Николай Равич - Молодость века Страница 32

Теперь за каждым белым полком тянулись целые составы награбленного имущества.

Для того чтобы численно увеличить армию и восполнить потери, без чего нельзя было и думать о дальнейшем наступлении, Деникин должен был начать мобилизацию. Так белая армия теряла не только свой классовый и профессионально военный характер, но и свою боеспособность, поскольку насильно мобилизованные крестьяне и рабочие ее ненавидели.

Захватив 30 июня ценой огромных потерь Царицын, Деникин не мог осуществить главной задачи — соединиться с Колчаком, ибо войска последнего уже откатились далеко на восток.

В тылах у Деникина безнаказанно рыскал Махно. Отряды его увеличивались. Рабочие повсеместно готовились к восстанию. Владельцы промышленных предприятий и рудников вовсе не собирались полностью восстанавливать производство и добычу угля. Они или продавали фабрики, заводы, шахты агентам иностранных компаний, во множестве появившимся на занятой белыми территории, или сбывали лежавшую на складах продукцию. Всюду царила безработица, заработная плата вовремя не выдавалась. Все, кроме небольшой кучки торговцев, промышленников, помещиков и офицерства, бедствовали. В этих условиях неустойчивости и военной истерии вся экономическая жизнь находилась в руках спекулянтов, мечтавших об одном — побольше награбить и уехать за границу.

В это время мы впервые начали сталкиваться с новыми элементами — «зелеными».

«Зеленые» являлись дезертирами из белой армии. Они составляли отряды и скрывались в лесах или городах, не желая переходить к красным. В описываемые дни это были еще мелкие шайки, бродившие между фронтом в поисках места, где бы можно было укрыться.

Обычно к вечеру мы верхом ездили из Сум к кадетскому корпусу, расположенному, кажется, в трех километрах от города, где помещалась радиостанция и откуда мы передавали срочные радиограммы в Киев.

Возвращаясь однажды поздно вечером вместе с Винокуровым, Вершининым и другими товарищами, мы наткнулись на группу всадников, неуверенно оглядывавшихся по сторонам.

Подъехав к ним вплотную, мы не могли различить, какой они части, — на фуражках не было ни кокард, ни звезд, а обычные солдатские гимнастерки в те времена носил кто угодно.

Ехавший впереди всадник был молод и имел довольно нагловатый вид. Он повернулся ко мне и почему-то шепотом спросил:

— В городе-то кто?

— А вы чьи? — задал я в свою очередь вопрос.

— Ничьи… — он почесал затылок, сдвинув на лоб фуражку. — Вишь ли, белые — г…о, да и красные не лучше…

В тот же момент он получил по физиономии, а находившийся рядом Винокуров одной рукой схватил поводья его лошади и дернул их так, что и лошадь и всадник покачнулись.

По команде «За мной!» вся группа (человек двадцать), сопровождаемая по бокам Вершининым и Грутманом, рысью последовала за нами.

Оказалось, что это были крестьяне, мобилизованные в запасный эскадрон одного из белых полков и второй день блуждавшие в поисках какого-нибудь незанятого села, «куда можно было бы податься».

В самих Сумах, где комендантом был Павел Андреевич Кин, соблюдался полный порядок. Городок даже производил почти мирное впечатление. Но на фронте положение не улучшалось. Деникинские армии еще полностью сохраняли инициативу и, в частности, наступали на Полтаву.

В то же время белые двигались к Киеву из Екатеринослава в направлении на Знаменку и из Крыма на Херсон и Николаев.

Было очевидно, что Деникин до наступления на Москву хочет захватить Украину и использовать ее ресурсы.

Сумы как информационный центр уже не имели своего значения. По основным вопросам, выяснение которых было на нас возложено, мы получили из разных источников исчерпывающие материалы. Со дня на день мы ждали приказа вернуться в Киев. Неожиданно в Сумы прибыл поезд председателя Реввоенсовета. Первое, что сделал предреввоенсовета, это вызвал редактора военной газеты «Красная звезда» Д. И. Эрдэ.

Эрдэ после оставления нами Харькова написал статью о необходимости более бдительного надзора за бывшими офицерами, работавшими на командных и штабных должностях в Красной Армии. За эту статью председатель Реввоенсовета приказал выслать Эрдэ из фронтовой полосы за 50 километров. Затем он вызвал ряд лиц, в том числе и меня, для информации.

