Поль Сидиропуло - Костры на башнях Страница 38

Бои осложнились, когда вышли в тыл батальону Соколова немецкие горные стрелки и закрепились на высоте. Это позволило им контролировать дорогу, ведущую в тыл, затруднился подвоз в подразделение боеприпасов и продовольствия.

Бойцы удивлялись:

— Откуда здесь фашисты взялись?

— Неужто удалось им обойти нас?

— Видать, подошла подмога.

— Ползут и ползут, гады…

— Что будем делать, товарищ капитан? — Политрук Карпов ждал с надеждой в глазах, что скажет Соколов. Ведь он не только комбат, но и опытный альпинист, превосходно знающий здешние тропы.

— Нужно отбить у немцев высоту, — сказал Виктор убежденно. — Судя по всему, егеря поджидают основные силы, чтобы потом двинуться в сторону перевала. Вот что, — обратился он к Хачури и Карпову, — вы со своей ротой зайдете немцам с фланга. Двигайтесь по лощине, думаю, там будет наиболее безопасно, она не просматривается немцами. Займете удобную позицию за скалами. И ждите сигнала. Я же поведу другой отряд более коротким путем. Поднимемся вон по скале. — Соколов указал на отвесную скалу, на которую мог бы забраться лишь опытный скалолаз. — Остальные останутся здесь. Как только займем высоту — подтянетесь.

Стояла солнечная погода, но было прохладно, а легкий ветерок студил руки и лицо. Выбирать путь не приходилось, подниматься предстояло там, где было безопасней. Передвигались осторожно, чтобы не обнаружили немцы.

Виктор первым полез по почти вертикальной скале, заколачивая стальные крючья в гранитные трещины, затем цепляясь за крючья металлическими скобками. Взбирался он, как по вертикальной лестнице. Остальные бойцы подтягивались на веревках.

Осилив препятствие, устроили непродолжительный привал. Бойцы, вытирая с лица градины пота, подбадривали друг друга.

— Комбат и нас обучит альпинизму, — сказал Асхат Аргуданов.

Подхватил Махар:

— В горах живем, пора бы и нам научиться.

— Мне-то приходилось еще и не так бегать по горам… Как туру. — Асхат не удержался от подначки: — Это ты выбрал себе профессию, чтоб весь день сидеть в кибитке и крутить баранку. — Слово «кибитка» он насмешливо выделил.

— Асхат спутал автомашину с чабанской арбой, — не сдавался Махар. — Это у вас кибитка, у нас — кабина.

— Зять твой, — заметил Никола Николаев, — за словом в карман не полезет.

— Ничего, — бросил Аргуданов спокойно. — Будет время, прикручу я шоферишке гайки.

— Смотри, не сорви резьбу, — шутливо заметил цыган.

Отряд вышел к ослепительно сверкающим снегам. Бойцы залегли за ребристыми выступами скал, и вскоре завязалась перестрелка. Немцы не ожидали, что у них в тылу окажется противник, пытались сменить позиции, торопливо переносили пулеметы, минометы, боеприпасы… Но из лощины по ним открыла огонь рота Хачури.

Асхат с Махаром заняли позицию за самой отдаленной скалой, затаились, наблюдали за местностью. Свистели над головой пули, неподалеку взорвались мины — фашисты стреляли из 123-миллиметровых минометов.

Непривычно было лежать на снегу: на дворе еще август, сверху пригревает солнце, а вокруг ослепляющая глаза снежная белизна.

Зангиев достал из-за пазухи гранату, терпения больше не хватало, выглянул: куда лучше всего запустить ее?

— Не высовывайся! — одернул его Аргуданов. — Сколько раз говорить тебе одно и то же. Привык, понимаешь, за баранкой лихачить. Думаешь, и здесь пройдет?

— По-твоему, так и будем лежать на снегу?! — возмутился Махар.

— Не шуми, не отморозишь себе… Вот, что мы сейчас сделаем, — осенила Аргуданова мысль. — Я перебегу вон за тот выступ. А ты следи. Как только покажется фриц — стреляй. Понял?

— Ага.

— Ну, приготовились.

Асхат привстал и, пригнувшись, стремительно побежал к скале, проваливаясь в снег по колено. Он добежал до выступа, но никто из немцев не показывался, обстрел почему-то стих. Аргуданов помахал рукой. Настала очередь проскочить простреливаемое пространство Махару. Он замешкался: Асхат, кажется, и не думал его подстраховывать — повернулся спиной, будто его и не существовало.

Сделав шаг-другой, Асхат вдруг вовсе исчез, словно провалился в глубокий снег. Брат Заиры всегда удивлял Махара своими странными поступками — в вот тому подтверждение! Куда его унесло? Других ругает за лихачество, а сам вытворяет бог знает что…

Вновь прозвучали выстрелы. Зангиев обратил внимание на темное пятно на снегу, оно появилось там, где только что скрылся Асхат. «Неужто его ранило?» — испугался Махар и не раздумывая бросился по свежему следу.

