Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 6 Страница 29

К примеру, кто ответит за смерть тринадцатилетней школьницы Ларисы Мамедовой? Ее, как и всех, похоронили в парке имени Кирова. На могиле был выложен ее школьный фартучек и ранец. Кто ответит за ее смерть?

Некоторые представители Народного фронта вроде драматурга Юсифа Самед-оглы, наивно полагавшие, что правое крыло фронта, которое фактически играло решающую роль, все-таки поступит по справедливости и не допустит кровопролития, во время уже начавшихся событий бегали по баррикадам и уговаривали экстремистов не стрелять, разойтись. Они возмущались, когда в ходе чистки районов города были обнаружены огромные запасы оружия (десятки тысяч стволов), боеприпасов, военной полевой формы, радиостанции и другое военное имущество. Что толку с того, что тот же Юсиф Самед-оглы после событий заявлял: «Наша вина в том, что были слишком либеральны и не дали с самого начала отпора правым, не отмежевались от них». Когда погибли люди, можно говорить что угодно, но им уже не помочь.

Министр обороны Д. Т. Язов, оставив меня в Баку за себя, вместе с министром внутренних дел В. А. Бакатиным улетел в Москву. С ними уехал и заместитель министра обороны В. А. Ачалов, который фактически руководил действиями десантников.

Напряжение в городе и по всему Азербайджану несколько спало. Стрельбы уже не было. Но еще всюду клубились грозовые тучи, морально-психологическая обстановка еще была накалена. Чтобы разрядить ее, нужны были дополнительные меры. Они, эти меры, принимались в первую очередь народными депутатами СССР. Особо я хочу выделить Валентину Ивановну Матвиенко. Как депутат, она вникала во все проблемы, постоянно моталась по учреждениям, предприятиям и различным общественным организациям. Горячо и убедительно выступала перед многими коллективами, делая все необходимое, чтобы стабилизировать обстановку. Многие мужики могли позавидовать ее кипучей энергии. К сожалению, мало у нас в то время было таких самоотверженных людей. Да и сейчас их не больше.

Через два дня после похорон в Баку, в которых приняли участие десятки, а может, и сотни тысяч горожан, я решил встретиться с коллективом одного из крупных предприятий города. Мои товарищи посоветовали поехать на завод имени лейтенанта Шмидта. Я согласился и позвонил директору завода Э. Г. Мусаеву.

— Уважаемый Эяан Гусейнович, я считаю, что коллектив вашего завода, как и многие другие коллективы горонуждается в разъяснении сложившейся ситуации. Нельзя слушать только одну сторону — в данном случае только Народный фронт Азербайджана. Надо выслушать и тех кто выступал против действий этого фронта. Поэтому я прошу вас организовать мою встречу с коллективом завода. Желательно завтра или в крайнем случае послезавтра. Как вы на это смотрите? В ответ в трубке молчание.

— Вы слышите меня?

— Да, слышу хорошо, но это так неожиданно… и рискованно… Мне надо подумать, посоветоваться. Я вам часа через два-три позвоню.

Звонок последовал через час. Директор предложил встретиться с ним и председателем профсоюза Т. О. Тагиевым сегодня в любое время. Я сказал, что готов к встрече прямо сейчас. Можно выезжать. Отдав распоряжение о встрече гостей, я прикинул вопросы, которые надо было бы решить с ними. Буквально через 30 минут у меня в кабинете уже сидели директор завода и председатель профкома. Они предложили не собирать весь коллектив завода (для этого надо организовывать митинг на площади), а пригласить в клуб человек пятьсот из актива: администрацию завода, инженерно-технический состав и авторитетных рабочих, имеющих большой стаж работы. С таким составом можно поговорить «по душам», ответить на многочисленные вопросы. Актив, по их мнению, играет решающее значение в формировании общественного мнения — фактически коллектив завода находится в полной зависимости от него и будет действовать так, как решит этот актив.

Мы договорились о встрече с коллективом на середину следующего дня — завод не работал, объявлена забастовка, так что требовалось время на оповещение.

В назначенное время я приехал на завод. Кроме знакомых мне директора и председателя профсоюза, я увидел там главного инженера М. X. Балогланова, секретаря парткома Р. Д. Джаббарова и других руководителей. Народ уже был в зале. Мы предварительно еще раз обговорили поря-Док проведения встречи, после чего пошли в зал. От руководства завода было семь человек. Момент был ответственный — от исхода встречи зависело дальнейшее поведение всего коллектива завода, а от его реакции поведение большинства предприятий города.

