Сергей Щербаков - НЕОТМАЗАННЫЕ-Они умирали первыми Страница 28

— У нас тоже ребят в 95-ом положило, — отозвался вдруг молчаливый Конфуций. — Паренек из нашего взвода пропал. Жарковато у нас было. Думали, струхнул и деру дал. А через пару дней нашли его уже мертвого, к дереву привязанного, с миной на шее. Ну, естественно, сами соваться не стали. Саперов вызвали. Приехали двое ребят молодых. Покрутились они около Андрея, сняли взрывчатку, отсоединили все провода, отвязали его от дерева, тут и рвануло. Ребят, конечно, на куски. С сюрпризом оказалась, сучка.

Глава пятая

Зачистки следовали одна за другой. Батальон с СОБРом, можно сказать, исколесили всю округу: Балаксу, Бати-Мохк, Шуани, Чари-Мохк, Шовхол-Берди, Гурти-Хутор… Эта зачистка на редкость прошла без потерь. Особых эксцессов не произошло. Если не считать, что застрелился заблокированный в своем доме боевик, отказавшийся сдаться. Старейшины села оказались более сговорчивыми, чем в других аулах, за полдня гора изъятого оружия значительно выросла.

— Товарищ капитан, вот заложника освободили! — бодро доложил Дудакову сержант Афонин, кивая на заросшего черной бородой худощавого мужчину, лет 37-ми в драном стареньком ватнике, который, сильно прихрамывая, ковылял за ним. Рост чуть выше среднего. Настороженный затравленный взгляд темно-карих глаз. Все с любопытством уставились на него. Ведь не каждый день заложников освобождают.

— Стефаныч, займись им! — распорядился Дудаков, занятый со старшим лейтенантом Тимохиным изучением документов, обнаруженных у убитого боевика, оборачиваясь к прапорщику, сидящему на подножке «Урала» с цигаркой в прокуренных зубах. Но тот и ухом не повел, с безразличным видом продолжая дымить. Докурив, бросил окурок в грязь.

— А вы его обыскивали? — вдруг задал вопрос прапорщик Стефаныч, покусывая пшеничный ус и внимательно исподлобья изучая задержанного.

— Плечо, пальцы смотрели?

— Нет, не обыскивали! Чего его обыскивать, гол как сокол. Заложник ведь. Вон, в каком тряпье. Без слез и не взглянешь! Три года, говорит, уже в рабстве. Пробовал бежать. Поймали. Чуть не забили до смерти. Издевались над ним, как только могли. Одним словом, настрадался бедолага, выше крыши.

Задержанный что-то пробормотал невнятное и закивал головой.

— Из татар он. Строитель из Бугульмы.

— Колымить, говорит, приехал на свою головушку. — робко добавил рядовой Чернышов.

— Тебя не спрашивают, молокосос! — грубо отрезал старший прапорщик. — Хватит мне баланду травить!

Коренастый Стефаныч нехотя оторвал от подножки «Урал» свой квадратный зад, неспеша обошел задержанного и вдруг дулом автомата поддел сзади мотню замурзанных свисающих штанов. Под ними оказались крепкие почти новенькие «берцы».

— Обыскать! — последовал короткий как выстрел приказ.

Густо покраснев и сконфузившись, Афонин бросился обыскивать задержанного. Оружия не было. В карманах обнаружил комок смятых долларов и связку смертников (солдатских жетонов). Взяв из рук младшего сержанта шнурок с «смертниками», зажав их в побелевшем кулаке старший прапорщик подошел к боевику.

— Ребят наших, значит, стрелял?! Мучил?! Строитель из Бугульмы! — заходили желваки на скулах Стефаныча.

— Ах, ты, гнида! — вдруг вырывалось из уст лейтенанта Трофимова, поднявшего голову, который, все это время наклонившись, у заляпанного БМП усердно счищал о траки с ботинок налипшую комьями грязь. Он стремительно подскочил к задержанному, оттолкнул в сторону посеревшего Стефаныча и крепко вцепился левой рукой в ворот ватника, ветхая одежда затрещала.

— Смотри в глаза! Сука! Узнаешь?! Признал свою отметину? — Трофимов, оскалившись, с силой встряхнул задержанного и в ярости ткнул в свой шрам.

— Заложник! Строитель, говоришь! — он ударил наотмашь кулаком в лицо. «Чех» с разбитым носом отлетел в сторону и что-то зло зашипел в ответ нечленораздельное.

— Ну, что, Ваха! Вот и свиделись! — цедил сквозь зубы, наступая Трофимов. — Не ожидал такого поворота, гаденыш? Душегуб!

Глаза у лейтенанта сверкали огнем, а лицо со зловещей торжествующей улыбкой словно окаменело.

- За ребят замученных, порезанных тобой! За Кольку Куприянова! Получай, сволочь!

— Конфуций! Стой! — отчаянно заорал капитан Дудаков, бросаясь к нему. — Кому говорю! Стой! Лейтенант Трофимов!! Отставить!!!

Но весь багровый Трофимов уже сорвал с плеча АКМ и, не раздумывая, в упор всадил в «заложника» длинную очередь. Боевик плюхнулся, словно куль, в измочаленную траками «бэшек» грязь. Задергался. Затих.

Все от неожиданности обмерли. Такого поворота событий ни кто не ожидал. Из-за БМП вылетел майор Сафронов, его маленькие злые глаза метали молнии, за ним спешил встревоженный капитан десантников, Михайлов, они только что со старейшинами о чем-то спорили у ворот дома местного муфтия.

— Вы что, скоты безмозглые, совсем оборзели! — в бешенстве заорал майор. — Вы чего себе позволяете! Уроды!

Над убитым стоял старший лейтенант Трофимов с темными дикими глазами, его всего трясло как малярийного.

К Сафонову наклонился капитан Дудаков и что-то тихо тому сказал.

— Да-а, — протянул Сафронов. — Ну и дела. Надо же такому случиться. Займись им! Неровен час, еще чего-нибудь отчубучит! — он кивнул в сторону Трофимова.

— Да, вот возьми мою фляжку. Узнал, говоришь, гада!

Капитан Дудаков оглянулся.

— Чернышов! Ко мне! Проводи лейтенанта Трофимова! Не в себе он. К братьям Исаевым отведи. Головой отвечаешь! Вот, фляжку прихвати! Пусть остограммится!

Глава шестая

Рядовой Чернышов и Трофимов понуро брели по улице в сторону мечети, куда после зачистки стали стекаться все группы.

— Вчера, на «фишке» с Самураем перебздели, чуть не обделались! — прервал тягостное молчание Танцор. — Слышим, где-то слева банка консервная забренчала. Ну, думаю все, п…дец! «Чехи»! Полрожка выпустил, и Ромка не меньше. Оказалось, голодная кошка банку из-под тушонки вылизывала!

Неожиданно у стоящего впереди «бэтээра» раздались женские крики и отборная ругань. Какие-то трое неизвестных контрактников из «усиления» с картонной коробкой и большой сумкой, с которыми обычно ездят за товаром «челноки», отбивались от вцепившейся в «добро» молодой чеченки, похоже, торговавшей на улице.

— Отдайте, мужики! — твердо сказал Конфуций, загородив, военным дорогу. Его глаза устало смотрели на контрактников, в них не было ни угрозы, ни злости. Это были глаза смертельно уставшего человека, вернувшегося с тяжелой работы домой. Контрактники удивленно уставились на него.

— Ты, что, летеха? Ошалел, что ли?

— Совсем рехнулся?

— Ребята уж второй день без курева и на одной сечке!

— Ее Ахмед или там Саид, еб…ный, будет по нам пулять из-за угла в спину, а мы должны конституционный порядок здесь наводить? Так, что ли? — стал возмущаться заросший рыжей щетиной высокий мордастый прапорщик с редкими прокуренными зубами.

— Вот именно, порядок! Правильно говоришь, приятель! — невозмутимо сказал Конфуций, глядя сквозь него тусклыми глазами.

— Да, пошел ты на хер!

— Да, мы на правах победителей берем! С древнейших времен победители…

— Пидор, ты вонючий, а не победитель, — сказал, как отрубил Конфуций и презрительно сплюнул себе под ноги.

— Летеха, полегче на поворотах! И не таких обламывали!

— Откуда ты такой хороший, правильный взялся? — встрял в разговор второй, румяный плотный сержант с бегающими глазами, держа обеими руками картонную коробку.

— Оттуда не возвращаются! — отрезал, мгновенно побагровев, Конфуций и угрожающе передернул затвор; вылетевший патрон, блеснув на солнце медным бочком, чмокнул в двух метрах в дорожную слякоть.

Молодая чеченка в сбившемся на бок платке, почувствовав, что назревает что-то недоброе, отпустила из рук сумку и отпрянула в сторону.

— Значит, своих мочить?

— Из-за этой дрянной сучки?

— С оружием-то все мы — Робин Гуды! А так? На кулачках? Слабо, лейтенант?

Конфуций, не меняясь в лице, протянул свой АКМ Чернышову, стоящему рядом.

— Подержи, Танцор!

— Конфуций, может не надо, — стал отговаривать «собровца» побледневший Чернышов.

— Надо, Танцор, надо.

— Летеха! У тебя, наверное, не все дома? Ты хорошо подумал? — с ехидной улыбкой спросил контрактник с коробкой.

— Ну, лейтенант, гляди! Сам напросился! — криво ухмыльнулся мордастый прапорщик.

— Фонарик тебе теперь ночью точно не понадобится! Освещать округу фингалом будешь! Верно, Игорек? — живо откликнулся третий.

— Вместо прожектора! — вставил развеселившийся Игорек.

— Только в пах, чур, не бить!

— Паша, лейту, точно п…дец!

— Подожди, пусть «разгрузку» сымет, а то еще как бы не запарился, бедолага!