Хироюки Агава - Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг. Страница 33

20 сентября 1937 года тот же контр-адмирал Сигейоси занял пост руководителя бюро по морским делам вместо Тойоды Соему. Имея Инуэ во главе бюро, флот под командованием Йонаи и Ямамото обрел значительно более сплоченное руководство. Примерно в это же время, однако, «китайский инцидент» стал расширяться с севера в Центральный и Южный Китай, — все более очевидно проявились признаки, что события выходят из-под контроля.

6

Тем не менее Ямамото не проявлял беспокойства. Мацунага Кейсуке говорит о нем: «Каким бы сложным ни был вопрос, внешне он всегда сохранял невозмутимость». Такаги Сокичи, работавший под руководством Ямамото на различных постах, писал, что «и физически, и интеллектуально он (Ямамото как вице-министр. — X. А.) на высоте своих возможностей».

Однажды Такаги встретил его в зале совещаний здания «Дайст» в состоянии крайнего возмущения, — Ямамото прознал о секретных договоренностях протолкнуть адмирала Суецугу Нобумасу в Совет правительства. Идея создания этого совета принадлежала Коноэ, но Огата Такетора говорит, что «единственно возможное объяснение — Коноэ, не любившего символов власти, обманули амбициозные люди». В число советников намечалось ввести Угаки Казушиге, Араки Садао, Суецугу Нобумасу и Або Кийоказу, а среди других были такие, как Мачида Чудзи, Мацуока Йосуке, Го Сейносуке и Икеда Сейхин. В книге Харады Кумао «Принц Сайондзи и политическая ситуация» содержится много ссылок на адмирала Суецугу: с напоминанием, например, о том, как он постоянно выступал за оккупацию китайской территории; как даже армия оказалась сыта по горло типом правых элементов, ведомых Суецугу, и как Суецугу неизменно соглашался со всем, что изволил изречь Мацуока. Тем не менее на ранней стадии Коноэ и Суецугу достигли договоренности, — если введут систему советников, Суецугу представляет в ней флот; сам министр Йонаи услышал об этом от премьер-министра, только когда это дело стало более или менее fait accompli.[1]

— У меня нет возражений, — ответил Йонаи. — Однако на флоте никому из офицеров, кроме министра — даже заместителю министра, — не разрешается заниматься политикой. Поскольку он станет выполнять обязанности советника кабинета, а это все равно что пост министра без портфеля, адмиралу Суецугу, естественно, придется уйти в отставку.

Вот этого Коноэ — и, возможно, сам Суецугу — не предвидел. Коноэ застигли врасплох, но Йонаи просто поставил его перед фактом и отказался сдаваться. Уйти в отставку означало конец его эффективной службе как офицера.

Увольнение с активной службы одной из главных фигур в «флотской» фракции означало, что лидеры морского министерства Ионаи и Ямамото добились успеха — введен строгий, хотя и неофициальный запрет на политическую деятельность в министерстве. 146

Коноэ, должно быть, сочувствовал Суецугу, ибо через несколько месяцев поднял адмирала до поста министра внутренних дел. Говорят, что по этому поводу Ямамото заявил:

«Если, попав в кабинет, Суегуцу станет проводить ястребиную, антибританскую политику, то флот будет ему противостоять самым решительным образом. Морской министр напрямую заявит ему, что смешно рассуждать о войне с Британией, не принимая во внимание нынешнюю силу Японии или международную обстановку, влияющую на Японию; это полное отсутствие осторожности и ни в коем случае не может считаться верностью своей нации. В результате правительство наверняка падет».

13 декабря 1937 года, в день, когда вступило в силу назначение Суецугу на пост министра внутренних дел, пал Нанкин. Специальные выпуски газет объявляли: «Флаги с Восходящим Солнцем развеваются над вратами Нанкина!», и весь народ праздновал это событие. В тот же день Суецугу созвал пресс-конференцию: попытался, как бы оправдываясь, объяснить свой перевод из Совета кабинета в правительство. А в вечерних газетах в этот же день появился короткий отчет, переданный по телеграфу из Шанхая, об объявлении, сделанном в 13.00 отделом информации 3-го флота (позже флота Китайского района):

«Вечером одиннадцатого соединение морской авиации, вылетевшее бомбить корабли китайской армии, которые, по сообщениям, ускользнули из Нанкина и плыли вверх по течению, по ошибке подвергло бомбежке три судна, принадлежавшие „Стандард компани“, потопило указанные суда вместе с американским военным судном, которое оказалось поблизости. Мы крайне сожалеем об этом несчастливом инциденте, затронувшем американский флот, а главнокомандующий Хасегава начал немедленно изучать возможности исправить ситуацию».

