Дэвид Ховарт - Утро в Нормандии. Страница 35

Сержант Джим Аштон любил петь, особенно по ТПУ.[8]

Он пел и тогда, когда самоходная десантная баржа, на которой находился его танк, направлялась утром к побережью Нормандии. Как только был запушен двигатель танка, Рой Мэнли настроил радиостанцию, включил ТПУ и немедленно услышал в шлемофоне знакомый голос и не менее знакомую мелодию. Но странное дело, в эти минуты она показалась ему и всему танковому экипажу более приятной и благозвучной, чем всегда. Только сейчас оценили они по достоинству пение своего командира, так как поняли, что он пел не столько ради удовольствия, сколько для того, чтобы здесь, внутри танка, куда не проникал дневной свет, они не чувствовали себя одинокими и отрезанными от всего мира толстой броней и помнили о дружбе, которая их соединяет.

Когда Джордж Данн взглянул на берег через узкую смотровую щель в броневом щите, прикрывавшем спереди кабину механика-водителя, он сразу же отметил, что полоса пляжа почему-то гораздо уже, чем она должна быть. Он не ошибся: в этот день прилив был намного выше, чем обычно, и не соответствовал данным английского адмиралтейства. Возможно, адмиралтейство допустило где-то ошибку при определении возможной высоты прилива в день «Д». А могла быть и другая причина: так, сильный западный ветер, отмечавшийся в день «Д», мог значительно усилить приливную волну.

Гнетущее впечатление на Джорджа Данна произвело огромное количество раненых и убитых на песчаном пляже. Прямо по курсу самоходной десантной баржи Джордж Данн увидел проход между дюнами, хорошо изученный им перед высадкой по карте и аэрофотоснимкам. Джордж знал, что за ним шла дорога с танковой западней, а еще дальше — разрушенная дренажная труба.

Внезапно самоходная десантная баржа ткнулась в отмель и остановилась. Джим Аштон перестал напевать, открыл верхний люк танковой башни, высунул из нее голову, мгновенно осмотрелся и приказал Данну направить танк прямо на пляж. Танк сполз с аппарели в воду и выбрался на берег. Вопреки предположениям Джима Аштона артиллерийский огонь немцев оказался довольно слабым. Это объяснялось тем, что одна из самоходных десантных барж при подходе к побережью Нормандии потеряла ход и задержала все соединение. Когда Джордж Данн высаживался на песчаный берег участка «Джуно», там уже находилась канадская пехота. К этому времени плавающие танки, которые вопреки плану высадились раньше саперных, подавили первую линию немецкой обороны, пересекли пляж и придвигались вплотную к гряде дюн. Танки-тральщики, первыми из саперных танков высадившиеся на берег, один за другим входили в проход между дюнами. Джордж Данн хорошо видел следы, которые оставляли после себя бойковые тралы, и без особого труда и опасения вел по ним свой фашинный танк. Быстро проскочив между дюнами, он увидел заболоченную низину, стык дорог и строения позади него. Здесь путь преградила танковая западня, которая представляла собой широкий и глубокий противотанковый ров. Однако фашинный танк с грохотом сбросил в него огромную связку бревен и без особого труда преодолел противотанковый ров. Затем танки-тральщики, выстроившись друг за другом, по очереди преодолели это препятствие.

Высадившиеся на берег войска не встречали особого сопротивления противника. Но когда они перебрались через дюны, обстановка резко изменилась. Здесь у противника не было артиллерии, но сильный огонь минометов и пулеметов, установленных в домах за стыком дорог, не причиняя вреда танкам, оказывал губительное действие на пехоту. Джордж Данн, преодолев противотанковый ров, направил свой танк вслед за танками-тральщиками, которые, разминировав еще метров пятьдесят дороги, подошли к разрушенной дренажной трубе и снова остановились в ожидании фашинного танка сержанта Аштона. В ту же минуту Джордж Данн услышал по радио приказание командира взвода, танк которого шел за ними, двигаться, не останавливаясь, вперед.

