Альберт Зарипов - Афганистан. Гора Шабан Страница 29

И на обратном пути дневальному Джурилло пришлось петь строевую песню. Правда, на этот раз сольное исполнение было ещё более тоскливое… Если не сказать, запредельно-унылое… Ротный аккомпанемент также не отличался бодростью и жизнерадостностью.

А вот на утреннем разводе командир батальона похвалил нашу первую роту за отличное исполнение строевой песни. И ещё майор Еремеев объявил свою личную комбатовскую благодарность нашему задушевному запевале. Однако в этот момент рядовой Джурилло находился в казарме, то есть на своей тумбочке-подставке. А потому отвечать положенное «служу Советскому Союзу!» было некому. пришлось это сделать командиру первой роты. Но капитан Перемитин этим ничуть не огорчился… Скорее, наоборот… Неожиданный успех одного запевалы воодушевил ротного на ещё большие свершения…

— Взводные запевалы — ко мне! — скомандовал Перемитин по возвращению к казарме. — Командиры групп! Войска — в вашем распоряжении!

Как и следовало того ожидать, командиры разведгрупп никак не стали упускать такой наисладчайшей возможности поруководить своими войсками… Тогда как к ротному недружным шагом направились взводные запевалы… В их числе был и я.

— Кого не хватает? — полюбопытствовал ротный, оглядывая нашу троицу.

И опять за рядовым Джурилло отправили быстроногого гонца. Ведь Джурик по совместительству исполнял обязанности запевалы первого взвода. Это когда вся первая рота маршировала общей колонной, именно тогда он являлся ротным запевалой. А когда мы шагали по-взводно, то есть четыре взвода один за другим, вот тогда Джурилло надрывал своё горло наравне с остальными взводными запевалами. И всё же его первая группа начинала своё выдвижение самой первой. Поэтому Джурику выпадала роль первой скрипки во всём нашем оркестре. Ну, а потом уже и все остальные…

Вскоре перед капитаном Перемитиным выстроилось четверо солдат с самыми лучшими вокальными данными. Первую группу представлял Джурилло. Из второй был молодой солдат Михальчук. Честь РГ № 613. защищал я. Ну, а четвёртый взвод предстал в лице старого бойца Саньки Богомолова.

— Итак! — начал ротный. — Сейчас мы будем разучивать новую строевую песню! Ясно?

— Так точно! — дружно ответили мы.

— Отлично! — улыбнулся наш ротный дирижёр. Я вам сейчас напою первый куплет и припев. А вы его запоминайте!

Капитан Перемитин звучно прокашлялся и начал петь…

Как на Поле КуликовомПрокричали куликиТо в порядке бестолковомВышли русские полкиКак дыхнули перегаром —За версту разит!Значит выпили недаромБудет враг разбит!

Командир роты на секунду остановился, чтобы набрать побольше воздуха в лёгкие, после чего приступил непосредственно к самому припеву…

И слева наша ра-ать! И справа наша рать!Хорошо в чистом по-о-оле мечём помаха-а-ать!

На этом музыкальные способности нашего командира закончились и он перешёл к устному разговорному…

— И так — два раза! — сказал ротный. — То есть куплет… Тьфу, ты… То есть припев повторяем. Ясно?!

Мы молчали, отказываясь верить своим ушам и глазам… Капитан Перемитин воспринял эту явно затянувшуюся паузу как заурядную солдатскую невнимательность… В следствии чего нам попросту не удалось запомнить с первого раза всю эту, так сказать, песню.

— Повторяю ещё раз. — заявил нам ротный перед тем, как запеть снова.

И опять… Почти что на весь наш батальонный плац… Да что там плац! Чуть ли не на весь Афганистан!.. Вернее, на весь земной шар!.. Понеслись просто-таки кощунственные слова… И про Куликовское поле, которое вообще-то имеет немаловажное значение для нашей истории. И про русские полки, которые с явного будуна вышли в «порядке бестолковом» на это самое поле. И про разящий за версту перегар, что резко противоречило проводимой ГенСеком Горбачёвым антиалкогольной кампании. Единственное, что не вызывало антипатий, — это были слова припева, в которых чётко и вполне нейтрально озвучивались обычные и понятные вещи… Ну, что хорошо в чистом поле мечём помахать… Особенно когда и справа, и слева имеется по целой рати…

«Действительно… — думал я с нарастающей тоской. — Чего б мечом не помахать, когда с обоих флангов такая мощная поддержка? И всё же… Где он такую «песню» откопал?»

Командир первой роты уже закончил свои вокально-музыкальные упражнения, а четверо его подчинённых смотрели на товарища капитана с явным таким непониманием. Ведь всё это музыкально-театрализованное действо происходило хоть и напротив нашей казармы, но всё-таки на батальонном плацу. А вокруг сейчас ходило, брело и шныряло столько нашего военного люда!.. Да и от других, то есть соседних казарм на нас пялилось немало бойцов… Которые, наверняка и почти что точно… Одним словом, втайне потешались над всеми нами…

Однако капитану Перемитину было наплевать на окружающие его обстоятельства и прочие условности военно-солдатского нашего бытия. Ему, наверное, хотелось поразить всех офицеров батальона и даже бригады столь неординарными песенными способностями своего подразделения. Поэтому командир первой роты не терял время даром.

— Больше повторять не буду! — заявил он и тут же перешёл к нашей части выступления. — А теперь-с… Приступим! На месте шагом марш!

Как и положено при такой команде, мы вчетвером затопали на одном месте, чётко размахивая руками и высоко поднимая колени. Наша исполнительность ротному начальству пришлась по душе…

— Песню запе… — произнёс командир, подстраиваясь под то, когда левые наши сапоги дружно бухнут по земле. — Вай!

Как и предписано Строевым Уставом, исполнительная часть команды в виде слога «Вай!» была отдана в момент касания земной поверхности четырёх наших левых ног. Далее солдатам-запевалам полагалось топнуть один разик правой ножкой… И в тот самый момент, когда громыхнёт уже левый сапог… Вот тогда-то и начать своё сольное выступление…

Однако… Мы продолжали шагать на месте… Поочерёдно топча афганистанскую твердь то левой, то правой ногой… А песни всё не было.

— Запе-ВАЙ! — ещё раз приказал командир роты.

Наш солдатский квартет продолжал маршировать на месте. Подбородки оставались высоко поднятыми… Глаза всё также бесстрастно смотрели вперёд и вдаль… Восемь рук по очереди выносились перед корпусом и резко откидывались назад…Ноги ходили ходуном…А песни…

— Вы чего? — не выдержал товарищ капитан. — Оглохли? Я уже в третий раз командую… Запе-ВАЙ!

Но и третья попытка оказалась безуспешной… Мы дружно шагали на месте… Но спеть эту песню… У нас никак не получалось…

— Ясно! — произнёс капитан Перемитин. — Стой! Раз-два! Если неполучается хором… Будем отрабатывать по-отдельности. Джурилло! На месте…

Запевала первой группы и всей нашей роты оказался очень смышленым малым. Он чётко и беспрекословно замаршировал на месте. А после команды ротного запел эти крамольные слова и целые строчки… То ли шутки-прибаутки, то ли издёвки и даже надругательства… В общем, нашей новой строевой песни.

— Молодец! — похвалил Джурика ротный, когда прозвучал и припев. — Стой! Михальчук!

Молодой запевала второй группы тоже исполнил свою сольную партию. До джуриковского уровня он конечно же не дотягивал, но тем не менее… Его срывающийся от волнения голос рано или поздно, но всё-таки должен был окрепнуть…

— Зарипов! — приказал ротный. — На месте шагом МАРШ! Песню запе-ВАЙ!

Невзирая на текущий по спине холодный пот и поднимающиеся дыбом волосы… Я всё же переборол весь этот ужас… То есть надвигающийся кошмар похабной военной песни… Сначала замаршировали мои руки и ноги… А затем прорезался и голос…

— Молодец! — по ходу действия похвалил меня ротный.

Мой голос тутже осёкся и замолчал… Я как раз закончил исполнение строчки про, в общем-то, безобидных куликов… Одобрение командира меня сбило с уже набранного темпа… Поэтому моё выступление было сорвано. И мне пришлось начинатьвсё заново.

Со второго захода я спел всё и сразу. То есть без остановки и до самого припева, повторённого дважды… Однакож… Во время моего пения на душе с каждой произнесённой буквой становилось погано и тошно. И к финалу своей партии я уже успел проклясть всё!.. И подневольную свою участь солдата… И умение петь строевые песни. И всю эту задумку ротного. И даже свои трёхлетние занятия в музыкальной школе… Два года скрипки и один баяна.

Я закончил петь и остановился, готовый провалиться от стыда сквозь землю. А капитан Перемитин уже перешёл к запевале четвёртого взвода. Вот здесь-то он мог не волноваться. Санька Богомол уже был дембелем и поэтому пропел свою сольную арию, как говорится, без сучка без задоринки.