А вскоре уже вздохнул облегченно: это Асхат, лежа на снегу, целился из винтовки. Ног совсем не видно, впечатление такое, будто он стоял по пояс в снегу.

— Живой! А почему меня не прикрывал? — Зангиев тревожно задышал над ним.

— Не до тебя было. Смотри, уходят. Тикают. Как звери, почуяв опасность.

У Асхата загорелись глаза, как у азартного игрока во время головокружительной удачи.

— Лежи здесь, — предложил он и поджался, как бегун на старте. — Упускать фрицев нельзя. Понял?

— Нет, не понял! — взвился Махар. — По-твоему, я сюда лежать на снегу пришел?

— Разговоры, рядовой Зангиев! Ты в армии или среди своих пацанов? — одернул Аргуданов. — И не на свидание пришел. Я здесь старший, меня назначил капитан Соколов. Выполняй, что приказываю.

Асхат замер: за скалой мелькнула чья-то тень.

— Вот она, фрицевская морда…

Махар торопливо упал на колено, пытаясь опередить с выстрелом Аргуданова.

Выстрелили одновременно и, как в прошлый раз, переглянулись, от души рассмеялись, снимая напряжение и тревоги минувших минут.

На этом схватка с альпийскими стрелками, однако, не кончилась, время от времени они группами появлялись вновь. Комбат Соколов, занимающий рубеж с группой бойцов у развилки двух теснин, где особенно было опасно и немцы могли пройти наверх, прислал на подмогу друзьям Николу Николаева и с ним еще троих бойцов.

Из-за скалы, которая находилась в трехстах метрах от бойцов, открыл огонь пулемет противника.

— Без моей команды не стрелять! — приказал Асхат. — Пусть подойдут поближе.

Нужно было экономить боеприпасы, стрелять без промаха.

— Послушай, ты как настоящий командир…

— Разговоры! — оборвал Махара Аргуданов. — И не отвлекайся. Смотри в оба, чтоб ни один фриц не прошел.

Окружить и уничтожить советских бойцов фашистам не удалось, провалилась и попытка выйти к верховьям горной реки Ингури. Продвинуться далее перевала Чипер-азау немцы не смогли. Однако опасность нового штурма по-прежнему оставалась.

— Послушай, Асхат, — доверительно заговорил Махар. — Ты не боишься?

— Этих гадов?!

— Нет, я не так выразился, — поправился Махар. — Хотел спросить — тебе не бывает жалко?

— Кого? — нетерпеливо оборвал Асхат. — Этих гитлеровцев?

— Стреляем друг в друга, как охотники в туров. — Махар никак не мог забыть того молодого немца, в которого совсем недавно выстрелил с близкого расстояния и попал ему прямо в лоб.

— Кого жалеть? Фашистов? Палачей?

— Знаю. Что я, маленький… Прямо в лоб попал…

— Они нас не жалеют. Пусть и сами получают.

Догорали короткие в горах сумерки. Отряд Соколова возвращался к стоянке полка с богатыми трофеями. Теперь многие бойцы смогут заменить винтовки на автоматы. Шли молча. День был трудным. Все устали, проголодались, едва передвигали ноги.

Виктор остановился, дождался идущего вслед за ним Тариэла Хачури, нужно было посоветоваться. Наверное, незачем тащиться немцам навстречу со скарбом и всей гурьбой. Наиболее уставших, ослабших есть смысл оставить в укромном месте сторожить снаряжение, которым пользовался отряд при преодолении скал и прочих горных препятствий.

Спускаться стали осторожно, незаметно обогнули утес. Теперь нужна была особая осторожность, один неосмотрительный шаг мог стоить жизни. Немцы уже близко, доносились их голоса, обрывки фраз. Виктор напряженно прислушался: его поразило то, что говорят не по-немецки. По-английски, что ли? Что за чертовщина! — удивился он. Померещилось, что ли? Как здесь могли оказаться англичане? Что-то тут не так. Надо проверить. Виктор твердо решил: надо взять «языка».

— Без команды не стрелять, — шепнул он стоящему рядом Тариэлу, а тот так же тихо передал команду по цепи.

Показались силуэты двух идущих впереди людей.

Бойцы смотрели на Соколова, и не могли скрыть недоумения: почему комбат тянет с командой? Пора открывать огонь. Может, он намеревается вступить с ними врукопашную? Дальнейшие действия капитана их вовсе поразили: вместо того чтобы открыть огонь, комбат приказал отходить. Бойцы подчинились, попятились и залегли за скалой, уступая немцам пятачок под пушистыми елями.