Андрей Ефремов - Военные пацаны (сборник) Страница 34

Ответ не понадобился – из кустов видны яркие вспышки, но фонтанчиков не видать. Очевидно, пули поверху пошли.

В ответ стали методично – короткими очередями – обрабатывать кустарник. Не знаю, сколько времени на это ушло, но шуму прибавилось – это командиры с бойцами на огонек подоспели: стали густо поливать в сторону направления наших выстрелов.

Некоторое время все лежали молча, в тишине.

– А что, собственно, случилось? – спрашивает кто‑то из прибывших.

– Стреляли…

– Кто, с какой стороны?

– Да вон из тех кустов.

Лежать надоело. Двое остались на месте, две пары пошли в обход, преследуя цель убедиться в уничтожении невидимого врага. На маневр ушло минут тридцать-сорок: это только в кино все быстро происходит. На всякий случай обработали кустарник с флангов и с тыла. Так как ответа не последовало, решили войти.

Никаких следов! Вернее, след сорок второго размера и пара десятков гильз имеют место быть, а самого супостата – нет…

Ночь, звезды, тишина…

– Слушай, Рома, у меня такое чувство, будто за нами кто‑то наблюдает…

– Пошли, в окопе покурим.

Хоть и не курил я в то время, составляю Роману компанию.

– Да, и впрямь что‑то ножки устали. – Прыгаем в окоп.

Рома, сидя на ящике, пригнувшись, курит. Облокотившись о бруствер, осматриваю окрестности в прибор ночного видения. До смены поста еще около часа.

– Смотри, Антох, звезды какие ясные. – На Рому накатила волна романтики. – Прям‑таки скопления, не то что у нас дома… – Я внутренне съежился: как правило, такое перед смертью говорят. – Красиво‑то как… Ты на кошару глянь.

Чеченская кошара находится в шестистах метрах от нас. Днем ее хорошо видно: кроме кошары, пара больших домов, крепкое хозяйство и люди. Ночью, когда туда машины приезжают, бывает виден свет автомобильных фар.

– Не видно, Рома, ничего… Здесь небо чище, вот и скопления… – Чувства обостряются до предела, взгляд неприятеля можно и кожей прочувствовать. – Бляха, нутром чую, кто‑то за нами наблюдает…

– Откуда?

– Из кошары. Тихо там сегодня, никакого движения.

– И шакалы не воют.

– Подозрительно.

– А то!..

Утренняя смена передала новость: ночью в кошаре, пока хозяева безмятежно спали, волки зарезали нескольких овец. Хорошо отужинали, плотно.

Необыкновенный ужин

Долю опоздавшего кошка съела.

Умер отец. По болезни легких. Мать тоже болеет, вышла на пенсию, но все‑таки подрабатывает уборщицей; сестренки учатся. Так что по окончании десятого класса Хизиру пришлось идти работать в строительно-монтажное управление. Поначалу был учеником каменщика.

Работа нравилась: мужики веселые, работящие, коллектив прекрасный, дружный. Интересно было наблюдать, как к концу каждого рабочего дня на стройке что‑то изменялось: цоколь, опалубка, перекрытия, стены. Строить дома и при этом осознавать, что в них будут жить люди, семьи, довольно приятно. Рано или поздно, и он сам получит такую же прекрасную квартиру: работникам СМУ это гарантировано!

Оживляли обстановку вечно запаренный прораб, над которым все рабочие почему‑то смеялись, и красивая крановщица Ольга, которая с первого дня появления Хизира в бригаде стала питать к нему определенные чувства.

Во время обеденного перерыва все работяги выкладывали на общий стол все, что приносили с собой из дома: огурчики, помидорчики, колбасы, шматок домашнего сала, жареную картошку, копченую или соленую рыбу, пельмешки. После выходных и праздничных дней на столе появлялись пирожки, куски тортов, фрукты и салаты. Обеденное время проходило дружно и довольно весело, но не для Хизира. А уж по пятницам, когда вся бригада после работы оставалась отметить «конец недели», Хизир и вовсе исчезал не прощаясь.

Он обедал всегда в сторонке, а то, бывало, и вообще куда‑то уходил. Все к этому привыкли и уже не удивлялись тому, что парень вроде свойский, а сало не ест; вполне компанейский, но упрямый и гордый, и сколько его ни упрашивай, к общему столу ни за что не подойдет. Ну и ладно: у каждого свои чудачества.

Никто даже не догадывался, что Хизир попросту стеснялся своего положения. Он не мог показать людям свой скудный обед, состоявший из пары кусков хлеба с намазанным творогом либо простой домашней лепешки. Заработанных денег в семье после смерти отца попросту ни на что не хватало. Хизир знал, что мать сильно из‑за этого переживает: и перед людьми стыдно, и перед сыном…

…Однажды Хизир вернулся домой довольно поздно – он ходил в кино с той самой крановщицей Ольгой. Сестры уже спали. Мать была на кухне.

