Сергей Фрёлих - Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным Страница 30

Предложение о. Александра Киселева сводилось в 1944 году к тому, что он все свои силы был готов посвятить великой задаче освобождения и спасения русского народа. Под «спасением» подразумевалось возвращение русского народа к христианской вере. И я горжусь тем, что мог помочь ему в первых шагах в этом направлении.

В следующие месяцы я почти не видел о. Александра, мы оба были полностью заняты своими делами. Постоянный контакт у нас возобновился после того, как все надежды были разбиты, и власовская армия ожидала своей судьбы за колючей проволокой.

Bсё время новые проблемы

Юрий Сергеевич Жеребков, один из руководителей русской эмиграции во Франции, который уже очень рано без всяких ограничений признал Власова как, вождя антикоммунистического движения, поддерживал его открыто всеми для того нужными средствами. Он издавал в Париже эмигрантскую газету «Парижский Вестник» и в ряде статей поддерживал в ней власовское движение. Как пример могу упомянуть статью под заглавием «Русское Освободительное Движение и русская эмиграция».

Старые эмигранты времен Гражданской войны, которые покинули родину после Первой мировой войны, высказывались против Власова по разным предубеждениям: из-за того, что он выдвинулся в сталинской армии, а вместе с этим и против его начинания. Именно Жеребков предложил Власову приехать в Париж, чтобы объяснить русским эмигрантам свое мировоззрение и свои цели.

Власов был на это согласен, но, как он правильно опасался, его немецким друзьям не удалось получить одобрение на его выступление в Париже. Согласно не допускающему толкований решению Гитлера, принятому сравнительно недавно, его личное выступление в Париже было бы сочтено за провокацию и вызвало бы обратные последствия. Поэтому вместо него поехали генерал Малышкин и полковник Боярский. Жеребков создал все необходимые предусловия и даже добился одобрения Пропагандного отдела в штабе военного губернатора Парижа.

Собрание состоялось 24 июля 1943 года в одном из больших помещений Парижа — зале Ваграм, который был переполнен. Вместе с русскими эмигрантами тут были представители дипломатических миссий и международной прессы. Генерал Малышкин обрисовал задания и цели Русского Освободительного Движения и говорил о Единой и Неделимой России. Его речь воодушевила слушателей. Многие из эмигрантов пересмотрели свою оценку Власова и Германии, так как возможность обрести давно потерянную родину, благодаря Русскому Освободительному Движению, увлекла их и вызвала взрыв одобрения.

Однако слова Малышкина о «неделимой России» таили в себе опасность для Власовского движения, так как были в противоречии с официальной позицией немецких учреждений, в задачи которых входило по возможности раздробление России. Само собой разумеется, что среди слушателей в зале находились и агенты СД, которые в спешном порядке донесли в Берлин о словах Малышкина, что в результате вызвало яростное волнение, особенно на Викториа штрассе 10.

Что же надо было делать, чтобы устранить опасность, вызванную речью Малышкина в Париже? Мы обдумывали, как бы его лучшим образом сразу с вокзала привезти на Викториа штрассе для первого разговора… Я предложил, что буду встречать обоих и привезу Малышкина в это учреждение. Поэтому я поехал один на Потсдамский вокзал, узнал обоих офицеров в полной форме РОА, рапортовал генералу Малышкину и объяснил ему мое задание: «У нас есть приблизительно 15 минут, в которые я могу рассказать вам все происходящее». После этого мы поднялись на второй этаж ожидавшего отправки еще пустого автобуса, до отхода которого оставалось еще несколько минут, и я рассказал Малышкину о том возбуждении, которое здесь вызвало его выступление в Париже, и о тех обвинениях, которые выдвигаются против него. Мы пришли к соглашению, что в своем обращении он говорил не о «неделимой» России, а о «нерасщепленной» России. После этого разговор на Викториа штрассе был совсем коротким. Малышкин сообщил, что у него в багаже имеются все записи, и на следующий день он представит стенограмму своей речи.

Насколько я помню, в собеседовании тогда принимали участие штурмбанфюрер СС Клингенберг и Леп, из Главного Управления СС, капитан Николай фон Гроте, один старший лейтенант и я. Непосредственно после этого мы поехали с Малышкиным в Далем, где он вновь написал свою речь, причем он или пропускал опасные места, или формулировал их мягче. Этот обновленный текст я на следующий день передал на Викториа штрассе, и инцидент был исчерпан.

Но я должен подчеркнуть, что такой конец был возможен только потому, что на Викториа штрассе генерал Малышкин пользовался открыто выраженным благоволением офицеров и обоих штурмбанфюреров. И этим людям было важно по возможности изгладить такой инцидент, иначе все Власовское Движение потерпело бы новый ущерб.

В связи с этим следует упомянуть, что некоторые авторы в своих книгах упоминали о драматичном аресте генерала Малышкина чинами Гестапо. Это не соответствует истине. До ареста не дошло, и дело свелось к ликвидации весьма неприятного случая с помощью друзей с Викториа штрассе и в Главном Управлении СС. Кроме того, я должен заметить, что этот эпизод подробно описан Юрием Сергеевичем Жеребковым в «Парижском Вестнике».[2]

Балдур фон Ширах под глубоким впечатлением

Поездке Власова в начале июля 1943 г. к гаулейтеру и рейхсштатгалтеру Вены Балдуру фон Шираху предшествовало совещание с писателем Эдвином Эрихом Двингером в его поместье «Хедвиг Хоф» в Аллгёй, которое продолжалось 4 дня. Кроме хозяина и генерала Власова, в нем приняли участие капитан Штрик-Штрикфельдт, государственный советник по делам хозяйства Зиболд, который с помощью Двингера стал сторонником Власовского Движения. Главной темой обсуждения было сельское хозяйство в будущей освобожденной от коммунистов России.

Крестьянский сын Власов сделал убедительный доклад, в котором описал свое первоначальное воодушевление Октябрьской революцией, так как одно из ее обещаний гласило: «Земля — крестьянам». Этот лозунг, провозглашенный коммунистами в момент перехода к ним власти и тогда замаскированный объявлением его от имени Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, имел решающее значение. Извечной мечтой каждого русского крестьянина было стать, наконец, владельцами земли, и теперь казалось, что она была близка к осуществлению. Каждый солдат в форме спешил к себе в деревню, чтобы принять участие в дележе помещичьей земли: нельзя было оставаться на фронте и не участвовать в этом судьбоносном событии. Все поезда в направлении на восток были переполнены солдатами, которые самовольно демобилизовались. Многие имели при себе оружие, так как прошел слух, что оно может понадобиться. Так миллионная армия, состоявшая главным образом из крестьян, за сутки стала небоеспособной. Большие деньги, которые Ленин получил от немецкого Генерального Штаба, чтобы организовать революцию, сыграли свою роль. Они помогли большевикам, которые были за мир с Германией, свергнуть Временное Правительство.

Тем болезненнее было разочарование крестьян, как утверждал Власов, когда выяснилось, что этот лозунг «земля крестьянам» был не больше, как пропагандным трюком. С началом сталинской коллективизации земля была в 1929 году отнята у крестьян и передана во владение колхозам. Это соответствовало придуманной большевиками аграрной реформе. В словесном немецком употреблении мы бы воспользовались термином «коллективное хозяйство». Крестьяне сохранили владение своими избами и на участках размером в одну четверть гектара могли держать одну корову и две овцы или двух свиней и птицу, но были обязаны, как на барщине, работать на полях, которые стали собственностью колхозов. Такая работа вознаграждалась очень слабо, часто это были 200–300 грамм зерна за трудодень. Обманутый крестьянин должен был существовать на то, что собирал со своего усадебного участка, и к тому же еще платить налог готовыми продуктами.

Такое поведение советской власти вызывало в крестьянстве ожесточенное сопротивление. Пассивной оппозицией, террористическими актами и вооруженными восстаниями крестьяне пытались бороться с новым крепостным правом. Доклад Власова был вызван личными его страданиями и непосредственными переживаниями. Он считал аграрную реформу самой важной проблемой России.

Все участники совещания считали Власова выдающейся личностью, призванной сыграть в политическом будущем России решающую роль. В предвидении этого Власов в то время обдумывал будущую аграрную реформу в России и изучал немецкий опыт в этом отношении. Государственный советник по делам сельского хозяйства Зиболд растолковал Власову, как баварские крестьяне в Аллгёй пользуются землей. Он особенно настаивал на том, что крестьянские дворы не делятся наследниками, а остаются как правило во владении старшего сына владельца.