Виталий Носков - Спецназ. Любите нас, пока мы живы Страница 29

Боевики обстреливали собровцев с трех сторон: с «кукурузы» — шестнадцатиэтажки метко били чеченские пулеметчики и снайперы. Собровцы отвечали стрелковым оружием, их поддерживали с БТРов и с блокпоста № 7.

Бээрдээмка, стреляя, прошла чуть вперед, стараясь прикрыть раненых и убитых офицеров.

Тактика чеченских снайперов была традиционна: сначала стреляли в ногу… Раненого, естественно, пытались вытащить и, когда рядышком с ним оказывалось еще несколько бойцов, их убивали в голову.

В городском бою для эвакуации раненых нужна поддержка танков, способных выстрелом обвалить пол-этажа вместе со снайпером и его прикрытием, состоящим из гранатометчика и двух автоматчиков.

Шестого марта федеральные силы в районе 7-го и 22-го блокпостов танками, «зэсэушками» собровцев не поддержали.

«Плохая им досталась доля, немногие вернулись с поля…» Кого смогли, собровцы подобрали, несколько бойцов были убиты боевиками при подборе раненых в спасительную броню.

Оренбургский БТР «Хохол» в одиночку рванул за ранеными и, мгновенно обстрелянный, все равно успел забрать нескольких живых собровцев и вернулся на 7-й блокпост горящим. Занялись огнем выстрелы от РПГ, что лежали за башней. Бойцы внутренних войск Леонид Трухин, Алексей Жихарев и пермский омоновец (позывной «Нафаня») бросились тушить… Машина была спасена.

Шестого марта, теряя людей убитыми, ранеными, вынести из-под огня своих товарищей по оружию стремились собровцы Нижнего Новгорода, Перми, Липецка, Оренбурга, Мордовии, Удмуртии. Им помогали офицеры и солдаты Зеленокумского полка внутренних войск, пермские омоновцы.

Сутки Грозный держался благодаря мужеству сотрудников МВД России, военнослужащих внутренних войск, тех сотрудников МВД Чечни, кто остался верен Присяге.

Ночь с 6 на 7 марта для собровцев, знающих, что часть их офицеров осталась не эвакуированной на проспекте Ленина, была ужасной. Они шептали, говорили, кричали: «Если бы у нас были танки! Где этот… вертолет «Черная акула»?! Что происходит?!».

Ждали следующего дня. Наутро во Временное управление МВД России в Чеченской Республике пришли три танка из 205-й бригады федеральных сил. Привел их командир взвода, старший лейтенант Евгений, выпускник Харьковского танкового училища — скромный, интеллигентный и, как оказалось, очень лихой офицер.

Седьмого марта в семь тридцать утра из здания на Ладожской, 14, на четырех БТРах, двух БРДМ и двух БМП внутренних войск под прикрытием трех танков на проспект Ленина ушли собровцы сводного отряда: челябинцы, кировчане, ижевцы, чебоксарцы и другие. Ушли на проспект за своими.

Сначала был проверен мост через Сунжу на предмет закладки фугаса. Обошлось… Потом два танка (третий был придан 22-му блокпосту) открыли огонь по огневым точкам противника, чтобы обеспечить проход к телам павших собровцев. Надежды, что кто-то из них остался в живых, практически не было. И — о, чудо! — вышли на связь пермские собровцы, заблокированные боевиками в православной церкви. Они сообщили, что напротив в домах засели боевики. У собровцев четверо раненых…

Только колонна собровцев, ведя огонь, начала движение, как с правого фланга по ним открыли стрельбу из одноэтажных построек на правом берегу Сунжи. В бой, поддерживая «ленточку» спецподразделений МВД России, вступили пермские омоновцы-старожилы 7-го блокпоста, стреляя из АГС, подствольных гранатометов, пулеметов и автоматов.

В «ленточке» собровцев были и сотрудники криминальной милиции Временного управления МВД России, кинологи с собаками для поиска мин и мертвых в развалинах.

Дойдя до церкви Михаила Архангела, «ленточка» из восьми «коробочек», остановленная противником, оказалась в наитруднейшем положении. Плотность огня басаевцев возрастала. Но подбор на броню павших 6 марта продолжался. Собровцы, идя за броней, укрываясь за ней, рисковали своими жизнями ради уже неживых.

Эвакуировать пермяков из церкви можно было, только если бы появилась возможность обработать близстоящие, занятые боевиками здания из тяжелых орудий.

Именно в этот момент на блокпосту № 7 офицер СОБРа Александр И. узнал о том, что 6 марта в боях с «серыми волками» Басаева смертью храбрых погиб командир курганского СОБРа Родькин Евгений Викторович — давний боевой друг.

