Олдржих Шулерж - Всегда настороже. Партизанская хроника Страница 36

— Вначале, конечно, было трудно. Правда, мы совершили несколько нападений на лесников и предателей, у которых, как мы знали, было оружие. Но что значит несколько охотничьих ружей? Только с помощью бельгийцев мы кое-чем обзавелись.

Военнопленные бельгийцы, оказывается, работали на пиротехнической фабрике. Нескольким из них удалось бежать. Они притащили с собой оружие — столько, сколько им удалось унести со склада.

Матей все это выслушал, и глаза у него загорелись, как только он услышал про оружие. Но в душе он все еще колебался.

— Все это очень хорошо, но что вы собираетесь делать дальше? Какой у вас план? Мы должны знать, что вы замышляете, — сказал он.

— У нас один план — хотим бить фашистов! — решительно проговорил Герык. — Так что присоединяетесь вы к нам? — нетерпеливо спросил он.

— Мы должны прежде всего знать, к кому мы присоединяемся, — вступил в разговор Горнянчин. — Что это за организация, с которой вы связаны?

— Мы связаны с неким Гораком. Это инженер с оружейного завода, но сейчас он скрывается.

— Где его найти?

— Трудно сказать, — сказал Герык. — Он постоянно переезжает, появляется внезапно, не сообщает, ни где был, ни куда направляется… Связывает нас со Всетином. Там есть глава организации. Так как? — спросил он под конец.

— Нас не устраивает такое объединение, — сказал Матей спокойно. — Пока так.

Герык молча пожал плечами и ушел.

Бельгиец Жан улыбался, очевидно решив, что они договорились.

Когда возвращались на Вартовну, Янек Горнянчин спросил, почему, собственно, Матей отказался от объединения.

— Не понравился он мне, — отрезал Матей.

Горнянчину Герык тоже не понравился. Он не внушал доверия, хотя упрекнуть его было не в чем.

Возле Всетина местность круто вздымается вверх и дальше переходит в отвесные Гостынские горы, поросшие лесом и совершенно непроходимые. Трояк, Тесак, Гостын, девственный лес на Черняве… Кто знает лучше эти места, кто ведает больше о лесных тайниках и укромных уголках, чем Иржик Челеда?! Он живет в Выселках. Сюда — на Выселки к Иржику — добралась партизанская группа под командованием капитана Ивана Степанова, посланная бригадой в горы над Гоштялковой.

Иржик Челеда — человек скромный, застенчивый. Работает он дровосеком в архиепископском лесу «У трех камней», от зари до зари один в горах. Когда к нему явились партизаны, он не удивился. Но выяснилось, что искали партизаны другого Челеду — Славека, из-под Марушки. Иржик пообещал, что приведет Славека, а пока отвел партизан в лес, в надежное место, и помог им там вырыть и оборудовать землянку.

Однако напасть на следы Славека было нелегко. Родителей его убили немцы, и он, семнадцатилетний юноша, создал из гоштялковских ребят группу, которая укрывалась в лесах. В доме своем он появлялся лишь изредка, чтобы навестить младших брата и сестру.

Прошло несколько дней, прежде чем удалось разыскать его возле угольной ямы где-то над Русавой; он помогал там углежогам, и те его за это кормили.

В тот день, когда должен был прийти Славен, партизаны сидели в лесу «У трех камней» и ждали его. Он пришел взволнованный и рассказывал торопливо, словно хотел все сразу выложить — о группе в Кужелке и о том, как ее предали; о партизанах в Копной, с которыми он поддерживает связь, и о расправе в Држковой с предателем, который выдал немцам трех парашютистов; о том, как у Кашавы они перерезали электрические провода, как обстреляли немецкую колонну…

В тот же день партизаны договорились о совместном нападении на магазин и склад в Гоштялковой.

Старый Шимара, сойдя с поезда в Яблуньке, шел вечером со станции домой. Где-то его угостили — ведь ему много не требовалось, — и теперь он шел и разговаривал сам с собой. Прежде Шимара торговал растительным маслом, развозил его по горным деревушкам, одиноким крестьянским усадьбам и нахвалиться не мог своим житьем-бытьем, потому что чувствовал себя вольной птахой. Теперь по тотальной мобилизации его направили работать на всетинский оружейный завод швейцаром.

Когда по дороге у моста его обступили какие-то незнакомые парни и самый высокий из них обратился к нему на каком-то чудном русско-чешском языке, подвыпивший Шимара нисколько не удивился. Он очень вежливо поздоровался с ними.

— Я вам дам хороший совет, ребята, — залопотал старик. — Идите на лесопильню, на лесопильню в Ратиборже, там знают о партизанах и могут сказать… Там есть бухгалтер Старый, хоть он на самом-то деле совсем не старый…

Он окончательно запутался, но парням уже было достаточно того, что он сообщил. К тому же на мосту загрохотала повозка, и они отошли подальше от дороги.

Однако Шимара продолжал кричать им вслед:

— Скажите ему, что это я вас послал… Шимара, торговец маслом. И что я передаю привет…

Потом он остановил повозку и продолжал бессвязно бормотать насчет старого бухгалтера Старого.

— Давай-ка лучше подсаживайся, я тебя подвезу, — предложил возница.

— Я не нуждаюсь, чтобы ты меня подвозил, — рассердился старик.

Он отошел от повозки и побрел дальше пешком.

Партизаны, спрятавшись в зарослях кустарника, давились от смеха.

Самый высокий из них, капитан Викторко, был послан в эти места, чтобы установить связь с группой, о которой было известно, что она действует вблизи Всетина, в лесах между Ратиборжем, Катержиницами и Яблунькой. Викторко никогда особенно не конспирировался — он был удачлив. Таким он остался и здесь, в валашских краях.

На следующий день спозаранку разыскали партизаны ратиборжскую лесопильню. Дождались. Бухгалтер Старый не удивился их появлению.

— Знаю уже про вас. Шимара пьяный проторчал у меня вчера до поздней ночи. Он хороший человек, свой.

Одним глазом глядел он на них, другим — наблюдал за шоссе. Задерживаться здесь не следовало. Условились встретиться на лесопильне ночью.

Адъютанту Викторко — Павке — все это показалось подозрительным. Почему бухгалтер сразу же им поверил? А что, если бы они не были партизанами? А потом, как можно без проверки идти на лесопильню: нет ли тут ловушки?

Но Викторко только махнул рукой.

Бухгалтер их не подвел. На лесопильне у железнодорожных путей стояла будка стрелочника. Там бухгалтер познакомил капитана Викторко с Ярошем.

Ярош им сразу же понравился. Молодой, бодрый и веселый, он разговаривал с ними сердечно и приветливо.

Они были удивлены, когда Ярош сообщил им, что вместе с русскими, бежавшими из плена, их отряд насчитывал без малого сорок человек. Им хотелось раздобыть оружие, и они напали на ближайший жандармский пост. Но не обошлось без шума. Их застиг один из жандармов, который как раз в это время возвращался с обхода. После этого случая у некоторых членов отряда пропала охота действовать.

Капитан Викторко предложил Ярошу предпринять что-нибудь такое, что могло бы поднять боевой дух в отряде. Посоветовались и решили напасть на жандармский пост в Подградной Льготе.

Они намеренно ушли для начала подальше от Ратиборжа, чуть ли не к самим Райноховицам, потому что этому населенному пункту после акций отряда Яроша угрожала бы опасность — немцы выместили бы на жителях свою злобу. Здание жандармского поста в Льготе имело три входа. Местные жители начертили партизанам план помещения, и нападение удалось. Партизаны захватили несколько автоматов, боеприпасы, белье, плащи-дождевики. Настроение у людей сразу поднялось.

С Мишей было так худо, что решено было разыскать врача. Старыхфойту дал знать через Бенешека, шофера с оружейного завода, доверенным людям во Всетине, и тем удалось найти врача. Это был доктор Длабая из больницы. Бенешек привез его в Сыраков, там его поджидал Юращак. Все должно было выглядеть так, будто кто-то заболел в его семье.

Доктор стал расспрашивать, что и как, пациент больной или раненый, но Юращак только бормотал что-то невнятное. Торопливо шагая, он провел врача через густой осинник на поляну, где их ждал Янек Горнянчин. Они познакомились, пожали, друг другу руки.

— Вы должны понять, пан доктор… Необходима осторожность. Завязывать вам глаза ни к чему, достаточно будет вашего обещания… — проговорил Янек.

Врач все понял и согласился помочь раненому, дал слово молчать обо всем. Горнянчин хотел взять у него чемоданчик — видел, что доктор устал, но тот не дал, сказал, что понесет его сам. Медленно, с частыми остановками, они прошли мимо усадьбы Юращака и поднялись чуть ли не до самого гребня Вартовны ко второй землянке, куда перенесли раненого Мишу от Горнянчиных.

Собственно, это была просто нора, укрепленная несколькими бревнами и прикрытая хвоей. Освещенный неровным пламенем жалкой керосиновой коптилки посреди землянки лежал Миша. Постелью ему служил кожух, а укрыт он был периной. Лицо его пылало.