Валерий Симонов - Дочери Урала в солдатском строю Страница 3

Слово командира помогло Фросе перетянуть чашу весов в свою сторону.

Мыслимое ли это дело — оторвать солдата от своей роты, с которой он прошагал всю войну? Конечно же, ни в какой медсанбат не пошла и Фрося.

Война шла к концу. Но пули и осколки снарядов от этого не стали милосерднее. В непрерывных атаках по-прежнему падали бойцы. Значит, и у медсестры роты долг оставался прежним.

…Перед этим боем лейтенант Девин все шутил:

— Вот перемахнем этот пригорочек, и битте — в Австрию…

Но перемахнуть его одним махом не удалось. Первым на склонах высоты поплатился Девин, который хотел выйти со своим взводом во фланг вражеской огневой точки. Он лежал на открытом месте, за камнем, а вокруг, поднятые пулями, вскипали фонтанчики пыли. Фрося вскинула автомат и обстреляла фашистского пулеметчика. Тот, видать, заметил ее и перенес огонь на траншею. В следующее же мгновение девушка кубарем скатилась в овражек.

— Куда тебя черт понес? — ругнулся ей вслед кто-то из бойцов, но она уже была в безопасности.

Замысел ее был прост: подползти по овражку как можно ближе к раненому офицеру, одним рывком выхватить его из лап смерти и — снова в овраг. Но не разгадает ли этот замысел враг? На всякий случай бойцы, находившиеся на правом фланге залегшей цепи, открыли по пулеметчику отвлекающий огонь. И тот «клюнул». Только первая строчка ответных пуль прошлась по брустверам окопов, как медсестра бросилась к лейтенанту. Еще мгновение — и оба уже были на дне оврага. Вскоре артиллеристы разбили вражеский пулемет, и рота с криком «Ура!» скрылась за высотой.

После боя солдаты нашли своего раненого лейтенанта. Он лежал перевязанный все там же, в овражке. Рядом, корчась в судорогах, билась Фрося. У нее продолжались припадки…

Трудно ей приходилось в этих боях. Еще не окрепшая как следует, она быстро уставала, испытывала сильные головные боли и очень стеснялась, когда приходила в чувство после очередного приступа. А они были нередко, и бойцы, как могли, утешали свою боевую подругу, помогали ей бороться с недугом.

В первый же день вступления в Австрию ей пришлось пополнять запасы своей санитарной сумки. В предыдущих боях и переходах они у нее иссякли. Вот почему в первом же населенном пункте она решила раздобыть хотя бы чистые простыни для бинтов и зашла во двор какого-то большого дома. Заглянула в одно помещение — пусто. Только вышла было во двор, как на нее набросились две огромные собаки. Фрося успела укрыться за дверью. Придя в себя, она посмотрела в щель и заметила неподалеку какого-то мужчину в штатском.

— Помогите! — попросила она его, но тот лишь зло зыркнул глазами и скрылся за другой дверью.

Не хотелось ей убивать невинных собак. Но что оставалось делать?

На выстрелы прибежали офицер и два солдата. Вчетвером обошли весь дом, но в нем никого не было.

— А тебе не померещилось? — с недоверием посмотрел на нее лейтенант и тут же смутился: Фрося не из тех, кому мерещится всякая чертовщина.

Еще раз обошли весь дом и в сенях обнаружили люк, ведущий в подвал. Открыли его, и лейтенант крикнул:

— Сдавайтесь, будем стрелять!

Из подвала донесся лишь какой-то шорох, затем в раствор люка ударила автоматная очередь.

— Сдавайтесь, бросаю гранату! — еще более настойчиво потребовал офицер. «Найн, найн! Гитлер капут…» — наконец послышалось из подвала, и один за другим из него вышли двенадцать фашистов. Фрося легко опознала среди них и того, который спустил на нее собак. В подвале дома был обнаружен целый арсенал оружия и боеприпасов.

Немало бед могли бы еще принести эти недобитые гитлеровцы, не случись с Фросей такого приключения.

9 мая, День Победы. Но призывный голос восставшей Праги бросил 72-ю стрелковую дивизию из Австрии в новые бои. Не обошли они и медсестру роты старшего сержанта Леонову.

…На подступах к столице Чехословакии батальон неожиданно обстреляли из засады. Но где враг? Откуда ведет огонь? Поди разберись. Появились первые убитые, раненые. Бойцы залегли там, где их застали выстрелы. Место открытое, лишь мелкие придорожные кюветы немного защищали от пуль.