Джордж Данн осторожно направил танк к границе участка, поросшего болотной травой, но вдруг танк наклонился вперед. Почувствовав, что танк начал сползать и погружаться в воду, Джордж резко застопорил ход. Но это не помогло, и танк с грохотом провалился куда-то вниз. Захлебываясь и задыхаясь, Джордж судорожно пытался выбраться из кабины, но безуспешно. Вдруг кто-то сильным рывком вытащил его за воротник комбинезона из кабины. Очевидно, это был сержант Аштон или Рой — Джордж так и не узнал имени своего спасителя. Танк скрылся под водой, над поверхностью торчала лишь верхушка фашины. Ни Джордж Данн, ни кто-либо другой из экипажа не был виновен в гибели танка. Они приняли траву, засыпанную песком и покрывавшую поверхность воды, за твердый грунт. Такую же ошибку допустили и американские парашютисты. Когда танк сержанта Аштона рухнул в воду, все отчетливо увидели, что перед ними заполненный водой противотанковый ров шириной около двадцати метров, пересекающий единственную на этом участке дорогу с берега в глубь страны. Таким образом, перед англичанами возникла серьезная проблема. Саперные мостовые танки несли на себе фермы длиной около десяти метров, которые были слишком короткими, чтобы перекрыть ров. Возможно, что никто никогда не догадался бы затопить посередине рва танк и использовать его в качестве своеобразного мостового быка, если бы это не произошло чисто случайно. А между тем такое решение в данной обстановке было единственно правильным. К краю рва немедленно подошел мостовой танк, который уложил ферму на верхнюю часть затонувшего танка. Командир танкового взвода с двумя другими танкистами под огнем противника распустил проволочные стропы, удерживавшие на танке сержанта Аштона фашину, которая немедленно рухнула в воду. Однако одной фашины было мало и потребовалась помощь нескольких фашинных танков, чтобы окончательно завалить ров бревнами. Кроме фашин пехота доставила с берега моря оставленный немцами строительный лес, который был использован для этой же цели. Работу саперов прикрывали многочисленные танки, сильным пулеметно-пушечным огнем заставившие замолчать немецкие огневые точки. Наконец в 9 часов 15 минут, то есть спустя час с четвертью после высадки на берег, первые танки и пехотные подразделения перебрались через ров и стремительной атакой захватили дома за стыком дорог, откуда немцы пели по англичанам пулеметный и минометный огонь.

Джим Аштон и его товарищи, которые не знали о том, что гибелью своего танка они оказали огромную услугу наступавшим английским частям, отчаянно ругали себя. Они не могли простить себе, что несколько месяцев непрерывной боевой учебы закончились через восемнадцать минут после высадки на берег потерей танка.

В этот момент рядом с танкистами с оглушительным треском разорвалась немецкая мина. До сознания Джорджа не сразу дошло, что случилось. На несколько секунд он потерял сознание. Когда Джордж пришел в себя, то увидел, что Рой Мэнли лежал весь в крови, мертвый; сержант Аштон и другие танкисты, изуродованные осколками мины и полузасыпанные песком, лежали рядом с ним. Джордж в ужасе вскочил на ноги, но тут же снова упал и покатился вниз по крутому скату дюны. Через несколько минут, все еще в полубессознательном состоянии, он открыл глаза и увидел над собой кусок доски от снарядного ящика, на котором были грубо намалеваны череп и кости и виднелась надпись на немецком языке: «Внимание — мины!» Джордж снова вскочил и подобно смертельно раненному животному, спасающемуся от подстерегающей его на каждом шагу опасности, бросился бежать, пока его искалеченная нога не подвернулась и он не упал, снова потеряв сознание. Джордж был тяжело ранен в правую ногу и левую руку, которую в конце концов пришлось отнять. Для него война окончилась, но он уже не мог снова быть шахтером.

В настоящее время, когда прошло много лет после окончания второй мировой войны, в деревне Грей-сюр-Мер часто любят говорить об известных всему миру людях, которые в первые дни боев за освобождение Франции высадились здесь и проехали в глубь страны по мосту, приведенному к этому времени в порядок. Некоторые говорят, что по нему проезжал Черчилль, другие называют имена Монтгомери, короля Джорджа IV, Эйзенхауэра, генерала де Голля. Но никто, наверное, не знает имен Джима Аштона и Роя Мэнли и не догадывается, почему под мостом лежит груда ржавого, покрытого илом металла.

Боевые действия канадцев на их участке высадки в Нормандии отличались от боевых действий англичан, которые высаживались западнее их. Кое в чем высадка канадских десантных частей напоминала высадку американцев на участке «Омаха». Артиллерийский обстрел с моря почти не причинил никакого ущерба береговым укреплениям немцев. Кроме того, волнение на море задержало в пути самоходные десантные баржи, и высадка пехоты началась с опозданием на полтора часа. Положительным фактором явилась точность штурманских расчетов, позволившая плавсредствам вторжения вовремя подойти к намеченным планом участкам высадки. Слишком высокий прилив к моменту высадки все еще не кончился, и первые линии препятствий противника на берегу находились под водой. Поэтому команды подрывников ничего не могли с ними сделать и ждали начала отлива, который наступил только во второй половине дня. Самоходные десантные баржи были вынуждены подходить к берегу вслепую, рискуя каждую секунду пропороть днище каким-нибудь подводным препятствием. Большинство плавсредств все же благополучно подошло к берегу, но вместе с тем многие из них получили повреждения и затонули. Скопление вблизи берега затонувших и полузатонувших плавсредств усугубило трудности, связанные с высадкой на берег последующих десантных эшелонов.