Танки, приданные собровцам, еще работали, поддерживая их огнем, но мост через Сунжу, рискуя быть сожженными, не переходили.

Узнав о гибели друга-земляка из соседней области, с криком: «Такого человека убили!» — Александр залез в танк к старшему лейтенанту Евгению из «мотострелецкой» бригады и повел две «брони» «справлять поминки» по подполковнику.

Танки отстрелялись по боевикам как полагается. Пермяки были «выхвачены» из церкви, все погибшие собровцы, кого обнаружили, подняты на «броню» и вывезены в расположение 7-го блокпоста.

«Кулаки», «летающие тарелки» — так с уважением называют в Чечне наши российские танки. За время войны их научились беречь.

Танки встречают радостно, когда они приходят на усиление в спецподразделения МВД России и в подразделения внутренних войск.

Двенадцать убитых собровцев и еще трое сожженных были вынесены 7 марта под огнем противника благодаря взаимодействию танкистов федеральных войск, собровцев и военнослужащих внутренних войск.

Я видел, как майор милиции Александр И. крепче крепкого жал руку старшему лейтенанту-танкисту, говоря: «Всегда бы так! А? Ну что нам мешает?».

Лейтенант отвечал: «Да мы всегда поможем. Только громче зовите…».

Март 1996 г.

Утро псового лая

Доска от патронного ящика, брошенная в предутренний костер, разгораясь, приняла форму усыхающей в огне когтистой медвежьей лапы, и я вспомнил задержанного нашими бойцами пожилого боевика. Скованный наручниками, сидя у огня, чуть раскачиваясь, он почти беззвучно шептал: «Говорил я им — не будите русского медведя. Пусть себе спит. Так нет — выгнали его из берлоги». Чеченец с тоской смотрел на трупы своих. Вся его разведгруппа была уничтожена, попав в засаду, которую им грамотно приготовил спецназ внутренних войск.

То же самое, только другими словами, говорил объявившему газават Дудаеву профессор Абдурахман Авторханов. «Берегите Чечено-Ингушетию от новой трагедии. Решайте вопросы кризиса власти в рамках Конституции», — сказал он в 1991 году. Но Джохар все равно призвал под ружье десятки тысяч людей. Многих из этих чеченских «волков» и «волчат» порвали «медвежьи лапы».

Авторханов, настрадавшийся историк, знающий Россию и свой народ, предлагал взять на вооружение восточную мудрость и дипломатию. Но руководство боевиков переоценило себя.

Именем Авторханова они назвали проспект Ленина. Тогда еще Грозный не был разрушен. Сейчас, в отступающей тьме и тумане, прячущем от наших глаз Сунжу и развалины домов по её берегам, город потрясал неприкаянностью, беззащитностью перед силой двух сторон.

Уже пятые сутки я встречал рассвет на блокпосту возле Сунжи, грозненским Гамлетом бродя среди омоновцев, бойцов внутренних войск и разведчиков 205-й мотострелковой бригады. Они знали, что я, человек невоенный, не ухожу с блокпоста потому, что за церковью, в развалинах одноэтажного дома и на перекрестье улиц, лежат тела трех моих земляков — офицеров СОБРа, убитых шестого марта, и я ждал часа, когда командование примет решение о войсковой операции, чтобы достать их из занятого боевиками района.

Курганские собровцы на БТРе, уйдя за ранеными по проспекту Ленина (Авторханова) дальше других, были подбиты из гранатомета и, отстреливаясь, погибли. А собровцы сводного отряда вытащили всех, кто принял смерть на проспекте, кроме трех зауральцев. Моей задачей, которую я, журналист, сам себе поставил, было ждать, когда пойдут за погибшими, чтобы принять участие в операции.

Я до сих пор не мог поверить, что моих друзей больше нет на земле. Из курганского экипажа на 22-й блокпост ночью вернулся только механик-водитель, и я прикрывал его выход, стреляя из автомата раненого бойца внутренних войск.

Утром седьмого марта я перебрался на блокпост возле разрушенного дворца Дудаева, оставив выделенное мне на ночь оружие на 22-м посту. Снова при мне были только диктофон и… граната.

Всю неделю мое убежище от дождя и для сна — закуток из бетонных глыб, поставленных друг на друга, прикрытый сверху досками и ржавыми листами жести.

Два топчана, стоящие рядышком, и несколько одеял — вот и всё, чем располагают для отдыха бойцы из полка ВВ да старший лейтенант Евгений С., прибывший под утро седьмого марта. С ними один БТР.

Именно старший лейтенант, посочувствовав, выделил мне постоянное местечко для недолгого отдыха возле стены, брызжущей холодом, где я мог забыться коротким сном, даже если недалеко от меня вела огонь БМП.