В лесах под Вязьмой - Александр Александрович Тамоников Страница 30

– Не понимаю, что вы несете. – Мужчина судорожно повел плечами. – Я выполняю в этой местности свои служебные обязанности.

– Давайте не будем разбираться, что и зачем вы выполняете, – предложил Глеб. – Поедем в штаб, и там вы все расскажете. Повернитесь спиной и скрестите руки. Никита, свяжи его – да смотри, чтобы не взбрыкнул. А вам, уважаемый, лучше стоять смирно.

– Понял, товарищ лейтенант, – пробормотал Никита. – Могу и по шее ему врезать, если не станете возражать.

– Давай, только несильно.

– Что вы себе позволяете?! – взвизгнул мужчина. – Я полковник Красной Армии!

– Липовый ты полковник! – взорвался Шубин. – Смирно стоять, кому сказано!

Веревку держали наготове. Мужчина сник, скрестил за спиной руки. Никита, скалясь, хлестнул веревкой, как плетью, и двинулся к задержанному. В кустах хрустели ветки, чавкала земля – бежали товарищи.

– Товарищ лейтенант, вы здесь? Кого-то взяли? – крикнул Ветренко.

– Да, попался тут один жирный карась…

Лазутчик ударил Никиту локтем под дых. Боец выронил веревку, согнулся. Ведь предупреждали, чтобы не спал! «Крот» отпрыгнул от него, ударил назад ногой, и это окончательно добило паренька – он упал, схватился за живот. Вражеский агент удирал со всех ног.

– Стой, стрелять буду! – ахнул Шубин, вскидывая автомат.

Пролаяла очередь над головой беглеца, агент споткнулся, неловко повалился на бок. Глеб бросился к нему, но враг оказался резок, вскочил, как на пружине, опрометью кинулся прочь, скинув с плеча вещмешок. Глеб споткнулся об него, конечности переплелись. Он с ужасом почувствовал, как земля и небо меняются местами, отбросил автомат и, сделав кувырок, успел-таки сгруппироваться и отбиться рукой. Его тряхнуло, как «полуторку» на фронтовой дороге, на мгновение он лишился чувств, но быстро пришел в себя и вскочил. Костромин выбыл из игры, остальные еще не подтянулись. Шубин бросился, прихрамывая, за вломившимся в ивняк мужчиной. Кажется, повезло, ничего не сломал, но автомат остался на поляне. Еще не рассвело, в глазах плясали искры. Он прорывался сквозь ветки, слышал треск сучьев впереди себя. Сзади кричали люди. «Крот» уходил, складывалось ощущение, словно он катился, как колобок, подминая под себя растительность. Ветки цеплялись за обмундирование, хлестали по лицу. Этот тальник, казалось, никогда не закончится. Но он оборвался, лейтенант вырвался на простор. Справа было озеро, небольшой обрыв, под ним метровая полоска берега. На обрыв карабкалась щетинистая масса кустарника. Беглец запыхался, но все еще бежал, тяжело переваливаясь. Снова лезть в кусты он посчитал сумасшествием, сменил направление, съехал с обрыва и побежал по узкой береговой полосе. Шубин бросился за ним, спрыгнул к воде. Не рассчитал, инерция потащила дальше, и он по колено провалился в воду. Холод уже не чувствовался. Фигура беглеца смутно выделялась в светлеющем воздухе. Он выбрался из воды и грузно побежал по узкой полосе. Корни, сползающие с обрыва, цеплялись за ноги. Противник выдохся, начал тормозить, в отчаянии озирался. А у лейтенанта открылось второе дыхание, он бежал, высоко подбрасывая ноги. Рука потянулась к кобуре, он выхватил ТТ, произвел два выстрела в воздух. Противник засмеялся. Расстояние сокращалось. Агент опять обернулся и этим допустил роковую ошибку. Он споткнулся и с испуганным криком повалился на землю, перекатился в воду, начал оттуда выбираться, шумно отфыркиваясь. Он больше не делал попыток подняться, возился, стоя на коленях, что-то извлекал из внутреннего кармана. Шубин подбежал к нему и встал, расставив ноги.

