Александр Авраменко - Судный день Страница 32

Кто-то, неслышно подошедший сзади грубо ухватил её за руки и выкрутив назад, с силой разжал челюсти и загнал туда кляп. Холод металла обжёг запястья, а затем Татьяну просто поволокли прочь из комнаты. Последнее, что она услышал, были слова Ольги:

— Отто меня простит. Он поймёт…

Глава 16

— Да, понял тебя, мой мальчик. Спасибо, что предупредил. Мы приготовимся. Ладно…

Рейхсмаршал отложил трубку коммуникатора и откинулся в кресле. А Отто растёт на глазах. Просчитывает противника быстро. Впрочем, ничего выдающегося в этом нет. Здесь ОНИ предсказуемы. Ничего особенного в быстром выходе на вербовку нет. Поскольку с теми, кто находится на центральной базе ничего не вышло, они стали искать обиженных. А эта девица засветилась очень широко. И чего ей не сиделось? Отличная работа, предмет мечтаний многих и многих. Огромная, по местным меркам, зарплата. Зазналась? Амбиции одолели? Её подруга работает и работает. Молчит себе в тряпочку. Впрочем, нужно дать указание, чтобы за той проследили. Наверняка и к ней подкатываться начнут. Так что, бережёного, как говорится, высшие силы охраняют… Но это всё ещё мелочь. По серьёзному ОНИ за нас ещё и не брались. Значит, как говорили древние римляне — Кто опередил, тот вооружился. Что мы можем сделать, чтобы обезвредить противника? Подумаем… Прежде всего, следует использовать наши технологические возможности. А если… Он потёр виски, ломившиеся от напряжения. А что? Интересно получается! Используя нанопередатчики обеспечить постоянную и прямую трансляцию прямо из всех разведслужб противника! По местной Глобальной Сети — Интернету! Величина такого транслятора — порядка десяти-пятнадцати молекул. Их средствами отследить ни положение, ни вход в Сеть невозможно! Стоят они буквально пфенинги. Тогда что, заказать положим порядка двухсот-трёхсот тысяч штук и запустить в дело. Преградить путь трансляторам нереально — их могут пронести ничего не подозревающие люди в лёгких, выдохнуть с воздухом. И всё. А если невозможно будет сохранить никакого секрета, не отследить канал поступления в Сеть, то просто будет невозможно и спланировать или провести ни одну секретную операцию не только против нас, но и ни кого другого! Злобная шутка!.. Невольно Гюнтер заулыбался и взглянул на висящий на стене постер.

— Твоё здоровье, дорогая!

И он сделал глоток старого коньяка… Всё таки жизнь странная штука. Отто молодой, красивый парень, а всё никак не может найти себе подругу жизни, несмотря на большое количество молодых и не очень дам, желающих захомутать его. Вот вроде выбрал, а он, уже в возрасте, после того, что произошло, перешагнув вторую половину жизни вдруг понял, что не всё потеряно. В мужском смысле… И вновь взглянул на стену…

…- Господин бригаденфюрер! К вам посетитель, о котором вы предупреждали.

— Пропустить. Полный контроль по варианту четыре. Включить генераторы. Техотдел?

— Всё в порядке. Машины на нормальном режиме. Подавление — сто процентов.

— Отлично. Тотальный контроль…

Ирина шагал по так хорошо знакомым ей коридорам студии. Её подруга, Светлана, отработала ночную смену, поэтому встретиться им не удастся сегодня. Да и не говорила она ей о своём визите к фон Соколоффу. Хотела сделать сюрприз. Ладно. Сегодня её день! А впереди — перспективы! Деньги, слава, андреналин… По коридорам по прежнему спешили люди, о чём то спорили, жестикулировали, что-то несли… Она миновала главный коридор и вошла в приёмную, навстречу ей встала секретарша.

— Слушаю вас?

— Доложите фон Соколоффу, что пришла Ирина Корнеева.

— Госпожа Корнеева? Вас ожидают в седьмой студии. Лично господин фон Соколофф. Он просил, как только вы появитесь, явится вас туда на пробы. Вас проводить, или вы найдёте дорогу сами? Это по коридору 2-бис на третий этаж.

— Я знаю…

Она чувствовала себя хозяйкой. Всё было, как в дамских романах, где героиня разведчица, крутая девчонка внедряется в спецслужбу врага и работает под прикрытием… Быстро прошла к указанному коридору, миновала аппаратную, вот и студия семь. Без стука открыла дверь и вошла внутрь.

— О, госпожа Корнеева, мы уже ждём вас.

Он был одет почему то в форму. В старинную форму войск СС времён Второй Мировой войны. То, что он был эсэсовцем ясно, поскольку Ирина, как и все модные люди посмотрела РЕКОМЕНДУЕМЫЙ рекламой к просмотру старый сериал про Штирлица, и это обмундирование от современного отличить могла. Но вот две военных, сидящих на стульях, одеты были совсем непонятно. А ему идёт! Неожиданно для себя отметила девушка. Он и выглядит как то… импозантно, что ли? Но… что-то было не так! Совсем не так! Не потому ли, что форма сидела на нём СЛИШКОМ привычно? А он, не обращая внимания на её, обратился к военным:

— Она прибыла. Можно начинать.