Эта не бросающаяся в глаза статья, возможно, поначалу не привлекла большого внимания; упомянутое «американское военное судно» — канонерка «Пэней»; и инцидент с «Пэней» стал первой серьезной проблемой в отношениях между Японией и США с начала «китайского инцидента».

Реакция имераторского флота на это происшествие, как видно из апологетического тона сообщения, не что иное, как испуг, и каждому понятно, что флот не желает иметь какие-либо проблемы с Америкой.

Японские военные корабли срочно направились вверх по течению от Нанкина с целью помочь спасти выживших американских моряков. В то же время контр-адмирал Инуэ Сигейоси обратился к заместителю министра иностранных дел и передал пожелание руководства флота направить от министерства личные телеграммы президенту США и «британскому императору» Георгу V. Упоминание о «британском императоре» вызвано тем, что почти одновременно с «несчастливым» инцидентом армейские части обстреляли британское военное судно «Ледибёрд» в Уху, вверх от Нанкина. Однако шаги, предпринятые флотом, понравились далеко не всем.

Как раз в это время Мизота Сюичи, который в качестве переводчика сопровождал экономическую делегацию в поездке по Европе и США, возвращался домой. На Токийском вокзале его встретил Эномото Сигехару. «Уверен, ты хотел бы ехать прямо домой, — сказал Эномото, — но Ямамото специально попросил тебя, если можешь, заехать по пути в морское министерство». Когда Мизота прибыл, его попросили перевести на английский памфлет, который Ямамото написал по поводу действий частей морской авиации. В конечном счете он провел всю ночь за работой. Через день или два по настоятельной просьбе Ямамото приняли решение послать Мизоту в Шанхай. Ямамото объяснил это так:

— Поскольку американские и британские корабли настаивают на использовании международных водных путей на реке Янцзы, в любое время может произойти подобный инцидент. Мы не можем допустить лингвистических недоразумений. Вам нужно провести там только два-три месяца.

Ямамото спросил Мизоту, есть ли у него какие-нибудь пожелания.

— Да, — отвечал тот, — два. Первое: если возникнет какая-нибудь проблема, мне придется иметь дело с высокопоставленными лицами. Я не смогу беседовать с ними на равных, проживая на каком-нибудь захудалом постоялом дворе, поэтому хотел бы, чтобы вы поместили меня в достойном отеле. Второе: терпеть не могу сидеть за письменным столом с деловым видом, когда нет никаких дел. Прошу разрешить мне в это время заниматься тем, что мне нравится.

«Заниматься тем, что мне нравится» означало гольф.

— Буду только рад, — Ямамото согласился на оба условия, — услышав, что ты играешь в гольф. Если эти молодые офицеры будут высказываться, скажи — Ямамото разрешил.

Японский посол в Америке Сайто Хироси имел среди американцев хорошую репутацию. Родом из Нагаоки и старый знакомый Ямамото, он хорошо знал отношение Ямамото к «инциденту». Выступая по американскому радио, он открыто признал, что Япония совершила ошибку, и принес извинения. Сам Ямамото сделал искреннее заявление — «флоту остается только понурить голову» — и немедленно сместил контр-адмирала Мицунами Тейзо, который как командующий 2-м Объединенным воздушным флотом нес ответственность за «инцидент». Сделав это, он, разумеется, предполагал, что и армия, со своей стороны, сместит полковника Хасимото Кингоро, командира 13-го полка тяжелой полевой артиллерии, обстрелявшего «Ледибёрд», и тогда требования международного этикета будут удовлетворены. Армия, однако, не наказала Хасимото, позднее ставшего лидером националистической Молодежной партии великой Японии. Говорят, Ямамото, оскорбленный всем этим, бросил такую фразу:

— Я только и жду, что кто-нибудь подстрелит Хасимото, но, похоже, этого никогда не произойдет.

Между тем Рузвельт стал президентом Америки, а Халл — государственным секретарем. Министр иностранных дел Японии — Хирота Коки. В какой-то период американская позиция заметно ужесточилась, — по слухам, в посольство США в Токио прислали инструкции, требующие довести дело прямо до императора; но в конце концов отметили японское стремление исправить ситуацию, и примерно через две недели инцидент с «Пэней» оказался исчерпанным. В знак окончания дела заместитель министра флота Ямамото сделал следующее заявление: