Леонид Анцелиович - Неизвестный Хейнкель. Предтеча реактивной эры Страница 32

Мильх принял компромиссное решение: два пилота, шесть пассажиров с грузовым отсеком и скорость 285 км/ч. Эрнст решил для себя, что это лучше, чем ничего, и с контрактом в портфеле возвращается в Варнемюнде. Конструкторское бюро начинает проектировать Не-65. Эрнст решает, что для заданной скорости основные ноги шасси можно не убирать, а достаточно облагородить их обтекателями.

И тут гром среди ясного воскресного утра 15 мая 1932 года. Читая газету за чашечкой кофе, которую только что принесла домоправительница, Эрнст наткнулся на неброское сообщение на третьей полосе. Швейцарская авиакомпания на линии Цюрих — Вена начала эксплуатацию американских самолетов Локхид «Орион». Причем это была уже улучшенная, специально построенная для экспорта в Швейцарию модификация «Ориона» с более мощным мотором и большей скоростью.

«Ну вот и дождались!» — пробормотал Эрнст и бросился к телефону. В Берлине его представитель еще спал. Но Эрнст поднял его и дал срочное поручение — разъяснить Бранденбургу и Мильху, что самолет, который они сейчас строят, не может конкурировать с новым «Орионом». Самолет Не-65 строить бессмысленно. Надо разработать такую скоростную машину, которая предлагалась с самого начала и которая будет быстрее «Ориона».

— Свяжитесь с Бранденбургом и Мильхом немедленно и передайте им мое предложение, — приказал Эрнст.

— Но, господин Хейнкель, ведь сегодня воскресенье… — промямлил сонный Пфистермейстер.

— Это я исправить не могу, идите и скажите им все, что я предлагаю. Еще добавьте, что уж если мы должны будем выбросить на слом весь задел по Не-65 и начать строить новый самолет, то срок его поставки остается прежним.

— Я постараюсь, — неуверенно обещал Пфистермейстер. — Но я еще раз хочу вам сказать, что сегодня воскресенье.

Сначала Эрнст нетерпеливо ждал звонка из Берлина, потом побежал к машине и поехал на завод. В конструкторском бюро никого не было. Он стоял перед кульманом, на доске которого был приколот общий вид Не-65, и размышлял, как надо его переделать, чтобы перегнать швейцарский «Орион». В списке мероприятий, который он тут же набросал прямо на чертеже Не-65, первым пунктом значилось: убираемое шасси.

Когда Эрнст вернулся домой, звонка из Берлина еще не было. Тогда он снова позвонил Пфистермейстеру, но его дома не было. А через час звонит сам Мильх и сообщает, что полностью согласен с предложением Эрнста и надо постараться разработать самолет со скоростью более 320 км/ч. Он как можно быстрее свяжется с министром транспорта и тогда сообщит их решение.

Министр транспорта Бранденбург выторговал условие, что новая разработка будет целиком за счет Хейнкеля. Эрнст пошел и на это, лишь бы получить возможность построить машину с такой большой скоростью и утереть нос американцам с их миллионами долларов, затраченных на разработку «Ориона».

Получив контракт на разработку более скоростного Не-70 в среду, 18 мая, компания Хейнкеля начала беспрецедентную гонку в создании его технической документации. Через месяц уже были готовы основные чертежи, предварительные расчеты и плакаты с обликом Не-70. Пришлось снизить полезную нагрузку — один пилот и четыре пассажира. Гарантированная максимальная скорость — 310 км/ч. Но технический директор «Люфтганзы», господин Шацки, и его заместитель Ахтенберг продолжали сильно сомневаться, что такую скорость Хейнкель сможет обеспечить.

Как раз в это время Эрнст получает письмо от господина Германа Геринга, который просит разрешения посетить его авиационный завод как частное лицо. Он приехал с Эммой Шоннеман, которую Эрнст считал очень привлекательной. В его родном городе Штутгарте она была актрисой. Для начала гости были приглашены к нему в дом на чашечку кофе. Говорили о пустяках, и разговоров о политике и бизнесе не велось. Когда Эрнст повез гостей на своей машине на завод, им встретилась известная летчица и актриса Энтони Штрассман. Эта красивая и умная женщина как раз в это время гостила в доме неженатого Хейнкеля. Сейчас она возвращалась с завода, где для нее готовили самолет. Обе актрисы хорошо знали друг друга и обменялись эмоциональными приветствиями. Энтони решила со всеми вернуться на завод. Когда ходили по цехам, Геринг все свои реплики и замечания начинал словами: «Вот я стану министром авиации и…» При посещении летной станции завода с несколькими стоящими самолетами Геринг вдруг поворачивается к Эмме и с большим пафосом заявляет: «Ты видишь завод, который будет одним из самых больших в Европе, как только я стану министром авиации». Эрнст даже растерялся и не мог сообразить, что стоят слова этого высокого партийного функционера нацистов и можно ли относиться к ним серьезно. Этот визит Германа Геринга к Хейнкелю будет единственным.

