Лариса Захарова - Прощание в Дюнкерке Страница 3

Она еле слышно прошептала:

— Он знал, что мы едем в Россию через Дюнкерк. Но мы не договаривались специально, — она покосилась на мать.

«Значит, Сергей поехал в Лондон через Францию, чтобы только увидеть Нину, — понял Демидов. — Видно, не на шутку полюбил наш мальчик! Да какой он уже мальчик — тридцать пятый год пошел…»

— А откуда вам известно, полковник, — с желчью в голосе проговорила Мария Петровна, — о чем писала Нина Ивану Яковлевичу?

— Э… Некоторые сотрудники конторы «Семья Дорн» интересовались у постоянных клиентов, не слышали ли они что-нибудь о хозяине…

— И все-таки, при чем тут мой муж? — Мария Петровна пристально, даже проницательно посмотрела на Демидова.

— Ваш супруг неоднократно покупал лес у мистера Дорна. И порой ваш супруг, человек порядочный и честный, оказывал некоторые услуги мистеру Дорну в разоблачении диверсантов из школы фон Лампе. А мистер Дорн оказывал некоторые услуги нам. Только и всего, дорогая Мария Петровна. Просто не знаю, как заслужить ваше доверие…

— Но почему тогда вы не позволяете Багратиони репатриироваться?

— Разве? Разве ваш супруг запрашивал соответствующие органы? — Демидов боялся, что его удивление очень уж наигранно.

— Но…

— Как только поступит соответствующее заявление, будем рады возвращению на Родину одного из виднейших военных историков. Кажется, до революции ваш муж работал на кафедре истории Академии Генштаба? Да и за рубежом он опубликовал несколько крайне интересных, наполненных подлинным русским патриотизмом, гордостью за русское оружие монографий…

— Увы, сейчас муж и в собственной профессии дилетант… Любитель. Радиолюбитель, любитель истории и так далее, — усмехнулась Мария Петровна.

— А вы, Мария Петровна, не видели Дорна на перроне в Дюнкерке?

— Да, я увидела его, когда дочь начала открывать окно, кричать — словом, вести себя непозволительно для воспитанной девицы.

Литовцев спрятал улыбку.

— Больше вас ничего не насторожило, ничего, кроме поведения Нины Ивановны? Перрон был пуст, Дорн был на нем один?

— Наверное…

— Нет, — резко сказала все время молчавшая Валентина. — Там были еще два господина. Я видела, как они шли за мистером Дорном. Он добежал до края перрона, верно, Нина?

— У них была поклажа, чемоданы, эти люди производили впечатление пассажиров, опоздавших на поезд?

— Скорее, они кого-то провожали. Поклажи не было, — твердо ответила Валентина. — Да, видимо, они провожали.

«Или выслеживали», — подумал Демидов…

«Итак, — рассуждал Павел Сергеевич по дороге в Москву, — Дюнкерк, ночной перрон, Дорн, двое мужчин за его спиной, исчезновение Дорна. Пожалуй, между этим может существовать связь. Прав был, конечно, мой рациональный заместитель Филиппов, но поступил правильно я. Иначе мы бы никогда не услышали от наблюдательной Валентины о двух господах, следовавших за Морозовым по пятам. И никогда не узнали бы, что он исчез во Франции».

В Кёсек Фернандесу ушла шифровка о немедленном переезде в Судетскую область Чехословакии для прояснения вопроса о захвате Дорна чешской контрразведкой либо националистическими организациями. Действовать рекомендовано через контакты агента Дорна — Брно, доктора Гофмана.

Однако похищение произошло не в Чехии — во Франции. Этот факт тоже следовало учесть. Демидов решил, что в данном случае было бы целесообразно начать работу с бывшим врангелевцем Борисом Лихановым, который хорошо знает белоэмигрантские круги Парижа. Демидов подозревал, что с Морозовым могли расправиться шатиловские боевики, если — это вполне можно предположить — дознались, что выпускники диверсионных школ, отправленные Дорном под видом репатриантов, арестованы советскими органами госбезопасности.

II

Генерал фон Витцлебен сидел на открытой веранде Бергхофа, курил испанскую сигарету и стеком играл с Блонди, щенком фройлен Браун. Время близилось к полудню. Генерал отметил, что для сентября день по-летнему теплый, хотя в осенней прозрачности воздуха уже чувствуется запах снега, выпавшего вчера в горах. «Дней пять ясная погода продержится, — подумал генерал. — А вот потом… — он представил себе тяжелые дождевые тучи, изморозь, гололед, который под дождем превратится в непролазную грязь. — На перевалах дорога будет держаться, но там, в Моравии… Боже мой, только человек, лишенный элементарных представлений о военном деле, мог назначить днем начала кампании 1 октября. Но это сделал Гитлер, наш главнокомандующий», — генерал тяжело вздохнул.

В числе избранных чинов вермахта он вчера, 14 сентября, прибыл сюда, в резиденцию Гитлера, чтобы присутствовать при официальной встрече фюрера с премьер-министром Великобритании Невиллом Чемберленом. Однако сегодня, сразу же после краткой официальной, но пышной встречи, Гитлер и Чемберлен уединились в кабинете фюрера, чтобы поговорить с глазу на глаз, так что многочисленные «избранные» оказались не удел. Правда, в кабинете присутствовал Шмидт, личный переводчик Гитлера. Чемберлен немецким не владеет совершенно.

«Очевидно, — подумал Витцлебен, — мнение Чемберлена о порядочности нашего обожаемого фюрера столь высоко, что он целиком полагается на немецкий перевод. Неужели так изменился мир? Гордый британский лев здесь, в Бергхофе, превращается в податливого котенка. И к тому же ластится британский котик, чья родословная куда как превосходит родословную очень породистой Блонди! Если все назвать своими именами, угодишь в гестапо. Интересно, наши еще не научились подслушивать мысли?»

Витцлебен изменил позу, кресло заскрипело, и Блонди отпрянула от резкого, неожиданного звука — на загривке шерсть встала дыбом. Витцлебен усмехнулся и опять потянулся стеком к забавной мордочке овчарки.

На веранду вышла фройлен Браун. В светлом платье, подчеркивающем стройную фигуру.

— Господин генерал, — любезно пропела она, — отчего вы не идете к гостям? Мы с сестрой стараемся развлечь их, но, видно, они больше привыкли к строгому мужскому обществу. А, ты здесь, баловница… — она подхватила Блонди на руки, как ребенка, кокетливо посмотрела на Витцлебена.

«Какой дурной тон, — подумал генерал, решая, стоит ли принять приглашение, — официальным приемом заправляет метресса, фотографии которой еще десять лет назад демонстрировали с витрин все ее женские прелести. Уж лучше б он женился, чем устраивать этот лицемерный фарс с официальным присвоением Браун звания «друга фюрера».

— Непременно, фройлен, — ответил Витцлебен, — как только дождусь своих сотрудников.

Браун улыбнулась, кивнула и ушла.

Неделю назад, 7 сентября, лондонская «Тайме» вдруг опубликовала статью с открытым призывом разрешить наконец чешскую проблему — передать Судетскую область Германии. Гитлер тут же начал большие маневры в Силезии, у границ Чехословакии. Чемберлен испугался и поспешил в Берхтесгаден.

«Бедная Германия, — вздохнул Витцлебен, — зачем поколения моих предков отдавали тебе свой разум и свою кровь? Чтобы в один несчастный день это усатое чучело поднялось над тобой и тебя раздавили, как клопа, с двух сторон сразу. Это не май. Сталин терпел все лето. Теперь он не будет церемониться. К тому же Румыния сама боится, как бы не повторить судьбу Австрии, — там уже понимают, вооруженное заступничество русских в чешской кампании будет защитой и для них. А для нас это означает два фронта. И все. А вот и Гизевиус…» — Витцлебен поднялся навстречу.

У Гизевиуса было приподнятое настроение. Он только что выпил прекрасный кофе по-венски, подкрепился савойским сыром, утренняя поездка по горам сняла тяжесть бессонной ночи. От него пахло французским одеколоном.

— Пройдемся? — спросил Витцлебен.

Они спустились с веранды в сад. Гизевиус видел, как нервозно крутит генерал свой стек — конечно, ему не терпится узнать новости из Лэнгли.

— Только четыре слова, — сказал Гизевиус. — Мы не должны допустить большевизации Европы. Любой ценой. Любой! Нас поддержат. Имя главы было названо.

— То имя, о котором мы говорили?

— Да. А вам — приставка «вице». Что здесь хорошего? Давно тут скучаете?

— Со вчерашнего дня, — крякнул Витцлебен. — Мы встретили премьера вечером в Мюнхене и развлекали наших гостей, как умели. Поезд до Берхтесгадена тянулся три часа, и все это время Чемберлен имел честь наблюдать, как за окнами салон-вагона мелькают встречные воинские эшелоны. Прошли также платформы с зенитками, танками — стволы, естественно, были расчехлены. Сегодня для убедительности эти платформы гоняли трижды. Сюда добирались с семи утра. Ночевали внизу. Чемберлен после «спектакля» был белый как мел, пожаловался, что к путешествию по горам не готов. Гитлер встречал его вот на этом месте, — Витцлебен постучал стеком о землю. — Под руку с фройлен Браун.