— Яволь, герр бригаденфюрер!

Поднялись со своих мест, подошли к ней и стали по бокам. Отто махнул рукой:

— Включаем.

Послышался низкий гул. Пространство между двух штанг посреди студии засветилось, затем вдруг окраска пропала, и появилось чёрное бездонное ничто. Ирина похолодела от страха — она поняла, что всё ПО НАСТОЯЩЕМУ! И форма, и охрана, и то, что её карьера разведчицы-шпионки оказалась ОЧЕНЬ короткой… В этот момент темнота вдруг заискрилась, и из неё навстречу всем шагнула молодая девушка. Ира успела заметить, как изменилось лицо Отто, и он воскликнул:

— Оля, ты откуда?

Одновременно давая знак рукой. Корнееву подхватили под руки, и хоть она не сопротивлялась, втолкнули прямо в НИЧТО… Обжигающий на мгновение холод, затем яркий свет, и такая точно студия, набитая людьми в обмундировании и в гражданском, с любопытством глядящим на неё. Но долго рассматривать ей не дали, а повлекли дальше по коридору…

— Трибунал постановил приговорить вас к пяти годам работ на астероидах. Решение окончательное и обжалованию не подлежит…

…Отто не верил своим глазам — Ольга, сестрёнка. Но почему на её лице нет обычной улыбки, радости от встречи с братом? Тем не менее, он крепко обнял младшую сестру.

— Привет!

— Здравствуй.

Ему показалось, или действительно что-то произошло?

— Ты какими судьбами здесь?

— Дед помог… Отто… Ты меня прости, но твоей монашки больше нет…

— Как… нет?.. Она же должна была выписаться. Всё было отлично…

— Расовый Комитет. Я сдала её туда. Думала, напугаю, и она одумается. Но… В общем, её приговорили к ликвидации. Отказ и оскорбление, пропаганда.

Он стиснул зубы.

— Ты понимаешь, ЧТО ты сделала?

— Прости… Но когда ты посмотришь это, то думаю, что ты меня простишь…

Она сунула ему в руки памятный кристалл и, высвободившись из объятий, шагнула назад, возвращаясь в их мир…

Отто смотрел на экран голокуба. Слушал вопросы, задаваемые Татьяне, её ответы… С каждым словом понимая, что сестра ПРАВА. А он, что же — он ошибся. И ошибся жестоко… Очередной стакан опустел, и парень рявкнул:

— Ещё!

ОНО тихо налило водки ещё на полпальца. Выпил залпом, не чувствуя вкуса.

— Ещё!

— Вам хватит, господин…

— Лей!

— Господин!

— Дай сюда!

Выхватил из рук бутылку, набулькал полный стакан и вновь проглотил, кинул что-то в рот, зажевал. Потянулся за сигаретой, сбоку предупредительно щёлкнула зажигалка. Выдохнул облако дыма.

— Ты! Иди сюда!

Ухватил её за руку, поставил перед собой.

— Смотреть на меня! Ты!

Она застыла, глаза раскрылись от ужаса.

— Слушай меня, тебе говорят!

— Я слушаю, господин…

— И не прекословь!

— Да, господин…

— Садись.

Она несмело присела на краешек кресла. Отто, чуть качнувшись, выудил из под стола второй стакан, разлил остатки водки на двоих, пустая бутылка покатилась по полу. Оно вскочило.

— К-куда?!

— Я ещё принесу, господин!

— Неси!

Едва сделал пару затяжек, ОНО появилось и замерло.

— Садись, тебе говорят! Пей!

— Но…

— Тебе ПРИКАЗЫВАЮТ!

— Да, господин…

С трудом выпило. На глазах выступили слёзы.

— Запей водой, и заешь.

— Но…

— Пей воду, дура! Задохнёшься!

ОНО пило, ощущая как жжение во рту утихает. В голове слегка зашумело, стало почему то тепло…

— Вот скажи, я урод?

— Нет, господин…

— Идиот?

— Нет, господин…

— Неполноценный?

— Нет, господин…

— Что ты заладила — нет, господин, нет, господин…

Он пьяно ухмыльнулся и свернув пластмассовую пробку, разливая водку по столу вновь наполнил стаканы.

— Ты понимаешь, я боюсь. Боюсь, что придёт день, и в мою жизнь войдёт какая-нибудь… дура. Я буду с ней спать, делать с ней детей, а сам не смогу смотреть на неё без содрогания! И так — всю жизнь! Моему деду повезло. Он женился без любви, но потом пришло счастье… Мой отец ухаживал за матерью почти три года, пока не добился её согласия… А я… Ну почему мне так не везёт?! Слушай, ты меня увжаешь?