Идиля Дедусенко - В «игру» вступает дублер Страница 36

Директор с таким трагическим видом опустился в кресло, будто это не вдову профессора, а его пристрелили из пистолета. Теперь Зигфрид думал только о том, как бы побыстрее добраться до Петровича и залечь у него на три дня, оставшиеся до Нового года, – в связи с отменой спектаклей его отсутствия в театре никто и не заметит, но из гестапо могут прийти! Завтра же необходимо встретиться с Гуком, он наверняка будет знать, что с Анной. Зигфрид обратился к Василию:

– Я не пойду в общежитие. Ты посматривай, что к чему. Утром постарайся встретить Гука, когда он пойдёт на службу, скажи, что я буду ждать его в восемь вечера неподалёку от беседки на горе. Да обязательно проследи, один ли пойдёт. Сам тоже туда приходи и спрячься за деревьями, пока Гук не уйдёт. А если кто будет меня спрашивать, ты ничего не знаешь.

– Ясно, командир!

Василий был явно обрадован таким доверием. Весь его вид словно говорил: «Не знаю, кто вы такой, Сергей Иванович, но готов вам служить, потому что это – против фашистов». Василий стал спускаться по парадной лестнице, у которой стояли двое патрулей, а Зигфрид прошёл в опустевший тёмный зал к запасному выходу. Он тоже вёл к площадке перед театром, но несколько в стороне. Прежде чем спуститься по узкой лесенке, можно было выйти на маленькую терраску и, укрывшись за широкой колонной, осмотреть и центральный выход, и площадку, и прилегающий к ней бульвар. Он тихонько приоткрыл дверь, вышел и стал за колонной.

Шкловского Зигфрид увидел сразу. Тот стоял неподалёку от афишной тумбы и пристально смотрел прямо на подъезд. Конечно, он знает, что директор собирал коллектив. И не он ли известил Коха об убийстве Антонины? Многие артисты и служители театра уже успели выйти, но Шкловский не двигался, никого не окликал, не подошёл даже к фрау Луизе, которая вместе с Софи быстро шмыгнула в сторону общежития. Было совершенно ясно, что он дожидался Ларского. Но почему один? Впрочем, солдаты могли стоять где-то поблизости, за деревьями. Вот и Василий вышел. Шкловский сделал несколько шагов ему навстречу, спросил:

– А что, господин Ларский ещё у директора?

– Не знаю, – ответил Василий. – Может, и ушёл. Я декорации убирал, не видел.

Шкловский, поколебавшись, пошёл к подъезду. Зигфрид подождал, пока он войдёт в подъезд, и быстро спустился по запасной лестнице. Здесь было темно, и солдаты, стоявшие у парадного входа, не могли его видеть. Прижавшись к стене, он прошёл вверх, туда, где кучно росли мощные деревья, быстро перешёл на другую сторону и исчез в глухом переулке, откуда можно было выйти на улицу уже далеко от театра. На улицах, ведущих к церкви и кладбищу, обычно не было патрулей, а сейчас, когда некоторые подразделения гитлеровцев спешно покидали город, и вовсе многие посты были сняты. И всё-таки в «берлогу» к Петровичу он пробирался с предосторожностями, на месте был уже около полуночи.

Старик встретил страшное известие молча. Молчал долго, насупившись и уставившись в стол, потом сказал:

– Нельзя тебе выходить отсюда.

– Я должен встретиться с Гуком, только он сейчас может помочь, – упрямо настаивал Зигфрид.

– Ты должен прежде всего думать о своей безопасности.

– Думать о своей безопасности, когда Анна в гестапо!

– Ну, может, и не в гестапо, а в городской тюрьме, не офицера же убила, и даже не солдата. Утром всё разузнаю. Да к дому схожу, погляжу, что там.

Петрович ушёл чуть свет. Вернувшись, не говоря ни слова, сел к печке, которую затопил перед уходом и оставил на Зигфрида. По его тусклым глазам, по затянувшемуся молчанию Зигфрид определил, что ничего хорошего ждать не приходится, и всё же нетерпеливо попросил:

– Не тяни, отец.

– Вагнер мёртв…Труп его увезли в гестапо.

– Мёртв? Почему?

– Вроде сердце…Знакомый охранник сказал.

– В дом заходил?

– Нет, там засада.

– Ждут?

– Ещё бы! Вот и говорю тебе, не выходи пока.

– Узнать бы, нашли ли передатчик…

– Вот и я об этом думаю.

– Где Анна, не узнал?

– Наверное, в гестапо. Ходил в городскую тюрьму. Есть там надзиратель один, по прозвищу Косой, жадный до денег. Да я тебе про него говорил. Сунул ему всё, что на кладбище заработал. Он побожился, что Анны в тюрьме нет.

– Значит, гестапо…

Зигфрид сел на топчан, обхватил голову руками.

– Вот именно, гестапо, – мрачно подтвердил старик. – Не дураки же они, с оружием взяли… Не оставят и тебя в покое, ты к ней ходил…

– Но с Гуком я должен встретиться, сейчас только на него вся надежда.

