К. Домбровский - Альманах «Мир приключений». 1969 г. Страница 34

Я так задумался, что даже не заметил, когда из парикмахерской вышел Николай. Лицо у него было задумчивое. Мы пошли молча, потом он говорит:

— Да, стареют люди! Время идет, брат Колька, проходит время, ничего не попишешь!

Мы еще немного прошли, и я увидел столовую — такой дом двухэтажный, сплошные окна, и в них видно, как люди сидят за столиками. И так мне сразу есть захотелось — даже икота от голода началась.

Николай тоже обрадовался, когда увидел столовую, и говорит:

— Вот она, старушечка! Ну, сейчас мы окрошечку сообразим!

В столовой были автоматы, они бутерброды выдавали и соки разные. Я сначала думал — что-нибудь новое, а потом вспомнил, что и у нас такие есть, правда, только в одном месте, в кафе «Аэлита», около театра...

Николай принес две тарелки с окрошкой, ложки и бутылочку пива. Мы стали есть, а я все в окно поглядывал — может, что-нибудь интересное увижу. Но там ничего не было видно, только деревья. Николай заметил, что я в окно смотрю, и засмеялся:

— Чудно тебе, наверно, да? И мне чудно! Сидишь себе как ни в чем не бывало и окрошку наворачиваешь. А ведь это будущее, понимаешь, Колька? Завтрашний день, можно сказать!

Ему легко говорить, он сам в этом будущем каждый день живет! А мне еще десять лет ждать надо, и в школу ходить каждый день, и зарядку каждое утро делать. Десять раз по триста шестьдесят пять зарядок, не считая високосных, — это сколько получается? Три тысячи шестьсот пятьдесят зарядок, ну и ну!

Мы вышли из столовой, Николай закурил и спрашивает:

— Ну, куда теперь? В парк?

Он же хотел меня к отцу доставить — забыл, что ли?

— Ты где машину-то спрятал, герой?

Какой-то у него голос совсем другой сделался... Мне вдруг расхотелось вести его к машине. И чего это он так торопится? Не может, что ли, по городу меня поводить, все показать, что новое?

— Ну, говори, где машина-то? В парке? — опять спросил Николай.

Неужели мы сейчас улетим? И ничего я больше тут не увижу сейчас, а только через десять лет, когда вырасту? Ну, хоть самое главное надо спросить!

— Николай! Расскажи, как Марс покорили!

Он на меня глаза вытаращил:

— Марс, брат, еще не покорили, ты что?

Да ведь я сам читал название: «Площадь Покорителей Марса»! А он вроде не знает! Как же можно такое не знать! Я про всех космонавтов наизусть знаю: кто когда родился и сколько витков сделал, и кто в космос в скафандре выходил, и про многое другое! И давно уже решил, что буду учиться на космонавта.

— А вы... где учитесь? — спросил я.

Почему-то перестало у меня «ты» выговариваться. Но он, по-моему, не заметил.

— Я уже не учусь, я работаю. А кончил я милицейские курсы, год назад...

Как это — милицейские курсы?! Я чуть не заорал. Тогда это не я! Я ни за что не хочу милиционером становиться. Никогда в жизни не пойду на милицейские курсы!

— Вы... шпионов ловите? — с надеждой спросил я.

Он засмеялся:

— Да что ты, какие тут у нас шпионы... У меня попроще работа.

Мне ужасно обидно за себя стало. Да какое он имел право пойти в милицию, если я не хочу? Выходит, мне теперь космонавтом не быть из-за того, что он милиционером сделался? Значит, и я тоже должен буду в милиции работать? Нет, я вернусь и все иначе переделаю!

— А кого же вы ловите? — угрюмо спросил я.

— Мало ли кого! Вот хоть тебя сегодня поймал! — И он снова засмеялся.

Вдруг у меня опять заколотилось сердце быстро-быстро. Я даже приостановился, но потом дальше рядом с ним пошел, чтобы он не заметил. И отвернулся нарочно, а то вдруг он догадается, о чем я думаю. Я не хотел, чтобы он догадался. Я вдруг такое подумал, такое, что даже самому страшно стало!

Я подумал, что вдруг это вовсе не я! То есть что он — не я, не Колька Корнилов, а совсем другой какой-нибудь Николай. Мало ли Николаев на свете!

Николай вдруг резко остановился, будто испугался чего-то и быстро втащил меня в какое-то парадное. И лицо у него стало испуганное. Он оглянулся на меня, рукой помахал и улыбнулся, будто ничего особенного не происходит, но я же не маленький. Что-то он от меня скрывает, ясно!

Он осторожно выглянул на улицу, потом повернулся ко мне и сказал:

— Ты тут постой, не выглядывай, я мигом вернусь! — и убежал.

Кто же он такой?.. Про отца говорит... А отца-то моего в городе нет, я вспомнил, Лида же сказала... Про какого же он отца?.. И вот тут я вдруг на самом деле понял, кто это! Как же я раньше не догадался!

