Масудзи Ибусэ - Чёрный дождь Страница 28

— Это наше дело. Мы уж как-нибудь сами справимся.

Тамоцу шагал впереди носилок. Время от времени он подносил мегафон ко рту и кричал:

— Эй, есть тут кто-нибудь из отряда Кодзин? Есть кто-нибудь из деревни Такафута?..

Я пошел рядом с Тамоцу, стараясь держаться от носилок с наветренной стороны. Над нами сияло пронзительно голубое небо...

… Тамоцу рассказал, что госпиталь переполнен. Забиты не только все палаты, но и коридоры. Повсюду бродят родственники, разыскивающие своих близких. Те, кому удалось найти, ухаживают за ними. Хаос неимоверный. И если Тамоцу нашел Тюдзо, то только благодаря помощи доктора Нориока... По словам доктора, болезнь, вызванная взрывом этой бомбы, губительна; она передается от больных к здоровым; случается даже, что здоровые умирают раньше больных.

Нориока прибыл в госпиталь накануне, во главе осакской санитарной команды. Санитары притащили на себе тяжелые рюкзаки с лекарствами, медикаментами и перевязочным материалом. За день до их приезда, восьмого августа, какая-то военная часть забрала все лекарства и бинты. Поэтому приезд санитарной команды явился, как выразилась одна медсестра, «сошествием Будды в ад».

Когда мы добрались до временного штаба спасательного отряда, Тюдзо был мертв.

— Готов,— сказал Тамоцу, когда носилки опустили на край веранды, и отдал честь скончавшемуся.

Масару сорвал несколько листьев ардизии, которая росла близ источника, и положил их у изголовья покойника, затем встал рядом с Рикио, сложил руки ладонями вместе и погрузился в молитву. Я прочитал «Заупокойную проповедь».

— Отнесем его на костер? — спросил Рикио.— Конечно, следовало бы совершить весь погребальный обряд полностью. Но что поделаешь?

Рикио и Масару подняли носилки, и мы все направились, к пустырю близ железной дороги, где местные жители сжигали покойников.

Временный штаб, куда свозили всех найденных членов отряда Кодзин, располагался в частном доме у подножия горы Футаба — как раз напротив плаца. Хозяин дома был, кажется, школьным учителем. В будни он уходил из дома рано утром, а по воскресеньям отправлялся на общественные работы. Так что никто из членов спасательного отряда даже не знал хозяина в лицо. Его сын, Минору, был офицером, служил во флоте. В доме оставалась хозяйка — интеллигентная, хорошо воспитанная женщина, с двумя дочерями-красавицами на выданье. Вся семья была очень приветлива, и никто ни разу не выразил недовольство по поводу пребывания в доме спасательного отряда или раненых.

Спасатели обратили внимание на этот дом, проходя мимо. Дом был обширный и как нельзя лучше подходил для их целей. Они тут же вошли внутрь и, не предъявляя ни ордера на постой, ни каких-либо других документов, спросили, не предоставят ли хозяева часть дома для пострадавших при бомбардировке. Самого хозяина не было дома, но его жена и дочери сразу же согласились, как будто давно ожидали, что кто-то обратится к ним с подобной просьбой.

— Пожалуйста,— сказала хозяйка.

Женщина она была милая, уступчивая, всегда готовая услужить людям.

Спасательная команда заняла четыре комнаты на первом этаже. Вместе с найденными людьми из отряда Кодзин набралось всего около пятидесяти человек. На пострадавших было страшно смотреть: некоторые сильно обгорели и были при смерти; другие стонали, исходя кровью. Вонь стояла нестерпимая. Несмотря на это, хозяйка и дочери отказались спать на втором этаже. Они ночевали внизу, на кухне. Только хозяин уходил спать наверх.

Я собирался позавтракать, когда ко мне подошел Тамоцу, и мы стали обсуждать планы на завтра, примостясь на самом краю открытой части веранды, чтобы паши голоса не мешали пострадавшим. Вонь доносилась даже сюда. Часто слышались стоны раненых. Хозяйка принесла нам чайник с холодным ячменным чаем.

— Вы очень устали. Выпейте, пожалуйста, чаю. Только он не очень холодный. Извините,— сказала она вежливо, но без подобострастия.

Я бросил быстрый взгляд на ее лицо, а когда она отошла, долго глядел вслед. Как я и думал, фигура у неё была такая же прекрасная, как и лицо.

Я обещал Тамоцу побывать завтра утром в Оноура. Как выяснилось, среди пострадавших, которых поместили в зале местной начальной школы, находятся двое из отряда Кодзин: Торао из деревни Кобатакэ и Тёдзюро из Такафута. Оба просят отправить их как можно скорее домой. Один из них тяжело ранен и не в силах самостоятельно перевернуться с боку на бок. «Во всяком случае,— сообщили те, кто позвонил из Оноура,— мы решили известить вас, надеясь, что это поможет хотя бы при составлении списков пострадавших из отряда Кодзнн». Кто-то и» штаба спасательного отряда должен был срочно ехать в Оноура, и я предложил свои услуги.

ГЛАВА XV

12 августа. Утром небольшая облачность. После полудня ясно. Нестерпимо болят ноги.

Чуть позже пяти я вышел из временного штаба спасательного отряда, отправился на фабрику и доложил директору, которого нашел в столовой, как обстоит дело. Узнав, что все попытки добыть уголь не принесли успеха, директор расстроился и, глядя в потолок, сказал:

— Очень жаль. Но, видно, тут ничего не поделаешь. Спасибо тебе за старания, Сидзума.

Я рассказал директору о встрече со спасательным отрядом, который разыскивал односельчан из отряда Кодзин, получил у него разрешение на поездку в Оноура и пошел домой.

Сигэко и Ясуко уже отужинали и сидели на веранде, наслаждаясь вечерней прохладой. Под натянутой ими противомоскитной сеткой стоял накрытый столик. По-видимому, они хотели сделать мне приятное. Но мне почему-то казалось, будто под этим пологом я задыхаюсь от удушья.

Сигэко сказала, что наши гости уехали утренним поездом.

Утром я проснулся от нестерпимой боли в ногах. Боль была не спазматическая, а ровная, одинаковой силы в обеих ногах. Казалось, их выкручивают, как белье после стирки. Самое странное, что внешних признаков болезни не было.

— Я слышала, что пострадавшим при взрыве помогает прижигание,— сказала Сигэко.— Почему бы и тебе не попробовать? Схожу к знакомым и постараюсь раздобыть моксу.

Сигэко принесла моксу, и я сам сделал себе прижигание. Но когда я попытался встать, боль пронзила меня с новой силой. Я громко застонал — и вдруг почувствовал себя немного лучше. Кое-как доковылял до уборной.

Покончив с приготовлениями к отъезду, я позавтракал и вышел из дому. Был уже одиннадцатый час. Пока я добрался до Оноура, боль в йогах, к величайшей моей радости, притихла. Стало быть, надо либо лежать пластом, либо ходить — тогда боль ощущается не так остро.

Народная школа в Оноура была превращена в пункт первой помощи для пострадавших — и военных и штатских. По дороге от станции к школе мне попалась навстречу очень красивая женщина лет тридцати. От нее разило тем же самым неприятным запахом, какой стоял во временном штабе спасателей. Запах очень своеобразный, но типичный.

— Извините, пожалуйста,— обратился я к женщине,— вы работаете врачом или медсестрой в пункте первой помощи?

— Нет,— спокойно ответила женщина.— Я член женского комитета самообороны города Оноура. Хожу оказывать помощь раненым. Вчера один прохожий задал мне точно такой же вопрос. Видимо, вы ощущаете какой-то специфический запах?

— Извините, но это действительно так.

— Вы хотите навестить кого-нибудь из раненых? Идите за мной. Только держитесь немного поодаль. Чтобы не чувствовать запаха.

«Остались же еще на свете вежливые люди!» — подумал я. На запах мне было наплевать, и мы пошли рядом, разговаривая о пункте цервой помощи в Оноура.

Когда мы подошли к школе, Осима Тамиё — так звали женщину — сказала:

— Погодите минутку, я вас познакомлю с военным врачом господином Като. Человек он очень отзывчивый и знающий.

Она подвела меня к младшему лейтенанту медицинской службы, который стоял у входа в бывшую учительскую. С первого же взгляда на его лицо я решил, что женщина сказала правду: человек он не мелочный и доброжелательный. Однако не успел я высказать свою просьбу, как он перебил меня:

— Должен вам напомнить, что вы находитесь не в школе, а в отделении военного госпиталя. Чрезвычайные обстоятельства вынуждают нас принимать не только военных, но и штатских, однако мы не можем допустить вмешательство местных властей в вопросы транспортировки раненых. Лично против вас я ничего не имею, но никак не могу согласиться с вами, когда вы говорите, будто во временный штаб спасательного отряда в Нагао-тё направлено письмо. Это скорей всего выдумка кого-нибудь из местных чиновников. Будем считать, что вы мне ничего не говорили, а я от вас ничего не слышал. II еще раз повторяю: этот пункт первой помощи подчинен военному командованию.

Доводы младшего лейтенанта показались мне неубедительными, но я не стал с ним спорить и попросил лишь разрешения повидать пострадавших из отряда Кодзин. Но и эту мою просьбу он отверг, заявив, что к пострадавшим приближаться опасно, ибо от них исходит нечто ядовитое. В последнее время участились случаи, когда совершенно здоровые люди, ухаживающие за пострадавшими, заражаются и умирают раньше, чем сами больные. Причем такая участь постигает прежде всего самых здоровых и энергичных. Бывало даже так, что родственники, приехавшие из деревни, чтобы забрать страдающих легкой формой болезни, по дороге домой заражались, и приходилось им самим оказывать медицинскую помощь.