Бернард Корнуэлл - Боевое Знамя Страница 27

- Ты уверен, что тебе не хочется поставить свои деньги на сегодняшнюю? - спросил Мерфи.

- До сих пор он дотерпел, - заметил Траслоу. - И скоро заснет.

- Тогда на завтрашнюю ночь, - невозмутимо ответил Мерфи, сперва взяв два доллара у Старбака, а потом два доллара, поставленные сержантом Траслоу. Когда обе ставки были учтены в записной книжке Мерфи, Старбак прошелся мимо палатки полковника и заметил скорчившегося у входа лейтенанта Дейвиса.

- Какого черта..., - начал было Старбак, но Дейвис обернулся к нему, приложив палец к губам. Старбак вгляделся и заметил, что лейтенант проталкивал наполовину полную флягу бренди под полог палатки.

Дейвис отполз в сторону.

- У меня тридцать баксов горят, Нат, - прошептал он, встав на ноги, - так что надумал помочь своим деньжатам.

- Тридцать баксов?

- Сравнял шансы, - сказал Дейвис, смахивая пыль с панталон. - Полагаю, у меня беспроигрышный вариант. Только послушай этого придурка!

- Нечестно так поступать с человеком, - жестко бросил Старбак. - Ты должен стыдиться своего поступка! - он нагнулся, протянул руку под палатку и достал спиртное.

- Верни ее на место! - потребовал Дейвис.

- Лейтенант Дейвис, - сказал Старбак, - я лично вырву кишки из вашей чертовой пасти и засуну их в ваш вонючий зад, если еще раз замечу вас или кого-нибудь другого, пытающегося поставить под угрозу раскаяние этого человека. Вы хорошо меня поняли? - он надвинулся на высокого и бледного очкастого лейтенанта. - И я, чёрт вас дери, не шучу, Дейвис. Этот человек пытается искупить свои грехи, а вы способны тольк насмехаться над ним? Господь всемогущий, вот что действительно приводит меня в ярость!

- Ладно, ладно! - ответил Дейвис, напуганный приступом гнева Старбака.

- Я серьезно, Дейвис, - добавил Старбак, хотя лейтенант и не ставил под сомнение его искренность. - Я прибью тебя ко всем чертям, если еще раз попытаешься повторить свои фокусы, - сказал Старбак. - А теперь проваливай отсюда.

Старбак оставался на месте, пока лейтенант не скрылся в ночи, и затем облегченно вздохнул.

- Мы прибережем это для завтрашней ночи, - сказал он Траслоу, довольно размахивая оставленной Дейвисом флягой.

- И подложим ее в палатку Свинерду?

- Именно. Пусть Дейвис катится ко всем чертям со своими тридцатью долларами. Мне деньги нужнее.

Траслоу подошел к своему капитану.

- Что действительно любит этот страдающий ублюдок, так это добрый бренди.

- Что ж, может, нам и удастся его раздобыть завтра на поле битвы, - сказал Старбак, и эта находка казалась вполне возможной - несмотря на то, что после сражения прошло три дня, в лесу и в сломанных колосьях пшеничных полей еще лежали раненые. И в самом деле, мертвецов и раненых было так много, что лишь своими силами мятежники были не в силах отыскать всех, поэтому было заключено перемирие, и солдатам из армии генерала Бэнкса предоставили возможность спасти своих людей.

День перемирия занялся жарким и знойным. Большинству солдат Легиона было приказано помочь осмотреть подлесок в том месте, где захлебнулась атака янки, но роту Старбака заставили валить лес и сооружать огромный погребальный костер для сожжения павших лошадей пенсильванской кавалерии.

На главной дороге позади погребального костра вереница легких рессорных санитарных повозок везла раненых янки. Транспортные средства северян, специально построенные для нужд армии, составляли разительный контраст с фермерскими телегами и захваченными армейскими фургонами, которые использовали в качестве санитарного транспорта мятежники, так же как обмундированные и хорошо экипированные солдаты северян выглядели намного щеголеватей мятежников. Капитан из роты пенсильванцев, ответственный за погрузку санитарных повозок, подошел к людям Старбака, поинтересовавшись, который из оборванцев является их офицером.

- Дик Левергуд, - представился он Старбаку.

- Нат Старбак.

Левергуд по-дружески предложил Старбаку сигару и лимонад.

- Это из концентрата, - произнес он, извиняясь, что лимонад сделан из порошка, - но на вкус не так уж плох. Мне его мать прислала.

- Может, вы предпочли бы виски? - Старбак протянул Левергуду бутылку. - Хороший северный виски, - с озорством добавил Старбак.

К легионерам присоединились и другие пенсильванцы. Они обменивались газетами, а куски табака менялись на кофе, хотя самая оживленная торговля велась за доллары Конфедерации. Каждый северянин желал купить банкноту Юга, чтобы послать домой в качестве сувенира, и цена плохо отпечатанных денег южан с каждой минутой росла.