Вся обстановка, царившая в его поезде, прекрасно оборудованном и усиленно охранявшемся, сковывала людей. Если Владимир Ильич Ленин располагал к себе человека с первого же слова и каждый готов был рассказать ему все, что он думает и чувствует, то предреввоенсовета, с его надменным лицом, холодно поблескивающим пенсне и ледяной, официальной манерой задавать вопросы, приводил собеседника в состояние замкнутости. Вызванный старался прежде всего не сказать чего-нибудь лишнего и был рад, когда беседа заканчивалась.

Когда он уехал, работа в штабах и учреждениях опять вошла в нормальную колею.

Как-то в полдень, направляясь обедать в столовую, я увидел в парке девицу, которая жила в нашем доме. Она сидела на скамейке в такой позе, что все проходившие мимо оглядывались на нее. Мне показалось, что для гимназистки она ведет себя несколько странно. В тот же день поздно вечером я спустился в нашу канцелярию, помещавшуюся в нижнем этаже, чтобы проверить, отправлена ли одна важная телеграмма, и застал эту девицу с одним молодым парнем, приехавшим с нами в качестве технического секретаря. Их отношения меня не интересовали, но то, что она попала в канцелярию, заставило меня задуматься. Белые иногда довольно ловко засылали агентов. Парень получил от меня нагоняй, а ей я предложил переселиться на время нашего пребывания в особняке к родственникам или знакомым.

Учитывая всю полученную информацию о положении на деникинском фронте и в тылу у белых, ЦК КП(б)У в июле создал Реввоенсовет и главный штаб по руководству повстанческим движением на Левобережье. Командующим повстанческими войсками Левобережья был назначен Г. А. Колос, из политотдела 14-й армии.

В июле же начали заблаговременно создаваться базы и штабы партизанского движения на случай занятия неприятелем Украины. Было образовано также Зафронтовое бюро ЦК КП(б)У во главе с С. В. Косиором. Впоследствии Зафронтбюро переправило более восьмисот своих уполномоченных в тыл к белым. Совместно с подпольными партийными организациями они руководили борьбой трудящихся против Деникина на Украине. Героически вели себя комсомольцы. Достаточно сказать, что только одна одесская комсомольская подпольная организация объединяла свыше четырехсот юношей и девушек. Многие из них погибли, проявив при этом изумительное мужество.

Несколько дней спустя мы получили приказание вернуться в Киев.

В Киеве было тревожно. Белополяки, разделавшись с Западной Украиной, вступили в соглашение с буржуазными украинскими националистами, обещая им в порядке компенсации создать «автономную Восточную Украину» в составе Польши. Они двигались из района Сарны — Луцк на Житомир, петлюровцы — на Бердичев. Их части, которых сдерживала дивизия Н. А. Щорса, занимали линию Ямполь — Жмеринка — Ярмолинцы — Волочиск.

Екатеринославская группа деникинских войск из Знаменки развивала наступление в двух направлениях — на Киев и на Вознесенск — Николаев — Одессу.

Генерал Шиллинг довольно быстро продвигался из Крыма на Херсон — Николаев.

29 июля деникинцы заняли Полтаву.

Обстановка в Киеве сильно обострилась. Перестрелки по ночам и налеты бандитов под самым городом на отдельных красноармейцев и советских работников стали обычными явлениями.

Контрреволюционные организации, действовавшие ранее с соблюдением правил строгой конспирации, теперь активизировались, рассчитывая восстаниями в тылу ускорить падение Советской власти в городах.

В конце июля ВУЧК была раскрыта белогвардейская организация под руководством Карла Лайкс-Шантоля в Черниговском и Городнянском уездах.

В августе был захвачен подпольный штаб петлюровцев в Киеве на Миллионной улице. Руководители его — Назар Стодоля и Кузьма Корж имели связь не только непосредственно с Петлюрой, но и со всеми крупными петлюровскими бандами на Украине.

В эти дни все коммунисты, а также значительная часть беспартийных советских служащих, пожелавших сражаться с ними плечом к плечу, встали под ружье.

В соответствии с телеграммой В. И. Ленина от 9 августа 1919 года: «…Обороняться до последней возможности, отстаивая Одессу и Киев, их связь и связь их с нами до последней капли крови. Это вопрос о судьбе всей революции. Помните, что наша помощь недалека» — делалось все возможное. Половина коммунистов из всех учреждений Киева отправилась на фронт. Годных для военной службы мужчин заменяли женщинами. Рабочие шли на фронт почти поголовно. На предприятиях, не имевших военного значения, оставались только старики и женщины. Командующий Киевским укрепленным районом К. Е. Ворошилов обратился ко всем трудящимся с призывом удесятерить свои усилия для организации отпора Деникину.