Бела Иллеш - Обретение Родины Страница 31

Несмотря на свою молодость, прапорщик этот много чего успел повидать и услышать, изъездил немало стран и знал множество людей, как хороших, так и дурных. Каждому из нас такие люди знакомы тоже. Но этот молодой человек обладал исключительной способностью не путать одних с другими. За годы своих странствий он встретился с большевиками и многому от них научился. И вот, увидав, как венгерские господа безучастно и сложа руки смотрят на гибель одетых в военную форму венгерских рабочих и крестьян, он подумал, что ведь и здесь, в Сибири, находится множество большевиков, которых сослали сюда на поселение царские жандармы.

«Уж кто-кто, — размышлял он, — а большевики погибающим солдатам помогут!» Ему удалось связаться с ними. В те времена он только думал о том, чтобы они помогли ему спасти военнопленных от голодной смерти. Он, вероятно, лишь смутно предчувствовал, что те связи, которые он налаживал с русскими большевиками, в конечном счете могут решить и решат судьбу всего венгерского народа… Вот как оно было!

Тулипан замолчал. Барак тоже безмолвствовал.

Никто не нарушал тишину.

Широко раскрытые глаза гонведов не отрывались от лица капитана.

— Потом прапорщик начал проводить в нашем лагере беседы, — снова заговорил Тулипан. — Тогда-то я впервые и узнал, что такое социализм, коммунизм… и еще многое-многое другое, что до той поры никогда не западало мне в голову.

Неторопливо набив свою трубку, Тулипан зажег спичку и держал ее над трубкой так долго, что огонек добрался чуть не до ногтей.

Может, он ждал, не заговорит ли кто из пленных? Ожидания были напрасны. Гонведы лишь молча смотрели ему в лицо, в течение нескольких секунд озаренное желто-красным огоньком горящей спички.

Тулипану не оставалось ничего другого, как продолжить свое повествование.

— После победы Великой Октябрьской революции я вступил добровольцем в ряды Красной гвардии, из которой впоследствии выросла Красная Армия. Не скоро кончился бы мой рассказ, если бы я вздумал подробно перечислять, в каких местах пришлось мне повоевать за три года гражданской войны. Видел я обращенных в бегство солдат многих армий: и англичан, и американцев, и французов, и даже греков… Но вот гражданская война кончилась, мы победили. Будучи солдатом, я не ведал других забот. А после победы появились и они. Что теперь делать, куда податься? Сбросил я военную форму, товарищи спрашивают: что умею делать? А я в ответ только в затылке почесал — кудри у меня тогда были густые-прегустые и каштановые — да усы подкрутил — они еще не были такими длинными и седыми, как сейчас. Словом, когда вопрос был повторен, оставалось еще раз почесать за ухом. Товарищи все поняли.

— Пойдешь учиться, Тулипан! — сказал мне один седой большевик.

— Учиться? На старости-то лет! — изумился я.

— У нас нет старости! — ответил седоволосый. — Пойдешь в университет.

— В университет? — воскликнул я в испуге. — Да ведь я с грехом пополам пишу и считаю…

— Вот потому-то и необходимо учиться.

Дальше все произошло именно так, как предсказал седоволосый, — продолжал Тулипан. — Меня, бедного крестьянского парня, которого в Венгрии после разорения отца не пустили даже на порог начальной школы, теперь послали в Москву, в университет. Да еще в какой!.. Почему же ты, Кишбер, не спрашиваешь, что это за университет, где я учился? Ну, раз не спрашиваешь, скажу сам: поступил я в так называемый Западный университет Опять ничего не спрашиваешь? Что ж, добро! Словом, в Москве в те времена был организован специальный университет для обучения рабочих и крестьян, попавших в Советскую Россию с запада, которых у себя на родине, в Англии там, во Франции или Германии, вообще во всех западноевропейских странах, на пушечный выстрел не подпускали ни к каким учебным заведениям.

Вот таким, значит, образом и получилось, что сыновья так называемого «цивилизованного Запада» первые начатки знаний о том, что Земля вращается вокруг Солнца, приобретали в Москве. После годичных подготовительных курсов был в этот университет принят и я. Но хочу вам сейчас рассказать не об этом, а о том, как в летние каникулы послали нас, слушателей Западного университета, путешествовать по Советскому Союзу. Узнайте, мол, советских людей поближе. Вместе с большой группой студентов я отправился в Баку. Скорым поездом езды до него от Москвы три дня и три ночи. А известно ли вам, ребята, где находится Баку?.. Город этот далеко на востоке, у границы с Азией, на самом берегу Каспийского моря.

Добрались мы туда и глазам не верим! Такого нам еще в жизни видеть не приходилось. Под бледно-голубым сияющим небом, на берегу темно-синего моря, позади ветхих грязных трущоб вздымался целый лес высоченных нефтяных вышек. До революции бакинская нефть принадлежал банкирам: бельгийцам, шведам, французам, англичанам На свои баснословные барыши они строили себе дворцы в Париже, Брюсселе, Стокгольме и еще черт знает где. А бакинские рабочие-нефтяники жили в те времена в выдолбленных по горному склону пещерах или ютились в дощатых конурах.

По улицам города, как в старых-престарых сказках проходили караваны верблюдов, разъезжали люди на мулах, шагали ослы-водоносы, мелькали одетые в черные до пят платья, закрытые паранджой женщины, шествовали длиннобородые муллы в тюрбанах, кричали нищие, рыскали бездомные собаки… И всюду — грязь, мусор, распространявшие такое ужасное зловоние, что у нас с непривычки кружилась голова. Тут же, на улице, ковал железо кузнец, а какой-то пожилой подмастерье раздувал ему мехи; сапожник латал под открытым небом сапоги или сандалии, а рядом терпеливо дожидался босой клиент; на улице шил и кроил портной; здесь же стирала прачка, стряпал повар, а в двух шагах от них учил ребят учитель… Эх, чего только ни делали на этих узких, грязных, вонючих улочках!

— Восток! Настоящий средневековый Восток! — качали головой студенты-западники.

В городском совете, в бакинской ратуше, нам показали план реконструкции города и дали подробные объяснения. Мы и верили и не верили в чудо, которое должно произойти с городом согласно этому плану. Признаться, скорее не верили. Один мой однокурсник, француз, сказал:

— Сначала нас учили не верить, что бог творит чудеса, а сейчас хотят внушить, что чудеса могут творить люди.

С тяжелым сердцем легли мы спать в тот вечер. В огромном зале старой царской казармы на полу были постланы для нас соломенные тюфяки. В полночь мы заснули, но солнце еще не успело взойти, как нас разбудили. Пришел некий ранний гость, престранный человек. С лица он напоминал не то китайца, не то японца, но не был, видимо, ни тем, ни другим. От настоящего китайца он чем-то отличался, но чем, я понять никак не мог.

Наш гость, еще очень молодой человек, приземистый, желтолицый, с глазами как миндалины, оказался — это выяснилось позже — тоже студентом. Одет он был… Трудно даже описать, как он был одет, но я все же попробую… В общем, наш гость был наряжен так, как это было принято у венских извозчиков первых лет правления императора Франца-Иосифа, когда еще не существовало автомобилей: пиджак в крупную клетку, такиё же брюки, вишневого цвета жилет, желтые туфли и белые гамаши. На шее ярчайший галстук бантиком, на голове черный котелок. Гость не снял его, даже присев на предложенный ему стул. В Советском Союзе подобный головной убор можно откопать разве лишь в музее, да и то навряд.

Словом, увидав такого посетителя, я еле удержался от смеха, и то лишь потому, что еще в Венгрии знал, что такое подлинное гостеприимство. Но многие из моих товарищей не выдержали и расхохотались. Остальные натянули на голову одеяла. Проглотив смех и досаду, я дружелюбно обратился к нашему раннему гостю по-русски, спрашивая, кто он такой, откуда и зачем к нам прибыл? Он назвал свое имя — я его и тогда-то еле разобрал, а сейчас и вовсе не помню — и на очень странном языке, который он, но всей видимости, принимал за русский, сообщил, что родом из Тувы, откуда приехал сюда, в Баку. Разыскал он нас потому, что слышал, будто мы студенты с Запада, а это, мол, как раз его специальность.

Меня несколько удивила подобная специальность, но я не стал вдаваться в подробности, только поинтересовался, где, собственно, находится Тува? Он с готовностью объяснил, что родина его лежит где-то на востоке, неподалеку от Китая и совсем рядом с Монголией. Ответ был дай вполне ясный и четкий, но я из него понял лишь то, что гость наш приехал откуда-то очень издалека и добираться до Баку ему пришлось то на поезде, то на верблюдах, то пароходом, а случалось, и пешком.

— Для чего же вы проделали такой огромный путь от Тувы до Баку? — задал я второй вопрос.

— Я совершил мое паломничество в Баку, — с приятной улыбкой ответил гость, — чтобы здесь, на месте, изучить западную культуру. Ведь это моя специальность.