать портретов наших умерших одноклассниц. Не могу без ужаса вспоминать об этом. Ходили слухи, что какие-то шпионы заразили бактериями воду. Несчастье налетело как вихрь",вспоминает госпожа К. С. о трагедии, потрясшей весь Харбин.

Одновременно с этим в Саньбугуане - густонаселенных кварталах бедняков, расположенных в одном километре к северу от вокзала города Синьцзина,- неожиданно вспыхнула чума.

Сэйдзабуро Ямада в своей книге "Военный трибунал по делу подготовки бактериологической войны" так описывает чуму, начавшуюся в Саньбугуане: "...В то время в Саньбугуане на небольшой территории в страшной скученности проживало 700 семей, то есть около 5 тысяч бедняков. Как снежная лавина, нагрянули туда сотрудники противоэпидемической службы в белых халатах и начали изолировать больных, проводить принудительный медосмотр, делать предохранительные прививки, дезинфицировать все жилища и так далее. Трущобы загудели как потревоженный улей, повсюду был страшный переполох".

Но вспышки инфекционных заболеваний на этом не прекратились. Вскоре начался длительный массовый падеж скота в маньчжуро-монгольском поселении колонистов, расположенном в уезде Ачэн на южном берегу Сунгари в 20 километрах северо-восточнее Харбина. Эпизоотия вспыхнула среди овец и лошадей. Причины ее возникновения остались невыясненными.

Чем же была вызвана вся эта цепь инфекционных заболеваний?

Бактерии, нацеленные на людей

Командование Квантунской армии измышляло разные причины возникновения летом 1940 года острых эпидемических заболеваний в Харбине и соседних городах.

Чуму в уезде Нунъань объясняли "набегами мышей на населенные пункты. Мыши спустились с Хингана и разнесли чумных блох по домам". Тиф в Фудзядяне и других районах Харбина, заболевания чумой в Саньбугуане объясняли "антисанитарным состоянием предприятий общественного питания и недостаточной борьбой с грызунами".

Один из колонистов - Хироси Кадзама,- проживавший в то время в районе Санькэшу (железнодорожный разъезд неподалеку от Харбина), прислал мне письмо. О загадочном падеже овец в нем говорилось следующее: "...В больших овчарнях мы содержали около тысячи голов овец. Каждый день нанятые нами пастухи-китайцы выгоняли их на пастбище. Казалось бы, овцы должны были приносить приплод - у нас же поголовье сокращалось. Овец мы не резали, никто их у нас не крал. Они дохли от какой-то неизвестной болезни. К концу войны в нашем стаде осталось менее двухсот голов. Шкуры животных мы замачивали в соленом растворе и выделывали их в своей кустарной мастерской. Из выделанных шкур шили тулупы, меховые жилеты, меховые чулки. Все это, конечно, шло в дело, зима ведь в Маньчжурии суровая..."

Как только начался падеж овец, к колонистам прибыла инспекционная группа из "отряда 731", но результатом их работы была всего лишь одна формулировка: "Причина не выяснена".

В том, как начинались и заканчивались эпидемии, было много общего: заболевания возникали неожиданно; для выяснения причин возникновения заболевания и предотвращения его распространения на места всякий раз выезжали сотрудники "отряда 731"; вскоре они сообщали, что эпидемия ликвидирована; в районах эпидемий все жилье сносили, везде наводили порядок, заболевших подвергали принудительному обследованию и изоляции от остального населения.