Александр Авраменко - Судный день Страница 30

«Индепенденс» пылал. Яростно и жарко. Тысячи галлонов авиационного топлива из прорвавшихся под ударом квазизвуковой ракеты топливопроводов, искали себе выход, и нашли его во внутренностях гигантского корабля. Система автоматического тушения не сработала, как и клинкеты, перекрывающие трубопроводы по частям. Всё наоборот — если люди перекрывали топливо вручную, то автоматика ОТПИРАЛА задвижки, и пылающий ручей устремлялся из отсека в отсек, выжигая всё живое. Ещё одна ракета ударила в мидель под гигантской палубой, чем то напоминающей уродливую звезду Израиля, прошив корпус длиной больше, чем триста тридцать два метра, почти насквозь, затем взорвалась точно над реакторным отсеком. Практически мгновенно испарился считавшийся негорючим шестидесяти четырёхмиллиметровый кевлар, помимо шестидюймовой брони защищавший отсек такой важности… Те из членов машинной команды, кто находился в отсеке управления превратился в облачко кровавого пара почти мгновенно. Хуже пришлось остальным, кто был дальше: массивные броневые стенки просто ПОТЕКЛИ от космической температуры, заливая их жидким металлом. На покосившей палубе сотни людей штурмом пытались взять вертолёты, вместо этого опрокидывая их, или сбрасывая напором тел со взлётных площадок. Сработала катапульта, и несколько тонн металла со скоростью триста километров в час промчались через неуправляемую толпу, оставляя за собой жуткий кровавый след из перемолотых тел, оторванных конечностей, раскатанных по палубе внутренностей… Упал внутрь лифт, поднимающий самолёты на взлётную палубу, и через мгновение огонь вырвался наружу и заревел, словно исполинский великан. Те, кто был ближе всего к люку, почувствовали, как трещат и скручиваются волосы на голове и теле, как раскаляется одежда и начинает тлеть, обжигая тело. Моряки и лётчики бросились к бортам, чтобы покинуть корабль. Вниз полетели плотики, шлюпки, катера, спасательные жилеты Но могучие винты, толкавшие многотысячетонную махину вперёд засасывали это всё под воду и перемалывали в мелкий фарш, кильватерная струя заалела… Взлетевшие с идущих в глубине строя авианосцев палубные истребители и штурмовики попытались было отбить нападение, и даже кое-кому из них удалось выпустить свои ракеты. Но — бесполезно. Ни одна из них не долетела до цели, перехваченная огнём с парящих над флотом янки летающих тарелок, система противоракетной обороны которых позволяла сбивать в воздухе даже артиллерийские снаряды…

Огромная, почти двести метров в поперечнике летательная машина смело пошла на таран, не обращая ни малейшего внимания на огонь из пушек и пулемётов, который открыли по ней её противники, и смела их с неба, получив лишь несколько царапин. Когда «Хаунебе» прошла строй, на её поверхности поблёскивали остатки электронных внутренностей американских истребителей, да дымили какие то остатки… Это было избиение младенцев. То же самое, если бы против современных реактивных «Мигов» и «Сушек» вышли противники на древних «Фарманах» и «Ньюпорах» времён Первой Мировой войны… То же самое было и на воде, и под водой…

Вынырнувший из-за массивного корпуса «Эйзенхаура» десантный катер на воздушной подушке исчез во вспышке взрыва, когда в него угодил сошедший с направляющих «Томагавк», выпущенный с накренившегося почти на сорок пять градусов крейсера УРО «Принстон». Упала с лязгом высоченная мачта с «Кеннеди», сбитая случайным «Мавериком», прямо в гущу спасающихся с уже затонувших десантных «Нассау» и «Таравы», разбивая черепа, дробя кости… Вода, она ведь мягкая только до тех пор, пока об неё не ударишься…

Галлер-третий отвернулся от голокуба.

— Я думал, это достойные соперники, а вышло, словно профессиональный учитель фехтования против человека, впервые взявшего в руки эспадрон… Доложить о потерях!

Быстрая скороговорка в микрофоны, затем оператор озвучил ответ:

— Потерь нет. Раненых — нет. Мёртвых — нет. Сбитых — нет. Небольшие повреждения на шести потрошителях, остальные суда в порядке. У лётчиков — повреждён один аппарат, сбитых нет, потерь — нет. Подводники — потерь нет, повреждений нет.