Солдаты устроили торговлю неподалеку от огромного погребального костра, сложенного из свежих сосновых бревен в шестьдесят футов длиной, на которые рота артиллеристов как раз складывала лошадей. Они использовали для этого телегу с прикрепленным к ней подъемным устройством. Настоящим предназначением повозки являлось вытаскивание сброшенных пушек, но сейчас ее подъемное устройство вздымало гниющие лошадиные туши на шесть футов над землей и скидывало их на поленья, где группа солдат с повязками, защищающими носы и рты от вони, вилами передвигала раздувшиеся трупы на нужное место. Еще два человека в масках обливали дрова керосинам.

Капитан Левергуд уставился на телегу.

- Это наша.

- Трофей, - подтвердил Старбак северное происхождение телеги, и в самом деле, на ее боку виднелись буквы "США".

- Нет-нет, - пояснил Левергуд. - Эта принадлежала нашей семье. Мы производим их в Питтсбурге. Раньше мы делали двуколки, коляски и конки, а теперь в основном производим повозки для армии. Сотню повозок в месяц, и правительство платит любую запрошенную цену. Вот что я вам скажу, Старбак, если хотите нажить состояние, работайте на правительство. За семитонную повозку оно платит гораздо больше, чем мы осмеливались просить за экипаж для четырех пар лошадей с кожаными сиденьями, печкой, шелковыми занавесками, турецкими коврами и серебряными лампами.

Старбак вытащил сигару.

- Так почему же вы подставляете себя под пули вместо того, чтобы делать в Питтсбурге повозки?

Левергуд пожал плечами.

- Хотел сражаться за свою страну, - он сделал это признание смущенным тоном. - Видите ли, я и помыслить не мог, что война продлится дольше чем одно лето.

- Мы тоже, - признался Старбак. - Считали, что одно хорошее сражение преподаст вам урок и подведет всему итог.

- Полагаю, мы медленно учимся, - любезно заметил Левергуд. - ну теперь-то уж это точно долго не продлится.

- Правда? - развеселился Старбак.

- Как мы слышали, Макклелан покидает полуостров. Его люди плывут на север и через пару недель его армия присоединится к нашей, и тогда мы набросимся на вас как стая волков. Армии Поупа и Макклелана вместе. Вас раздавят, как спелый виноград. Надеюсь, что в Ричмонде достаточно постелей, чтобы мы все смогли разместиться.

- Там хватает тюремных постелей, - ответил Старбак, - но матрасы не слишком мягкие.

Левергуд засмеялся, а потом повернулся на зазвучавший со стороны дороги голос.

- Прочтите это! Прочтите! Позвольте слову Божьему принести благодать вашим грешным душам. Сюда! Возьмите это и прочтите, возьмите и прочтите, - одетый в платье священника старик раздавал трактаты с седла, разбрасывая брошюры в сторону расположившихся у дороги солдат.

- Иисусе! - поразился Старбак.

- Преподобный Элиял Старбак, - произнес Левергуд, явно гордясь присутствием такой знаменитости. - Он вчера читал нам проповедь. У него редкий ораторский дар, как по мне. Кажется, он близок к нашему высшему командованию, которое обещало ему, что он прочтет первую проповедь в освобожденном Ричмонде, - Левергуд помедлил и нахмурился. - Вас тоже зовут Старбак. Вы родственники?

- Просто однофамильцы, - ответил Старбак. Он отошел к краю погребального костра. Сражение он встречал с очевидным мужеством, но не мог встретиться лицом к лицу со своим отцом. Он подошел к тому месту, где Иса Уошбрук стоял в карауле у сложенного в кучу вражеского оружия. - Дай мне свою винтовку, Уошбрук, - приказал он.

Уошбрука, лучшего стрелка роты, снабдили европейской снайперской винтовкой - тяжелым дальнобойным оружием с телескопическим прицелом вдоль ствола.

- Вы ведь не собираетесь убить этого человека? - спросил Левергуд, который последовал за Старбаком в сторону от дороги.

- Нет, - Старбак навел винтовку на отца, разглядывая его через телескопический прицел. Канониры разожгли огонь погребального костра для лошадей, и дым стал заслонять Старбаку видимость, а в исходящем от костра жаре образ расплывался в перекрестии прицела. К удивлению Старбака, отец выглядел счастливее, чем в последний раз, когда он его видел. Трупный запах и остатки сражения явно вызывали у него ликование.

- Адово пламя будет гореть ярче этих костров! - провозгласил мятежникам проповедник. - Оно будет гореть вечность и доставит вам невыносимые муки! Вот ваша судьба, если только вы немедленно не покаетесь! Господь простирает над вами руки свои! Покайтесь и будете спасены!