– На бога надейся… – иронично заметил Петрович.

Вечером Зигфрид шёл к месту назначенной с Гуком встречи – к беседке в лесу. Он понимал: риск велик. Но бывают обстоятельства, когда об этом уже не думаешь, вон как Анна. Однако осторожность проявить не мешает… Зигфрид пришёл на несколько минут раньше. Прошёлся среди деревьев, по узким каменным ступеням, выдолбленным в склоне горы, поднялся к беседке, но заходить не стал, сообразив, что выбрал не очень удобное место для встречи. На нижних ступенях послышались лёгкие шаги. Зигфрид осторожно глянул вниз и, узнав Василия, спустился к нему.

– Сергей Иванович, – сказал Василий. – Этот гад отказался! Да ещё посоветовал на глаза не попадаться!

– Та-а-ак…Что в театре?

– Там полный переполох. Кто собирается бежать с немцами, кто готовится к встрече со своими.

– А ты?

– А я – с вами.

– Тогда приходи сюда в это же время и завтра.

Зигфрид не спал всю ночь, обдумывая создавшееся положение. Но сколько ни думал, приходил к одному выводу: надо идти к Гуку. Рассчитывать на его помощь, по-видимому, нельзя, но ведь есть подписанный его рукой «вексель», настало время его предъявить.

Утром Зигфрид ещё раз критически осмотрел свою одежду – она была в полном порядке, ведь он на этот раз явился к Петровичу «в парадном», прямо из театра. Через полчаса он уже уверенно шагал по расчищенному от снега бульвару, направляясь прямо к зданию гестапо. Решительно вошёл в подъезд, предъявив свой аусвайс, обратился к дежурному за пропуском. Пожилой унтер, сказав «ждите», захлопнул окошко.

Шли минуты томительного ожидания. Зигфрид в который раз спрашивал себя, правильно ли поступает, не подвергает ли неоправданному риску интересы дела, пытаясь использовать для спасения Анны столь ничтожный шанс. Но тут же представлял себе её лицо, и все сомнения исчезали. И разве жизнь человека, твоего товарища не дороже успеха? Свою жизнь он может отдать, не задумываясь, но её…

Унтер, наконец, распахнул окошко, вручил пропуск, строго и внимательно оглядывая Зигфрида. Широкая мраморная лестница вела наверх. На потолке и по обе стороны на стенах – роспись, будто в храме. Это было так несовместимо с сущностью карательного органа фашистов, что Зигфрид невольно передёрнул плечами. На площадке второго этажа столкнулся лицом к лицу с Гуком. Зигфрид, хотя и искал его, от неожиданности замер. Гук тоже остолбенел на несколько мгновений, потом, оправившись, деловым тоном спросил, явно в расчёте, если их кто-нибудь слышит:

– Вам кого, господин?

– Начальника, – спокойно ответил Зигфрид, делая вид, что не замечает проходящих мимо двух офицеров.

– Следуйте за мной, – сказал Гук и провёл Зигфрида в комнату с большим венецианским окном, выходящим во двор.

Плотно закрыв за собой дверь, Гук нервно спросил:

– Вам что, жить надоело?

От этого вопроса Зигфрид воспрянул духом: значит, Гук боится его, помнит о «векселе».

– Нисколько, – как можно спокойнее ответил Зигфрид. – Даже напротив. Я пришёл как раз для того, чтобы сказать вам об этом.

Гук бросил опасливый взгляд на высокую двойную дверь орехового дерева, за которой, как нетрудно было догадаться, находилось начальство, и Зигфрид спросил:

– Это ваша комната?

– Да.

– И стол ваш?

– Разумеется.

– Я не уйду отсюда, пока вы не покажете списка заключённых внутренней тюрьмы.

– Вы спятили! У меня нет списка! Сейчас же уходите!

– Список у вас в столе, – сказал Зигфрид наугад и по глазам Гука понял, что попал в точку.

– Кто вас интересует? – нервно спросил Гук.

– Не тяните! Список! Весь!

Гук нехотя вынул из стола бумаги. Пробегая список глазами, Зигфрид лишь на мгновение задержал взгляд на фамилии Анны, но этого было достаточно, чтобы Гук догадался.

– Не старайтесь, ничего у вас не выйдет, – сказал он не без издёвки. – Ни один человек ещё не ускользал от Фишера.

Зигфрид понял, что можно говорить более открыто. Он с явным намёком произнёс:

– Но ведь вы готовы помочь?

– Как?! – прошипел Гук.

– В чём она обвиняется?

– В покушении на Иванько и хранении оружия.

Стало ясно: рацию не нашли. Или Гук скрывает? Но он явно встревожен, и сильно, надо использовать его состояние.

– Вечером приду ещё раз, – сказал Зигфрид. – Расскажете мне о ходе допроса.

– Вы сумасшедший!

Но Зигфрид уже подошёл к выходу и оттуда тихо посоветовал: