Александр Журавлев - Рассказы о героях Страница 29

Полковник поднялся и протянул руку Климову. Тот крепко ее пожал.

Этот разговор происходил осенью 1942 года, когда Красная Армия перешла в решительное контрнаступление на врага в районе Сталинграда. Сокрушительные удары наносились по гитлеровским войскам и на других участках фронта. Осуществляя наступательные операции, советское Верховное главнокомандование одновременно готовило резервы для новых боев.

В одну из таких резервных частей и прибыл старший лейтенант Василий Климов. Начались дни напряженной учебы. Под руководством опытных инструкторов он осваивал новые истребители. Замечательные машины, созданные общими усилиями советских конструкторов и рабочих, во многом превосходили немецкие истребители.

Весной 1943 года авиационная часть, в которой служил Климов, получила приказ перебазироваться на Кубань, где в то время развернулись ожесточенные воздушные бои. Немцы несли огромные потери. Они вынуждены были перебросить на Кубань свои лучшие авиационные эскадры из противовоздушной обороны Берлина.

Климов и его товарищи совершали по нескольку боевых вылетов в день. Советские летчики не уклонялись от встреч с врагом, наоборот, искали их. Но немцы были осторожны. Они принимали бой только в выгодных условиях, имея большое численное превосходство. Только на пятнадцатом вылете Климов открыл свой боевой счет. Вот как об этом он сам рассказывает:

«Восьмерке наших истребителей было приказано подняться в воздух для прикрытия наземных войск. Подлетев к линии фронта, мы встретили группу немецких бомбардировщиков. Их сопровождали истребители. Слышу по радио команду ведущего нашей группы:

— Климов, завязывай бой с истребителями. Я атакую бомбардировщиков.

Нашей четверке пришлось сражаться с шестеркой «мессеров». Бой шел на вертикалях. Во время одной из атак, когда ведомый пары фашистских истребителей выполнял петлю и завис в верхней переломной точке, я оказался у него в хвосте и открыл огонь из пушки и пулеметов. «Мессер» загорелся и рухнул на землю.

— Поздравляю с первым, — услышал я голос своего ведомого лейтенанта Клопова. Мое сердце было наполнено радостью. Первый фашист сбит. В этом бою мы уничтожили три самолета противника. Сами потерь не имели».

Немцы беспрерывно подбрасывали резервы. На одном из аэродромов они сосредоточили много самолетов. Наше командование решило нанести по ним массированный штурмовой удар.

В воздух поднялась большая группа советских самолетов. Эскадрилья Климова прикрывала штурмовиков. Налет на аэродром был осуществлен внезапно. Гитлеровцы даже не успели вовремя открыть зенитный огонь. Штурмовики обрушили на врага ураган огня. Внизу все запылало.

Климов внимательно следил за воздухом. Вот он заметил маленькие черные точки. Они быстро приближались к аэродрому. Кто? Свои или противник? Через несколько секунд стало ясно — подходят истребители врага.

— Внимание, справа труппа «мессеров», — передал Климов по радио ведомым.

Он наметил для себя головную машину. Имея преимущество в высоте. Климов зашел в хвост «мессеру» и с короткой дистанции открыл огонь. Немецкий самолет вспыхнул и факелом пошел вниз.

Это был уже пятый самолет, сбитый Климовым в небе Кубани.

…Незаметно пришла весна. Наступил праздник 1 Мая. В часть прибыло много поздравительных писем и посылок от тружеников тыла. Климов получил портсигар, полдюжины носовых платков и письмо-треугольник.

«Дорогой защитник Родины! — писала незнакомая девушка с Урала. — Примите скромный подарок и горячий привет от всей нашей комсомольско-молодежной фронтовой бригады. Своим трудом мы стремимся приблизить победу над врагом. Я и мои подруги выполняем по две-три нормы за смену. От всей души желаем Вам здоровья и новых боевых успехов».

Прочитав письмо, Климов бережно положил его в карман гимнастерки.

— Замечательно работают наши люди в тылу, — сказал он своему ведомому лейтенанту Клопову.

— Да, молодцы! — ответил тот. — Нам нельзя отставать от них.

Через два дня эскадрилья Климова снова поднялась в воздух. Ей приказано было прикрыть наземные войска от налетов авиации противника. Встреча с фашистскими самолетами произошла почти над линией фронта. Бомбардировщики шли пятью группами по девять самолетов в каждой. Их сопровождали «мессеры».

— Атакую первую группу бомбардировщиков, — передал Климов по радио. — Комардинкину завязать бой с истребителями.

Сделав разворот, Климов стал настигать ведущий бомбардировщик, зашел снизу и, поймав в прицел вражеский самолет, нажал гашетку. Трасса снарядов прошила правое крыло «юнкерса», где расположен бензобак. Самолет противника взорвался и развалился в воздухе.

Строй вражеских бомбардировщиков смешался. «Юнкерсы» поспешно сбрасывали бомбы на свои войска и поворачивали обратно. Сделав разворот, Климов атаковал ведущего второй группы. Вражеский самолет упал на землю.

Ведомый Климова лейтенант Клопов открыл огонь по второму бомбардировщику противника. Командир эскадрильи на какой-то миг оказался без прикрытия. Этим воспользовался вражеский истребитель.

— «Сокол 103», сзади «мессер», — услышал Климов предупреждающий голос.

Но было уже поздно. Машину сильно встряхнуло. Острая боль пронзила грудь и голову летчика. Загорелся мотор. Длинные языки пламени стали просачиваться в кабину. Самолет не слушался рулей. Теряя последние силы, Климов скольжением на крыло пытался спасти машину. Но в кабине уже бушевал огонь. Загорелся комбинезон, пламя обжигало лицо.

Отбросив колпак, летчик с трудом перевалился через борт кабины. Однако он неудачно отделился от самолета. Стойкой антенны его ударило по правому плечу. Ключица была сломана. Падая, Климов пытался дернуть правой рукой за вытяжное кольцо парашюта. Но рука не действовала. С большим трудом ему удалось это сделать левой рукой. Парашют раскрылся в двухстах метрах от земли.

Внизу Климов увидел изломанные контуры траншей. Это была линия фронта. Справа четко вырисовывались узкие ходы сообщений и окопы — знакомое очертание нашей обороны. А слева тянулись траншеи противника. До них как будто ближе.

«Странно, почему немцы не ведут по мне огня? — подумал Климов. — А, надеются взять живым. Нет, не выйдет!».

Он подтянул три правых стропы. Парашют стал снижаться быстрее, заметно отклоняясь в сторону наших войск. Немцы это заметили. Они открыли пулеметный и ружейный огонь. Климов услышал свист пуль. Но земля была уже рядом. Он согнул ноги и сразу же ощутил сильный удар. Сознание покинуло летчика…

— Да, порядком его изрешетило, — услышал Климов тихий голос. — Но ничего, организм молодой, выдержит.

— Организм-то может выдержать, а вот лицо крепко обгорело. Тут, пожалуй, врачи ничем не помогут, — заметил другой, хриповатый голос.

— Помогут, да еще как. Теперь медицина чудеса делает.

Климов открыл глаза. При тусклом свете он увидел склонившуюся над ним женщину в военной форме. В руках она держала шприц. Рядом с ней стоял офицер в звании майора.

— Где я нахожусь? — слабым голосом спросил Климов.

— В землянке командира стрелкового батальона, — ответила женщина. — Я военфельдшер батальона. Только что осмотрела вас. Скоро подойдет машина из санчасти полка. Будем эвакуировать в ближайший госпиталь.

— А как я здесь очутился?

— Об этом вам расскажет командир батальона. Он лучше меня знает.

Майор подошел ближе к узким нарам, на которых лежал летчик, поправил подушку и начал:

— Упали вы почти на середине нейтральной полосы, прямо в воронку от снаряда. Это вас спасло. Немцы больше часа вели огонь из пулеметов и минометов. Мы все время наблюдали за вами. Опасались, что гитлеровцы подползут и утащат. Вначале мы думали вечером забрать вас. Но в темноте и немцы могли незаметно подползти. Я спросил разведчиков: может, кто рискнет днем пробраться к вам? Желающие сразу нашлись. Поручил я это дело одному способному и смекалистому солдату. Условились, что в случае необходимости будем его поддерживать огнем. Он пополз. Немцы сразу не заметили, проморгали. Спохватились, когда разведчик уже подтаскивал вас к траншее. Но мы такой огонь дали, что фрицы быстро примолкли. Потом вот военфельдшера вызвал.

— А где же сейчас этот солдат? — спросил Климов.

— Сейчас его позовем, — ответил комбат.

Через минуту в землянку, пригнувшись, вошел высокий плечистый солдат.

Климов попытался подняться, но режущая боль в груди и плече заставила его опустить голову на подушку.

— Большое вам спасибо, — сказал он, обращаясь к солдату. — Теперь я ваш вечный должник.

— Вы нам помогли утром. Девять стервятников подожгли. А мы из беды вас вызволили. Как говорят фронтовая взаимовыручка. Поправляйтесь быстрее, товарищ старший лейтенант.