Канта Ибрагимов - Учитель истории Страница 33

— Ана тоже! — помня о своем, закричал Малхаз.

— Чего?.. Короче, держись! А сейчас в трюм, отключи мотор, и к штурвалу, держи носом к волнам.

С мотором отключился свет, и тут же удар волны бросил Малхаза к стенке. Он еле вылез из трюма, палуба уже накренилась, вот-вот перевернется. До боли в пальцах хватаясь за поручни, до крови разбив руки и нос, он пополз к штурвалу. А волны и ветер словно взбесились, с огромной амплитудой перекатывают через борт, швыряют суденышко. С трудом Малхаз ухватился за штурвал, стал выворачивать, да это ему не под силу.

— Томас, Томас! — в смятении закричал он.

В ответ только свирепый вой, ни души кругом. Совсем отчаялся Малхаз, одиночество в стихии ужаснее всего, он уже подумывал бросить все, бежать в каюту к девушкам — и тут новый разряд молнии, прямо над головой! Еле успел выхватить Малхаз огромное тело Томаса на самом конце накрененной мачты, почти касаясь волн.

— Томас, Томас! — срываясь на визг, закричал Малхаз, и тотчас умолк в удивлении; на плечах, где погоны, замаячили яркие красные огоньки, и такие же замигали на мачте, спускаясь, а потом поползли к нему по палубе.

— Молодец, Малхаз! Так держать, еще левей, левее руля! — раскатистым басом навис капитан у самого уха. — Левее, еще крути!

— Не могу! — стонал Шамсадов, повиснув на штурвале небольшим своим весом.

— Не-не, так нельзя, — сдержал его порыв Томас. — Если поломается штурвал, то всё, девчата точно погибнут... Давай вместе, плавнее... дави, еще дави, еще чуть-чуть, — задыхался он.

А стихия пуще прежнего забесновалась, наступил полный хаос, линия фронта с молниями и кошмарным громом унеслась вспять, а их все кидало, перекатывало едкой волной, швыряло яхту, как щепку, и все шипело, клокотало, всасывало в бездонную толщу воды, в ужасающий мрак. Ралф и Шамсадов до онемения конечностей ухватились друг за друга и за штурвал, и, осознавая, что больше ничего не в их силах, так и застыли, слившись воедино... А стихия, как они прежде, наигралась всласть, на рассвете успокоилась, и море улеглось, будто бы ничего и не было.

— Боцман! Мы живы! Виски и девушек на палубу! — восторженным басом приказал капитан, да вдруг резко осекся, словно в страхе зажал рот, и даже ссутулившись, осмотрелся. — Малхаз! — уже встревожено шептал он. — Нас уже давно ищут... Ой, что будет?! Если застукают с девицами, беды мне не миновать... Бегом за мной.

Они спустились в кают-компанию. По щиколотку вода, плавают салфетки, сигары, фрукты и всякое другое. Запах виски и чего-то еще. Девушки вповалку спят на диванах. Капитан полез в сейф за картой и навигационным оборудованием, и в это время зашипел приемник.

— Давайте сообщим по рации, что все в порядке, — предложил Малхаз.

— Не трогай, пока не трогай; все равно я должен буду дать письменный рапорт со всеми подробностями.

— А может, наши жилеты за борт?

— Ты что, даже со дна достанут, они строго номерные, и пропасть не могут... А ну, склонись, давай определи, как я тебя учил, где мы сейчас находимся?.. Норма две минуты, тебе, как стажеру, даю десять.

— Вот здесь, — чуть больше нормы затратил время Шамсадов.

— Феноменально! Так ты во всем талант! А я чуть было тебя не сгубил! Ха-ха!.. А каким курсом пойдем?.. Нет, не так, чуть вкривь, вот видишь стрелки? Это течение, надо его использовать, это плюс два узла в час... Ну, а теперь гонки! Вперед, мой друг Малхаз! Заводи мотор, полные обороты, поднять что осталось от парусов! На палубу девок не пускать!

Все время стоя у штурвала, Томас Ралф-младший постоянно озирался, смотрел не только на воду, но и в небо, как оказалось не зря. Ближе к полудню на горизонте точкой обозначился остров, и тут же капитан приказал:

— Теперь давай форсаж, выжми из мотора все соки!.. Вон они, вон!

— Где, кто? — ничего не понимал Шамсадов.

— Да вон, перископ из воды... Не смотри туда, дай полный ход.

Со всей мощью загудел дизель, до острова рукой подать.

— Посмотри, дно видно, дно! Она сюда не войдет, мы спасены!

А в это время невдалеке за их спиной стало всплывать огромное чудовище — американская подлодка.

Яхта еще не причалила к песчаному берегу, а капитан приказал, чтобы танцовщицы тайком спрыгнули в воду и стали купальщицами.