В конструкторском бюро Хейнкеля шел нормальный процесс рождения скоростной машины. Весь арсенал средств, уменьшающих сопротивление воздушного потока, обтекающего самолет на такой скорости, пришлось осваивать заново.

Крыло всегда дает львиную долю сопротивления. Вокруг его формы в плане снова велись жаркие дискуссии. Продувки, которые проводил Вальтер Гюнтер, все-таки убедили Эрнста, что эллипсовидная форма дает максимальное аэродинамическое качество, что для самолета с большой дальностью очень важно. Старик Прандтль оказался прав, когда рекомендовал такое крыло.

Вредная интерференция на стыке крыла с фюзеляжем на «Орионе» устранялась зализами. Вальтер Гюнтер предложил искривить крыло у корня так, чтобы оно подходило к фюзеляжу под прямым углом, да еще уменьшить хорду крыла в корне. Получилась обратная «чайка». Эрнст понимал, что изготовить такое кривое крыло будет в несколько раз труднее. Благо, что крылья деревянные. Но сейчас погоня за скоростью была задачей № 1.

Убирающиеся ноги шасси только начали появляться на некоторых самолетах. У скоростного пассажирского самолета Эрнста схема подкосов основных ног почти такая же, как у «Ориона». Ноги убираются и выпускаются гидроцилиндрами, расположенными в нишах шасси крыльев. Только конструкторы Хейнкеля убирают ноги в другую сторону.

Рядный V-образный 12-цилиндровый мотор BMW, мощностью более 600 л.с. с двухлопастным винтом должен разогнать «птичку» до заветной скорости. Но проклятый радиатор! Он дает очень большое сопротивление. Но кто-то предложил вместо чистой воды использовать антифриз, который закипает при 140 градусах Цельсия. Тогда можно радиатор сделать маленьким и убираемым. Головки цилиндров двигателя, даже закрытые капотами, выступают наверх, как рога, и мешают обзору пилота. Тогда Эрнст Хейнкель идет на смелый шаг — смещает фонарь пилота в левую сторону. Главный конструктор особо заботится о гладкости поверхностей. Все силовые узлы на крыльях и фюзеляже — только заподлицо. Болты и заклепки — с потайными головками.

Времени совсем нет, многие продувки сделать не успели. Эрнст с возрастающей тревогой ждет первого вылета. В конце ноября машину выкатили из ангара, запустили и отрегулировали мотор. Такого красавца-самолета еще никогда не видели. Шеф-пилот Вернер Юнк начал рулежки. Шасси самолета вели себя прилично. Заводской аэродром был слишком мал для взлета такого самолета с полной нагрузкой. Решили в первый вылет залить немного бензина и без пассажиров перелететь за 80 км, на аэродром Травемюнде, не убирая шасси.

Эрнст очень боялся, что большие вырезы на нижней поверхности крыльев под ниши колес могут вызвать завихрения воздушного потока и нарушение управляемости самолета. Поэтому их закрыли панелями из фанеры. Вроде все предусмотрели, но Эрнст почему-то очень нервничает. А тут еще Кехлер и Юнк объявляют, что первый вылет будет ему подарком в день 10-летия их компании и должен состояться 1 декабря. Пришлось согласиться.

Напряжение достигло высшего предела, когда в это утро Эрнст стоял на аэродроме в окружении Шварцлера, братьев Гюнтер, Кехлера и других. Рядом на переносном столике — телефонный аппарат, соединенный с аэродромом Травемюнде. Эрнст звонит туда, его интересует погода, она у моря капризная. На том конце провода докладывают. Эрнст дает команду: «Взлетать». Летный экземпляр нового самолета Хейнкеля Не-70А разбегается. Первые секунды в воздухе самые волнительные для конструктора. Как поведет себя новая машина? Эрнст, как всегда, смотрит в свой морской бинокль. Вроде все нормально, она не рыскает и не ныряет. Вернер Юнк делает круг, качает крыльями и улетает в сторону Травемюнде. Эти полчаса томительного ожидания кажутся бесконечностью. Ожидаемый звонок прозвучал неожиданно. Эрнст поднял трубку и услышал краткий доклад: «Самолет в поле зрения». Не кладя трубку, он продолжал слушать. И тот же голос деловито произнес: «Мягкая посадка».