Зал встретил нас напряженной тишиной. Директор усадил меня за столом президиума рядом с собой и открыл нашу встречу. Он сказал, что она организована по моей инициативе (это было очень важное заявление, и я, конечно, был благодарен ему), ибо, по моему мнению, не все знают причины постигшей Азербайджан беды, поэтому надо во время встречи все прояснить. Затем он дал слово председателю профсоюза, который, как я узнал, пользовался в коллективе большим авторитетом. Однако его десятиминутная речь была в основном нейтральной, хотя он густо пересыпал ее такими словами, как «насилие», «беспредел», «чрезвычайщина», «гибель невинных людей» и т. п.

Потом предоставили слово мне. Естественно, я был в военной форме. «Чтобы нам лучше узнать друг друга, я расскажу немного о себе», — сказал я. А потом кратко поведал, что я тоже южанин, с Кубани, о своем военном пути в годы Великой Отечественной войны, службе в Заполярье, Германии, Прикарпатском военном округе, Генштабе, о пребывании на фронтах, в том числе в Афганистане, и, наконец, о службе в Главкомате Сухопутных войск. Это заняло минут пять. Все слушали внимательно, не перебивали. Но когда я затронул «горячую» тему, стал говорить о случившемся — зал «задышал», зашевелился, послышались резкие выкрики.

Например, говоря о ситуации в стране, я подчеркнул, что руководство нашего государства, проводя в ходе перестройки демократические преобразования (я же не знал в то время, что Горбачев, прикрываясь такими фразами, фактически умышленно разваливал страну в угоду Западу), встретило сопротивление сил, которые хотели бы воспользоваться временными неудачами и перехватить власть. Такая обстановка сложилась и в Азербайджане — кое-кто из уголовных сил хотел бы встать у власти.

— Кто конкретно? — выкрикнули из зала.

— Панахов! — не сказал, а «выстрелил» я и попал в «десятку». Что тут началось! Зал буквально взвыл. Наиболее разгоряченные выскакивали к трибуне и кидались на меня, причем это были в основном молодые люди. Чувствовалось, что это люди Панахова. Их, конечно, оттесняли в зал. Я стоял на трибуне и спокойно ждал, когда все успокоятся. Директор тоже встал, но ничего не говорил, да и было видно, говорить что-либо просто бесполезно. Поэтому он тоже стоял и ждал. Наконец все потухло, только двое продолжали еще что-то громко выкрикивать. Поскольку директор и все остальные руководители все еще молчали, видимо опасаясь каких-либо обострений лично для себя, то я продолжил:

— Да, я еще раз подтверждаю, что Панахов, осужденный за уголовные преступления, был отпущен под честное слово и сейчас занялся политикой. Вместе с такими же, как он сам, решил свергнуть правительство Азербайджана, уничтожить его и взять власть в свои руки.

— Это ложь! — послышалось из зала.

— Вы можете сами убедиться в достоверности того, что я говорю, встретившись с каким-либо ответственным работником ЦК партии или правительства Азербайджана.

Лично я уже с ними беседовал и знаю все это. Панахов организовал выступления и столкновения, а следовательно, и кровопролитие, а затем проливал крокодиловы слезы на митинге во время похорон…

— Это неправда! Народ сам поднялся, у него кончилось терпение, — снова кто-то крикнул из зала.

— Отвечаю: ваша газета «Азадлыг» 18 января напечатала заявление правления Народного фронта Азербайджана.

В его преамбуле осуждаются погромы армянских квартир в Баку в ночь с 13 на 14 января и убийство армян, однако всю ответственность за это Народный фронт Азербайджа на возлагает на центральную власть. И далее говорится буквально следующее: союзная власть не обеспечивает суверенитета и территориальной целостности республики, не пресекает акты политической агрессии и террора со стороны армян, ведет политику экономического удушения Азербайджана, стремится Нагорный Карабах вывести из подчинения Азербайджана, содействует армянским сепаратистам, не выполняет своих обязанностей по охране конституционных прав двухсот тысяч азербайджанцев — беженцев из Армении. И в таком духе весь остальной текст. А возьмите листовки Народного фронта — ведь это же явное провоцирование столкновений! Разве все это имеет что-то общее со стабилизацией обстановки, гуманизмом и демократией, о чем так любят говорить лидеры Народного фронта? Ноборот, они и в первую очередь Панахов являются поджигателями столкновений и кровопролития, — говорил я, но из зала продолжали кричать свое: