Алексей Соловьев - Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде Страница 28

– Хорошо, госпожа, я отправлюсь в Азак завтра же. Но просил бы с собою сотню воинов, чтобы явить венецианцам не только слова!

– Хорошо, ты получишь их. Я дам нукеров из моей охраны. Разрешаю удалиться!

На следующий день колонна конных отправилась в низовья Дона. Стоял август, жара угнетала все живое, поэтому выехали еще до первых лучей солнца. Путь был недалек: ставка великого хана в поисках желанной прохлады кочевала в устье великого Итиля.

Андрей был среди тех, кого ханша отрядила в помощь купцу. За год он успел из рядового нукера сделаться десятником, очевидно, не без помощи брата-близнеца. Виделись они с Каданом нечасто, хотя и находились обычно неподалеку. После возвращения из русского плена молодой тысячный быстро пошел в гору, став темником гвардии великого хана. Это не сказалось на отношениях близнецов, при застольях Кадан был приветлив, гостеприимен, внимателен. Он настойчиво предлагал Андрею принять ислам, жениться, справедливо полагая, что именно это мешает брату идти вверх по ордынской военной лестнице. Андрей отмалчивался, лишь раз вступив в короткий спор:

– Ты ведь поверил в силу молитв к Христу, когда тебя забрали из монастыря? Ты как-то сам мне об этом сказал!

– Да, я много молился…

– Но ведь ты не изменил даже после этого вере твоих предков?

Кадан в тот момент неожиданно рассмеялся и игриво толкнул брата кулаком в грудь:

– Но ведь если моим отцом действительно был русич, то я, наоборот, изменил ей! Ха-ха-ха! Или наш отец был тайным сторонником Мухаммеда?

Андрею ничего не осталось сделать, как признать свою оговорку и правоту брата…

Азан появился уже в сумерках. Большое селение, не окруженное ни рвом, ни валом, ни какими-либо стенами. Италийцы пришли сюда не так давно и не спешили вкладывать флоринты и дукаты в крепостные работы. Их вполне устраивала эта громадная перевалочная база в том виде, в котором ее обустроили бывшие кочевники. Выросли лишь новые кварталы: венецианский, генуэзский, да значительно увеличилось количество пристаней, ведь число судов и галер, швартующихся у донского берега, порою доходило до нескольких десятков. Ходжа Омар решил не входить с сотней в город до утра, чтобы не дать возможности италийцам приготовиться к встрече.

Утром, приказав сотнику перенять дворы всех знатных купцов татарской охраной, Омар в сопровождении десятка Андрея отправился на поиски Андреоло Чиврано.

Глава 2

Они нашли купца у длинных причалов, где тот в сопровождении еще двоих венецианцев руководил разгрузкой многочисленных бочек с вином с одной из недавно прибывших галер. На ордынского купца он не обратил ни малейшего внимания. Ходжа Омар взбеленился:

– Видишь! – обратился он к Андрею. – Его чванличество даже поприветствовать нас не желает! В этом все они, италийцы! Мы им нужны, пока им от нас хоть что-то надо! Ладно, сейчас испорчу настроение!

Решительным шагом он подошел к купцу.

– Мой и твой повелитель, великий хан Джанибек, хотел бы знать, как долго ты и твои собратья собираются задерживать таможенные выходы?! Он напоминает, что задержка составляет уже более полугода, тогда как по договоренности аренды Тана вы должны делать это ежемесячно!

Андреоло посмотрел на ордынца, как на пустое место:

– Мой повелитель – синьор Дандоло! Пора бы тебе это уже выучить, невежа! А деньги в Сарай мы перешлем, когда увидим хоть какую-то прибыль в наших делах. Пусть твой хан лучше прикажет своим здешним купцам сбросить цены, они совсем обнаглели.

Омара буквально затрясло от ярости.

– Тебе что, повторить, от чьего имени я с тобой разговариваю?

– Отстань, ты мешаешь мне вести разгрузку. Жара, вино может испортиться.

С этими словами венецианец повернулся к татарину спиной под явными одобрительными взглядами его спутников и моряков.

Ходжа Омар рванулся, резко дернул Андреоло за плечо, развернул его к себе и влепил звонкую пощечину:

– Я заставлю тебя уважительно отзываться о господине этого города, свинья!

Далее случилось неожиданное. В руке италийца сверкнул короткий меч, и татарин захрипел, валясь в пыль с распоротым животом. Рот его раскрылся в немом крике, кровь широкой алой струей брызнула из пронзенной печени. Никто из охранной десятки не успел ничем помочь несчастному. Андрей опомнился первым:

– Бей их!

Кони рванули вперед, сбивая пеших на землю. Дон Чиврано оказался опытным бойцом, он увильнул от падающей на него сабли и в свою очередь ударил снизу вверх под короткую кольчугу нукера, попав ему в пах. И завертелось!..

С галер бросились на подмогу своим несколько десятков вооруженных моряков. Они оттеснили татар, выбив еще троих из седел. Андрей велел отступить до ближайшего десятка, крича при этом во все горло:

– Жители Азака! Неверные убивают подданных великого Джанибека! К оружию!

Прав был ныне покойный Ходжа Омар, говоря Тайдуле, что Тан подобен сухому стогу сена. Призыв был услышан, на улицы высыпало множество татар, осетинов, лезгинов. Они быстро очистили берег, десятки горящих стрел полетели на галеры, отдельные храбрецы влетали на палубы даже верхоконными, разя противника направо и налево. Причалы стали подобны растревоженному муравейнику. Новые сотни моряков, уже надев панцири и шлемы, вооружившись длинными алебардами, начали охватывать поле боя. Спешили из кварталов, громко поддерживая своих, новые и новые толпы. Громыхнули пищали, рядами укладывая убитых и раненых. Теперь человеческий разум был уже не в силах остановить кровопролитие, это могла сделать лишь смерть…

Татар полегло больше, но первыми не выдержали венецианцы и генуэзцы. Заполнив корабли, они взялись за весла и стали отгонять галеры на стремнину Дона. Тучи стрел летели вдогон, метя все новых и новых. Те, кто не успел спастись на палубах, метались по берегу или пытались спрятаться в домах. Недолог был их жизненный путь, разгоряченные татары пленных не брали, забыв про жалость и возможную выгоду. И начался невиданный грабеж италийских домов, лабазов, магазинов…

…Относительное спокойствие установилось лишь к ночи. Языками пламени озарялись улицы, смрад от сгоревших тел висел в воздухе. Жены искали мужей, перевязывали раненых, помогали добраться до постели. Многие, набив повозки награбленным добром, поспешили отъехать в степь, то ли желая сохранить неожиданное приобретение, то ли опасаясь новых стычек. В городе оставались лишь ордынцы, все иностранные гости либо отплыли в море, либо навеки остались в некогда гостеприимном Тане.

Из сотни Тайдулы уцелела едва ли половина. Сотник пал одним из первых, пронзенный сразу тремя железными стрелами. Андрей принял команду на себя. Ему, впервые видевшему италийцев в деле, многое было из их искусства ведения боя внове и впервой. Железные алебарды, которые невозможно перерубить у древка подобно копьям и с помощью которых легко перерубались ноги лошадей, валя на землю всадников. Татарский бой – из седла, пешими они сразу становились беспомощны, не умея держать строя. Генуэзцы же напирали стройной железной фалангой щитов и панцирей, выбивая все живое перед собой дружными арбалетными залпами. Конские наскоки были бесполезны, пробить их строй могла лишь подобная железная линия.

Новый сотник приказал собрать все италийское оружие. Шестое чувство подсказывало ему, что минувший день не мог пройти бесследно, что он должен был явиться лишь началом новой ордынской войны. А побеждать того, кто уже выказал свое ратное преимущество, нужно было как минимум его же оружием…

Через несколько дней, наведя в Азаке относительный порядок, похоронив павших и создав отряд самообороны, Андрей повел полусотню в сторону ханской ставки.

Глава 3

Пришедшие из Тана в Венецию и Геную галеры наделали большой переполох. Вид раненых моряков, обломки стрел, торчащих в бортах, не мог не впечатлить экспрессивных италийцев. Узнав о смерти родных и близких, женщины начинали рвать на себе волосы и громко стенать, требуя кары Господней и человеческой для безбожных татар. Глава правительства Венецианской республики дож Андреа Дандоло собрал срочное заседание для рассмотрения случившейся ситуации.

Были выслушаны многочисленные свидетели. Андреоло Чиврано и два его товарища, явившиеся инициаторами резни, сгоряча были взяты под стражу. Правительство постановило произвести тщательное расследование, вплоть до применения пытки к задержанным. Пар первых эмоций оказался спущен, встал логический вопрос: а что дальше?

Давнишняя вражда между двумя торговыми соперниками на европейских морях была забыта. Венеция и Генуя объединились, чтобы в дальнейшем действовать одинаково. Вновь проявился известный принцип: когда торгаши видят выгоду, они готовы перегрызть горло друг другу. Когда же пытаются спасти убытки – идут на любой союз!

Первым делом специальная комиссия занялась подсчетом убытков. А они оказались действительно велики. Генуэзцы потеряли 350 000 золотых дукатов, венецианцы на пятьдесят тысяч меньше. К этому добавлялось то, что прекращался подвоз азиатских товаров, следовательно, многое, в том числе и зерно, должно было подорожать вдвое. Италийцы решили срочно исправлять ситуацию, но начали делать это весьма оригинальным путем.