– Хизир, ты почему так поздно? Ужинать будешь? Я сейчас хинкал подогрею. – Обычно ужин в семье всегда был сытным и вкусным; то, что оставалось, съедали на завтрак.

– В кино ходил, мам! Не хочу я кушать, пойду спать.

Расстелив в зале на диване и уже скинув рубашку на спинку стула, все‑таки решил заглянуть на кухню, попить водички:

– Ма, ты меня разбуди утром, а то сам…

Мать отвернула лицо в сторону, но Хизир успел заметить заплаканные глаза. Она мазала лепешку творогом.

– Мам, – Хизир обнял маму за плечи. – Мама, твой хлеб самый вкусный во всем мире!..

У кота Пирата была любимая дырка. Нет, не та, которая сразу приходит на ум невоспитанным людям, а в стене здания. В самом конце коридора первого этажа, в углу, в том месте, где плинтус стыкуется. Вероятно, в то время, когда здание еще строилось, рабочие несколько схалтурили, и где‑то сантиметров пять этого самого плинтуса до угла не дотянули: то ли материала не хватило, то ли сэкономили – не столь важно. В этом месте мыши прогрызли ход в стене. Некогда, в стародавние времена, Пират возле этой дырки удачно поймал довольно упитанную мышь – это был праздничный ужин! Вдоволь наигравшись, он ее слопал.

Но эта неосторожная и легкомысленная мышь, наверное, была последней в этом здании; с тех пор кот в этом месте ничего съедобного не встречал. Тем не менее время от времени он с завидным постоянством и упорством околачивался возле этой самой дырки в надежде поймать что‑нибудь съестное.

Его нового друга Владислава в комнате не было, опять куда‑то уехал. Обшарив все закоулки двора, а затем вернувшись в здание, Пират, обуреваемый приятными воспоминаниями, направил свои стопы, то есть лапы, прямиком к упомянутой дырке в стене, благо в отделе практически никого из людей и не было: все служивые куда‑то разбежались. Дежурный по отделу, его помощник и охрана на кота не обращали абсолютно никакого внимания. Тишина.

Откуда‑то повеяло запахом благородной рыбы, и дырка прекратила свое существование в сознании кота. Зверь принюхался, единственным цельным глазом определил правильное направление, куда нужно идти. А ступать следовало в комнату с чуть приоткрытой дверью, откуда слабым сквознячком не то что веяло, а прям‑таки перло вызывающим урчание в пустом животе ядреным рыбьим духом.

Просунув безухую голову в дверь, Пират оценил обстановку: три кровати – две слева, одна справа, у приоткрытого окна с трепыхающейся цветастой занавеской, выходящего во двор, стоит стол. На столе какие‑то бумаги, три стакана, начатая бутылка сухого вина и прикрытая старым потрепанным блокнотом литровая банка со свежесоленой красной икрой. Кот, высунув голову из проема, осмотрелся по сторонам – никого. Мягко, в два-три прыжка оказался на кровати, затем – на столе. Скинув с банки блокнот и прицелившись единственным правым глазом к диаметру посудины, сделал правильный вывод – голова туда не пролезет, зато лапа – вполне. Глаз не обманул ожиданий: лапа пролезала уверенно и часто.

Вкус – изумительный! Ничего подобного в жизни не едал! Пустота в желудке начала стремительно заполняться. В кулинарном экстазе Пират не услышал единственным левым ухом звук приближающихся к комнате шагов – это был один из законных хозяев комнаты, парень в красивом новом пиджаке.

– Э-а-а!.. Гай дузо[20] одноглазое!

Кота сдуло в окно. Подскочившему к столу с пистолетом в руке злому чеченцу осталось только бросить вослед уже скрывшемуся из виду преступнику испоганенную стеклянную тару с намазанной по стенкам икрой.

– Сволочь!.. – Оперативник в великом раздражении стал очищать лежащие на столе бумаги от налипших к ним икринок…

После очередной «установки» – обычная ментовская работа по выявлению бандитов в городе по адресам – Влад, прибыв на ПВД (пункт временной дислокации), помылся, привел себя в порядок и направился в столовую на ужин. Столик он себе облюбовал самый дальний, незаметный. Сидит, не спеша ужинает, мысли в голове гоняет. Ужин как ужин, как и у всех, разве что в меню ничего свиного. Тут и центральный друг Пират подоспел, запрыгнул на лавочку, жмется к приятелю и ждет угощения. Влад выудил из тарелки кусочек мяса, положил перед котом, погладил, почесал за целым ухом – уже веселее, не так тоскливо.