Из-за поворота дороги показался какой-то человек. Он что-то кричал на бегу и все показывал на огороды, за которыми сквозь дым близкого пожара просматривались крестьянские дома. Человек тоже с ходу рухнул в кювет и на ломаном русском языке спросил первого попавшегося бойца:

— Командир мне…

— Ну, я — командир. Что вам надо?

— Там — броневой машина. Я показываю…

Через несколько минут один из взводов во главе с проводником-чехом скрылся в ближайшем саду. Но это пока не приносило облегчения. Раненые просили помощи, а поднять голову, добежать до них по-прежнему было делом немыслимым.

И все равно, рискуя собой, Фрося поползла от одного раненого к другому. Затем, когда сгустились сумерки, она собрала их всех и укрыла в безопасном месте.

А враг все лютовал. Пристрелявшись по дороге днем, он и ночью продолжал держать ее под постоянным обстрелом. Наконец где-то совсем рядом раздался нестройный крик «Ура!», застрочили автоматы. Наконец-то! Еще через некоторое время на дороге показался проводник-чех, а за ним — целое войско: наш стрелковый взвод конвоировал плененных в замаскированных бронетранспортерах гитлеровцев. Человек двадцать головорезов набралось.

Наутро по цепи батальона пошла спешно выпущенная листовка-молния. Вот ее текст:

«Во вчерашнем бою отличилась старший сержант Леонова Ефросинья Меркурьевна. Она была на переднем крае как санинструктор и, находясь в боевых порядках пехоты, вынесла из-под огня тринадцать тяжелораненых солдат и двух офицеров. Поздравляем тов. Леонову с боевым успехом! Подвиг тов. Леоновой служит живым примером верного служения Родине».

Отличная характеристика мужеству.

Два ордена Красной Звезды, боевые медали… В день парада Победы в Москве старший сержант Леонова пронесла эти награды мимо стен седого Кремля. Она прошла в колонне самых храбрых, самых мужественных бойцов и командиров 1-го Украинского фронта. И это место в колонне она занимала по праву.

Да, видеть, как из рук победителей летят к подножию Мавзолея В. И. Ленина знамена и штандарты поверженного рейха, — она завоевала это право.

В первые послевоенные годы Фросе Леоновой, этой неутомимой труженице войны, был отдан приказ лечиться. Еще два долгих года, каждый день сражаясь со своим недугом, она пролежала в госпитале.

Здесь повстречала и свою судьбу — такого же боевого, как сама, и израненного фронтового офицера Вячеслава Отраднова.

И после выхода из госпиталя жизнь ее сложилась нелегко. До 50-го года — инвалид 1-й группы. Старые раны безвременно лишили ее любимого мужа. Одна отрада оставалась у Ефросиньи Отрадновой — ее дети, в которых, можно сказать, она повторила себя, свою боевую молодость. Старшему, Феде, когда он подрос, подарила свои фронтовые погоны и сказала: «Стань военным». И он стал, закончив Челябинское высшее военное автомобильное командное училище. Когда повзрослела дочь Татьяна, и для нее нашелся символ материнского напутствия: ей она вручила сохранившийся у нее с войны медицинский шприц и сказала: «Тебе быть медиком». И Таня Отраднова стала медицинской сестрой.

Сама Ефросинья Меркурьевна тоже не отошла от больших дел. Правда, перенесенные беды не дали ей возможности трудиться по специальности, но она нашла свое новое призвание на посту старшего инспектора по кадрам в Уралмонтажавтоматике, где работает уже более двадцати лет. А ее общественно-политическая и военно-патриотическая работа! Она состоит членом военно-научного общества при Свердловском окружном Доме офицеров, где является заместителем председателя совета женской секции ветеранов войны. Ее часто можно видеть в подразделениях свердловского гарнизона. Слову мужественной фронтовички здесь всегда рады, его ждут, на нем учатся солдаты верному служению Родине. Пожалуй, чаще, чем дома, Ефросинью Меркурьевну застанешь в школах Свердловска, где она ведет уроки мужества, рассказывает нашим детям о подвигах советских воинов в годы минувшей войны. Одним словом, о медицинской сестре старшем сержанте Ефросинье Меркурьевне Леоновой-Отрадновой сегодня не скажешь, что она в запасе.

Недавно мне довелось побывать у Ефросиньи Меркурьевны на ее свердловской квартире. Я смотрел на эту женщину и невольно сравнивал ее с той, некрасовской, которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Она и впрямь такая, настоящая русская женщина.

A. Пшеницын

СОРОК СЕМЬ ПОЕДИНКОВ

Цвела сирень. Воздух, настоенный на ее аромате, ветер разносил по улицам Свердловска. Центральная площадь города и выходящие на нее магистрали были, как всегда, полны народа. В небольшом скверике перед драматическим театром на скамейках не было свободного места.