Кое кто заулыбался, но фон Галлер-третий скривился, словно от зубной боли:

— Мне СТЫДНО. Господа, это не война. Это — побоище…

Впрочем, если бы адмирал ЗНАЛ, куда и зачем двигалась эта армада в реальности Земли-2, он бы отменил приказ, отданный им перед тем, как удалиться в свою каюту: «Начать спасательные работы…»

Отто не находил себе места. Он, то подбегал к окну, то бросался на кухню, не в силах успокоиться. Татьяна была ранена! Причём настолько тяжело, что здесь бы её спасти просто не удалось. Поэтому пришлось отправлять ё на Землю-1. Помогло то, что РЕШЕНИЕ было принято, и никаких сложностей с монашкой не возникло. Впрочем, для себя он всё уже решил… Было бы глупо упустить ТАКОЙ шанс. Он уже добился расстрижения для девушки у Лембергского Владыки Единой Церкви. Что скажет она — парня волновало меньше всего. Не случайно ведь она появилась в телестудии, а тем более — согласилась пойти с ним в ресторан, дело для монахини совсем невиданное. Пусть и по приказанию матушки-игуменьи, чтобы выпросить у него денег на ремонт обители, но и Отто не слепой. Он прекрасно видел, что симпатичен девушке, пусть она и монахиня. Вера — верой. Но есть долг перед родом, перед народом, перед государством, в конце концов. Новый Союз восстанавливал население долго и трудно. Каждый здоровый и трудоспособный ариец ОБЯЗАН был жениться к двадцати восьми годам. Каждая женщина или девушка — выйти замуж до двадцати пяти. Правда, недавно решено было возраст для мужчин увеличить до тридцати, а противоположному полу — до двадцати семи соответственно, но, тем не менее, не позже, чем через год после свадьбы в семье был ОБЯЗАН появиться ребёнок. В случае, если кто-то не успевал найти себе пару к этому сроку, то в дело вступал Комитет Крови, который на основании генетический карты подбирал супругов по принципу идеального здоровья для новорожденных. За этим следили самым строгим образом. Иногда, правда, допускались поблажки. В случае внезапной смерти кого либо из брачующихся, или болезни, которую не могли излечить к сроку… Из своей комнаты выглянуло существо, но увидев, в каком состоянии находится Отто, тут же спряталось. Впрочем, её появление чуть отвлекло парня от мрачных мыслей. В этот момент запиликал коммуникатор:

— Да? Шрамм слушает… Отлично! Спасибо! Вы меня просто спасли!

Сообщили, что пришло извещение с Земли-1. Его девушку удалось спасти, и никакой угрозу здоровью больше не существует. Настроение сразу пошло вверх, но в этот момент в дверь квартиры позвонили.

— Кого это ещё принесло?

Недоумевая он подошёл ко входу и взглянул на монитор — Ирина? Уволенная за наглость бывшая дикторша их телеканала? Ей то что нужно? Впрочем, портить кому то вечер больше желания не было, и он открыл дверь. Девушка выглядела не очень. Куда то пропал румянец, чуть потускнели глаза, да и сама она было словно пришибленная чем то.

— Господин фон Соколофф… вы не могли бы принять меня по личному вопросу?

Отто сделал шаг назад, пропуская девушку внутрь — этого требовала элементарная вежливость. Та несмело перешагнула порог, а он, протянув руку над её плечом, захлопнул дверь. От щелчка она вздрогнула.

— Вообще то у меня приём посетителей в своём кабинете. Но раз уж вы здесь… Кофе будете?

Та несмело улыбнулась.

— Да, если вас не затруднит…

— Тогда проходите…

Они вместе прошли в гостиную, и парень негромко крикнул:

— Два кофе.

— Одну минуту, господин!

ОНО, стараясь быть незаметным, прошмыгнуло на кухню, и через мгновение оттуда донёсся звук кухонного комбайна. Ирина удивлённо взглянула на него:

— Секретарша живёт с вами?

— Она — личный секретарь, и у неё своя комната. Впрочем, думаю, это к делу не относится? Какое у вас дело?

Девушка чуть помялась, затем, заметив пачку сигарет потянулась к ней.

— Вы позволите?

Отто уже начало это раздражать, но он всё же щёлкнул зажигалкой, и в этот момент существо подало кофе. Он отпустил ОНО взглядом, и та исчезла у себя. Ирина сделал глоток, и парень отметил про себя, что та страшно нервничает. Наконец, она решилась:

— Господин фон Соколофф… После моего увольнения я поняла, что была неправа по отношению к каналу своим поведением…

— Вы хотите вернуться на студию?

— И это тоже…

— А что ещё?

— Дело в том, что после увольнения стали происходить странные вещи… Ко мне пришли четверо молодых людей и предложили большие деньги за любую информацию о канале.

— А подробнее?

— Их интересовало всё: персонал, сведения о руководстве, график съёмок, расположение студий, каналы поставки фильмов и передач. Словом, любая информация. Мне предложили большие, очень большие деньги за это…