Две моторные лодки отделились от субмарины, стремительно неслись к ним. У Шамсадова только спросили документы, а Томаса Ралфа-младшего забрали, забрали и оба спасательных жилета. Еще через час в фарватере появился эсминец под флагом Великобритании, от него отделился вертолет, завис над субмариной, и уже в бинокль Малхаз видел, как по лестнице поднимался Ралф, что-то таща за собой, наверное, спасательные жилеты.

— Вот это армия! — присвистнул учитель истории, наблюдая, как плавно погружается в океан подлодка.

Время шло, солнце нещадно пекло, от усталости глаза Шамсадова слипались. Он спустился в прохладу каюты, безразлично глянул на воду под ногами, свалился на диван...

— Великий мореплаватель, вставай, а то в шторме выстоял, а на мели потонешь, — перед Малхазом в победной позе с бокалом виски и сигарой стоял Ралф, вода ему уже доходила до колен.

— Ну, как? — первое, что спросонья спросил Малхаз.

— Отлично! Весь флот удивлен, как мы прошли этот шторм. Представляешь, шесть-семь баллов, и на этой посудине! Мы герои! За это, и нашу яхту, надо выпить!.. Кстати, где-то брешь.

— Что будем делать?

— Ничего. Просто включим рацию и сообщим в страховую компанию, где находится яхта... А нам надо снять пережитый стресс.

— Только не на воде, — взмолился Малхаз.

— Да, теперь можно и на суше... О! На соседнем острове такое есть! Вперед, Малхаз, мы заслужили!

Только через неделю, и не по просьбам отца, а по звонку командования, уже сухопутный и воздушный капитан Ралф взял курс на Лондон. Прямо в аэропорту Хитроу их пути расходились: Ралф — на военную базу, а Шамсадов в Пул.

— Отныне, Малхаз, по старому пиратскому поверью да и по современным канонам моряка, мы с тобой, пережившие вдвоем такой шторм — два брата до конца жизни... Даже ближе братьев, — высокий Ралф нежно обнял маленького Малхаза. — Помни это, в любое время звони. — И уже в окно отъезжающего такси. — А все-таки суетная и скучная это вещь — цивилизация, скажи?

— Да, — махнул, прощаясь, рукой Малхаз, а подумал иначе. Действительно, цивилизация — это суета, но никак не скука. За время, проведенное с Томасом, он понял, каким багажом универсальных и узкоспециализированных знаний владеет выпускник древнейшего Оксфордского университета и Королевской военно-морской академии. Именно такие высокообразованные люди создали для себя идиллию на земле, так что в любой точке мире, даже в тропиках, в центре стихии, им на помощь придут целые эскадры кораблей, тысячи людей. Вот для этого следует днем и ночью учиться, не то будет еще в веках прозябать Кавказ в междоусобице, обгрызая, как сегодня, кем-то брошенную кость и думая, что это ниспослано судьбой, что иного не было, нет и не будет... это древность традиций, догма прошлых веков...

Как положено учащемуся, первого сентября немолодой Малхаз Шамсадов вновь, так же как первоклашки, сел, правда, не за парту, а перед компьютером, и не в той школе, что рекомендовал Ансар (ее Томас обозвал «деревней»), а совсем в другой, в пригороде Лондона, где учились люди только с высшим образованием, в основном военные, иностранцев совсем мало, и те только из стран Британского содружества. Шамсадова сюда зачислили только по протекции лорда Воана Ралфа и по получении официального письма шефа Томаса, контр-адмирала Военно-морских сил Великобритании.

Заведение, в котором учится Малхаз, почему-то называется лабораторией. Это полузакрытое учреждение, и Малхаз имеет доступ только в один корпус. Лаборатория — не коммерческое предприятие, все, кто имеет гражданство Великобритании, учатся за счет субсидий государства; Шамсадов диковинный платный студент, но если учитывать арсенал предоставленной ему техники, базы данных, личного консультанта-программиста и сравнить с оплатой простой школы в Пуле, то можно считать обучение если не бесплатным, то вовсе не дорогим.

В отличие от других, жильем его тоже не обеспечили; да теперь он понимает, что значит личная материальная обеспеченность — это и есть искомое благо, и что главное, заветная свобода! Теперь он, не особенно выгадывая, арендует просторное жилье, хорошо питается; со вкусом, как советовал Томас, чуточку с шармом, учитывая, что он художник и историк, где-то своеобразно, не забывая, что кавказец, одевается, и по выходным любит даже пошиковать.

Правда, все это не в ущерб учебе, а лишь во благо ее. Теперь он еще одно понял: не зря в Европе два дня отдыхают, зато затем все пять, как положено, с полной отдачей трудятся. Словом, с понедельника по пятницу — учеба на износ, по выходным вроде отдых, однако это не так, надо спокойно все пройденное взвесить, проанализировать, запомнить.