– Лежать на спине, не шевелиться!

А ведь не почудилось – немецкому агенту действительно было смешно. Он вздрагивал, давился смехом. Глеб попятился, выудил фонарик. Мутный свет озарил серое лицо и запавшие глаза с каким-то потусторонним блеском. Фигуранту было немного за сорок. Самое обычное русское лицо – осунувшееся, с курносым носом. Черты уродовала гримаса. Он щурился от света, с презрением глядя в глаза разведчику.

– Ну, и кто вы такой? – помедлив, спросил Глеб.

– Да ладно, это уже не важно, – прохрипел мужчина. – Люди расскажут, не волнуйся. Лучше о себе подумай, лейтенант…

С вражеским лазутчиком начало что-то происходить. Он вдруг застыл, глаза полезли из орбит, а улыбка превратилась в страшную маску. Субъект задрожал, начал задыхаться, его затрясло. Пена изо рта полезла, как из брандспойта. Он издал какой-то каркающий звук и замер с широко раскрытыми глазами. Глеб с досадой сплюнул. Понял гад, что все пропало, и принял «лекарство», пока барахтался в воде! Где он держал быстродействующую капсулу? В кармане? За воротником?

Подбежал, шумно отдуваясь, Никита Костромин – не до конца его плохиш вырубил.

– Ну все, сейчас он у меня получит! – Боец застыл с открытым ртом и разочарованно выдохнул. – А что это с ним, товарищ лейтенант? Сдох, что ли?

Подбежали другие бойцы, стали с любопытством вытягивать шеи, светить фонарями.

– Самоубился, сука, надо же, – растерянно изрек Лях. – Выходит, яд таскал с собой, принял «витаминку».

– Я его, кажется, видел в штабе, – с сомнением сообщил Пастухов. – Общительный такой, добродушный, с младшими по званию общался на равных.

Подбежал, придерживая кобуру на поясе, майор Шилов. «Очнулись, товарищ майор? Спать надо меньше!» Шубин раздраженно покосился в его сторону. Разведчики расступились, пропуская старшего по званию. Тот потрясенно посмотрел на тело, словно не веря своим глазам, опустился на корточки, вытянул шею, чтобы удостовериться.

– Вы убили его, Шубин? – Голос у майора как-то странно просел.

– Сам он, товарищ майор. Капсулу с цианидом при себе держал. Как я мог его отговорить?

Ленька Пастухов сдавленно хихикнул. Шилов резко повернул голову, и боец закашлялся.

– Едрить твою… – Майор начал глухо выражаться.

– Кто он, товарищ майор?

– Павел Морозов, полковник, заместитель начальника армейского управления связи. Вчера в связи со смертью полковника Баранова возглавил управление.

– Понятно, товарищ майор. В его ситуации возглавить управление – то же самое, что обезглавить. Теперь понятно, почему войска испытывают такие проблемы со связью. Он разрушал все, к чему прикасался, и никто этого не замечал.

– Шубин, я бы попросил!

– Виноват, товарищ майор.

– Черт, не может такого быть! – Шилов усердно растирал лоб. – Этот человек был последним, кого стоило подозревать. Компетентный, исполнительный, рисковать не боялся, постоянно о жене с дочкой говорил, которые в Москве остались, фотографии показывал. Это не могло быть ошибкой, лейтенант? – Шилов исподлобья уставился на разведчика. – Мало ли, по какой причине он здесь оказался…

– А зачем он яд тогда проглотил?

– Да, точно. – Шилов скривился, досадуя на свою неважную сообразительность. – Он точно был один?

– Точно, товарищ майор, – подал голос Глинский. – Мы машину осмотрели. Из Горного он выехал беспрепятственно, а пост намеренно отнесли подальше от поселка.

– Не огорчайтесь, товарищ майор. Сдох, и черт с ним, – сказал Шубин. – Использовать в своих целях мы бы его уже не смогли. Наверняка перед