Это его за мной послали! Из милиции послали — он же сам сказал: «Я тебя поймал!» Он меня ловил, потому что я взял машину времени и улетел, а машина институтская, и с ней сегодня должны испытания проводить. Ему дали, наверно, другую машину, которая может двигаться по времени, и он меня нашел. Только зачем он притворяется, будто он — это я, только старший? Может, думает, что я боюсь назад вернуться, отца боюсь и вообще?

А про стекло и про Клавдию Ивановну — это ему, конечно, Валька все рассказал.

Теперь он меня потащит в парк и заставит показать машину, и получится, что я нарочно все это сделал и возвращаться не хотел, а он меня поймал. У него, наверно, в парке другая машина стоит, на которой он прилетел!

И вдруг я вспомнил окурок возле камня, и хлопок, и странный туман на соседней полянке... Ну, ясно! Это его машина там и хлопнула!

У меня сердце ужасно колотилось. Что-то надо делать! Прямо сейчас, сию минуту, а то он придет!

Я выглянул из парадного. Вон он стоит на углу, смотрит куда-то, не в мою сторону. Я выскочил на улицу и побежал во весь дух, не оглядываясь. Слева был переулок, я завернул туда, шмыгнул в подъезд и остановился.

Он теперь опять начнет меня искать, будет спрашивать прохожих: кто-нибудь видел, куда я побежал... Нужно поскорее пробраться в парк и залезть в машину. Наверно, если этот рычаг обратно потянуть изо всей силы, она пойдет в прошлое! И я сам вернусь, безо всяких милиционеров. Сам сделал, сам отвечать буду. Не боюсь я отвечать ни капельки, пусть не воображают!

Я быстро пошел переулками, чтобы людей поменьше встречать. Вдруг дома кончились, и за деревьями я увидел ограду парка. Тут же я побежал не скрываясь, потому что деревья меня заслоняли. Я даже не собирался через главный вход идти — милиционер, наверно, как раз там меня и дожидался. Я выбрал такое место, где деревья очень близко к ограде росли, поплевал на руки и по чугунным прутьям забрался наверх. А спуститься совсем просто было: я оттолкнулся и прыгнул прямо в траву. В парке никого не было. На пруду колыхались пустые катера, колесо все так же медленно кружилось. Я пробежал мимо них и оказался у реки.

Над рекой летел аэробус из города. Я испугался, что меня увидят, и побежал не по берегу, а между деревьями. Деревья вдруг кончились, и я с разбегу вылетел на поляну.

Это была та самая поляна, где раньше я видел туман, только теперь тумана не было, посреди поляны стояла белая сверкающая бабочка — совсем как моя машина! — а возле нее на корточках сидел Николай!

Он услышал, наверно, как я выбежал, вскочил, увидел меня и бросился в мою сторону.

Я рванулся назад, но поздно — он схватил меня в охапку и крикнул:

— Колька, куда ж ты пропал!

Я стал молотить его руками по лицу, по голове, по спине, стал вырываться, — только куда мне против милиционера, да еще такого здорового! Он втиснулся в кабину, так и не выпуская меня из рук; я еще слышал, как хлопнул рычаг; потом раздался вой сирены, и все вокруг заволокло серым туманом.

Мальчишка повернулся, и у меня отлегло от сердца. Порядок, дорогой путешественник Корнилов Николай, порядок! Теперь мы тебя держим, так сказать, в руках и доставим к папе и маме в целости и сохранности.

— Колька? — спросил я.

Он почему-то вытаращился на меня и не ответил. Я испугался — а вдруг ошибка?

— Да ты Колька? — заорал я. — Корнилов?

— Ну, Корнилов, — ответил он наконец.

— Ф-у-у-ты! — облегченно вздохнул я. — А я тебя ищу, бегаю как угорелый.

— А вы... кто? — спросил вдруг Колька.

Кто я? Как ему объяснить? Рассказывать долго, да и устал он, наверно, пока по будущему бегал. Я вон какой здоровый, одних мускулов два кило, и то умаялся.

— Я? Ну... Николай, скажем! — ответил я. — Устраивает? — и подмигнул ему для подкрепления духа.

А у него лицо все перекосилось, и он к решетке прижался.

— А вы откуда меня знаете?

Любопытный какой выискался! Как я ему объясню?

— Вот доставлю тебя к отцу, — сказал я построже немного — он тебе и объяснит откуда!

Правильно, отец у него физик, ему и карты в руки. А мы послушаем. А то я, по совести сказать, тоже не очень соображаю, откуда мы с ним здесь взялись.

Глаза у него стали недоверчивые. Видно, упрямый пацан. Беда с такими!

— Слушай, — сказал я ему совсем серьезно, как взрослому — ты что: не веришь мне? Ну, хочешь, я тебе расскажу про тебя все: как ты с Валькой дружишь, как вы Клавдию Ивановну ругаете... все, все! — Тут я вспомнил «секрет», который Валентин на ухо мне нашептал. — А помнишь, как ты в лагере стекло разбил?