Сергей Зарубин - Тропой разведчика Страница 32

Командир дивизии и начальник штаба выехали на место боя. Не было в штабе и командира разведроты. Охраняемые часовыми, возле штаба толпились немецкие солдаты и офицеры. Пленные все прибывали. Старшина сдал «языка» начальнику караула, зашел в штаб и сообщил переводчикам, что доставлен генерал. Молоденький лейтенант быстро выяснил, кого привели разведчики.

— Таких генералов, видите, сколько у нас? Допрашивать не успеваем. Он инженер танковых войск.

Инженер? А погоны? Может, немецкие инженеры-танкисты носят на своих плечах витые погоны? В самом деле, едва ли генерал будет ходить в комбинезоне. Разочарованные, отправились разведчики догонять свою роту. Только к вечеру увидели они Курилова.

— Ну как? Живы, здоровы? — обрадовался командир взвода. — А генерал? Уничтожили?

— Живым привели, — сказал старшина. — Зря рисковали… Переводчик сказал, что это инженер.

— Какой инженер? — удивился Курилов. — Запирается гитлеровский служака. Не за инженера отдал свою жизнь наш товарищ, Георгий Орешин… В канаве нашли генеральскую фуражку, вот его погоны. А ну, пойдемте к переводчику!

На следующий день в кузов грузовой машины, в которой ехали разведчики, заглянул подполковник Бараболько.

— А ну, вылезайте все, кто брал в плен генерала! — радостно сказал он. — Да поживее, ребята!

Спрыгнули на землю Антипов, Мицуренко, Потемкин, Харчиков, Кочетков, Матыжонок. И лейтенант Курилов подошел к строю.

— Герои вы, товарищи! — сказал подполковник. — Взяли вы в плен командира танковой группы, генерал-майора фон Штиммера. Сегодня по радио об этом сообщали, вся страна узнала. Один из стратегов, преподавал в военной академии. Работал в ставке Гитлера.

В августе 1944 года, в торжественной обстановке, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин вручил высокие правительственные награды воинам, отличившимся при разгроме немецкой группы армий «Центр».

— Служу Советскому Союзу, — произнес старшина Матыжонок, принимая из рук Михаила Ивановича второй орден Красного Знамени.

НЕТ, ЕГО НЕ ЗАБЫЛИ

В сентябре 1945 года большая группа демобилизованных солдат и сержантов бывшего 2-го Белорусского фронта возвращалась в родные края.

Пассажирский поезд шел с большой скоростью, оставляя позади города и села. Дымились трубы фабрик и заводов, строились новые дома. Зарастали полынью и чертополохом траншеи, ржавела проволока на поваленных заграждениях, на фронтовых аэродромах мальчишки играли в футбол.

Мир…

Глубокие чувства волновали демобилизованного старшину Сергея Матыжонка. Не нужно было идти в разведку, ползать, затаиваться, убивать. Ночью уже никто не разбудит его и не произнесет слов, после которых мгновенно улетал сон и в сердце заползала большая тревога.

— Вам пора на исходную позицию.

Теперь можно отдохнуть. На теле двенадцать ранений. Не все осколки вынули фронтовые врачи, сказали: «Потом». Временами немеют и отекают руки, мучают головные боли.

Новосибирск, Красноярск, Иркутск… Вот и Чита. Отсюда уезжала на фронт забайкальская лыжная бригада.

— Как только вернетесь, сделаете на бюро отчет о своей боевой жизни, — сказал секретарь карымского райкома комсомола, провожая на фронт лыжников-комсомольцев.

Есть что доложить районной комсомольской организации коммунисту Сергею Матыжонку. Семьдесят раз ходил он в разведку, двадцать пять «языков» доставил в свой штаб, более тридцати раз действовал в тылу врага, подрывал железнодорожные пути, добывал важные сведения. Огнем из автомата, ножом и гранатами уничтожил сто шестнадцать гитлеровских солдат и офицеров. Сергей везет домой «Памятку разведчика», которую ему выдали на фронте под Ржевом. Когда-то чистые страницы теперь полностью заполнены. Всюду слова: «подтверждено актом», «подтверждаю» и росписи командиров. Шесть раз враги надолго выводили из строя старшину Матыжонка, четыре раны он залечил в санитарных ротах и батальонах своей дивизии, а две раны скрыл от врачей — царапины… Прерывались, но потом снова появлялись на тропах следы разведчика, упрямо шли к логову фашистского зверя.

В памяти старшины всплывали события последнего периода войны. В августе 1944 года он стал командиром взвода разведки. Ужас наводили на врага «зеленые призраки». Под Белостоком разведчики из взвода Сергея Матыжонка вышли в тыл врага и на глазах отступавших гитлеровцев взорвали большой мост. Сотни автомашин, танков и орудий достались нашим войскам. У офицера, схваченного под городом Остроленка, оказался секретный приказ немецкого фельдмаршала Моделя. На землю фашистской Германии старшина Матыжонок вступил в ноябре 1944 года. В первом же боевом поиске за рекой Наревом он снова был тяжело ранен. И все-таки «язык» — немецкий телефонист-корректировщик — был перевезен на лодке через реку и доставлен в штаб. Врачи предполагали, наверное, что уже не вернется в строй старшина. Его эвакуировали глубоко в тыл, на станцию Реутово Московской области. Но не считал разведчик, что уже отвоевал. В конце марта 1945 года выписался Сергей из госпиталя и снова выехал на фронт. Вот последние записи в военном билете старшины: «304-я отдельная разведрота 343-й Кенигсбергской стрелковой дивизии. Командир взвода разведки. 8 апреля 1945 года ранен в правую руку. 1 сентября 1945 года демобилизован».

8 апреля 1945 года… В этот день Сергей выполнил последнее боевое задание: вышел со своим взводом в тыл яростно огрызавшихся немецко-фашистских войск, блокировал кенигсбергское управление тайной полиции и до подхода наших танков не выпустил из здания ни одного гестаповца.

За участие в штурме Кенигсберга двадцатидвухлетний старшина был награжден третьим орденом Красного Знамени. Его вручили, когда Сергей выздоровел после двенадцатого ранения, — в середине мая 1945 года. Кругом было тихо. Война закончилась. А в середине июня старшину Матыжонка вызвали в Москву для участия в параде Победы. Многих боевых друзей встретил он на улицах столицы в памятный день 24 июня 1945 года. Командир колонны все время беспокоился, как бы не подвел его высокий худощавый человек, припадавший на правую ногу, — он был ассистентом у знамени гвардейской воинской части. Но старшина, с шестью боевыми орденами на кителе, на вид совсем еще юный, немного растерянный — таким он запечатлен на кадрах кинофильма «Парад Победы», — четко прошел мимо Мавзолея Владимира Ильича Ленина.

А поезд идет и идет, приближаясь к Карымской.

За окном вагона блеснула светлая полоса реки. Ингода!' Сергей вспомнил короткие летние ночи, веселые костры, друзей мальчишек. Многие из них уже никогда не придут с удочками на берега реки, заросшие душистой черемухой…

Сергея никто не встречал. Матери не было в живых, а отца не стал Сергей тревожить телеграммами: хотелось явиться домой нежданно-негаданно. Сошел демобилизованный старшина с подножки вагона и услышал знакомые звуки:

«Дзинь-бах, дзинь-бах!»

Сергей сразу же узнал человека, неторопливо двигавшегося вдоль состава с молотком в руке. Это был мастер Михаил Ильич Рощин, старый карымский железнодорожник. Старшина подошел, поздоровался. И мастер узнал своего ученика.

— О, Сережа! — протянул руку Михаил Ильич. — Слышали мы про тебя. Молодец! Ну, теперь отдохни денек-другой да берись за молоток. Сегодня за смену шестнадцатый поезд провожаем, а мне как-никак шестьдесят пятый годик пошел. Приходи быстрее.

На второй день после приезда домой взял Сергей ружье и пошел на охоту. Вот знакомая полянка, вот пенек, на котором он любил отдыхать. Березка, которую он когда-то вернул к жизни, стала большой, кудрявой, стройной. Послышался шорох.

На поляну выскочил зайчишка, проковылял мимо кустов багульника, поднялся на задние лапки и стал покусывать веточку. Сергей прицелился.

«Мы потом, когда отвоюем, придем к своим родным березкам…» — вспомнил в эту минуту Сергей младшего лейтенанта Ефремова, опустил ружье.

На третий день после возвращения с фронта Сергей стал работать в составе той же смены, которая проводила его на фронт. Первый поезд, осмотренный слесарем-вагонником Сергеем Матыжонком, был необычный: куда-то на восток, наверное, на переплавку, везли на платформах разбитое немецкое оружие.

Трудился Сергей настойчиво, упорно, не щадя сил. Вечерами учился. Приобрел специальность токаря пятого разряда, получил шоферские права, научился управлять комбайном. А потом заболел. Врачи сказали, что нужно, ехать на «ремонт». В Читинской больнице хирург Мазурук вынул осколок из правой руки. Однажды, штурмуя вражескую траншею, упал в грязь старшина, приподнялся и наповал сразил из разорвавшегося в руке пистолета гитлеровского офицера. Кусочек стали глубоко вошел в руку. Ходить в разведку можно было, а работать молотком этот осколок мешал. Другой кусочек металла из бедра извлекали под наркозом. Очнулся Сергей и увидел возле себя известного читинского хирурга Михалюка. На его ладони катался большой блестящий шарик.