Александр Чуксин - Однополчане Страница 38

— Что, капитан, уезжаете?

— Нет.

— Понимаю, генерала встречаете.

— Нет, не угадали, солдата домой провожаем.

Выхожу в вечерний час закатаУ сосновых новеньких ворот,Может быть, сюда знакомого солдатаВетерок попутный занесет….

— Интересные люди, удивительная армия! — пробурчал Санатеску.

— Да, хорошая армия, все — одна семья, для всех один закон, — сказал вслед ему сосед-румын.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Дружинин сидел один в офицерской комнате, готовился к лекции, которую он должен был прочитать для коммунистов полка. Тема хорошо знакомая: «Бомбометание группой самолетов по артиллерийским позициям». В комнату вошел Пылаев в летной форме. Он только что вернулся из полета.

— Ты меня звал?

— Да, звал. Вот что, Василий, я решил пока рекомендацию тебе не давать…

— Это почему же? — растерялся Пылаев.

— Я считаю, что выводов серьезных из промахов своих ты не сделал. Я не только тебе не дам рекомендации, но на бюро буду голосовать против. Мой долг предупредить тебя об этом.

Пылаев побледнел. Он не ждал от Дружинина такого сурового к себе отношения. Хотел было что-то сказать, но только махнул рукой и выбежал из кабинета.

Дружинин, оставшись один, долго еще не мог успокоиться. Совсем не просто высказывать жестокую правду человеку, к которому в общем-то относишься неплохо. В том, что он поступил правильно, Григорий не сомневался. И еще в одном был уверен: сегодняшний разговор обязательно пойдет Пылаеву на пользу.

Через полчаса Пылаев вернулся. На нем лица не было.

— Гриша, мы вместе с тобой воевали, — заговорил он тихо. — Ты был коммунистом, я — беспартийным, но я никогда не отставал от тебя…

— Ты пойми, Василий, людей ценят не только за прежние заслуги. Пойми меня правильно. Да, ты воевал храбро. А сейчас? Хотел скрыть случай с вынужденной посадкой, учишься неважно, в бадегу зачастил…

— Да, я не ангел, — криво усмехнулся Василий. — Может, ты и прав. Только так паршиво у меня на душе…

— Сегодня полетишь? — изменил тему разговора Дружинин.

— Два раза — на стрельбу и на разведку.

— Возьми пассажиром. Скучаю по высоте.

…На стоянке самолетов ведущий первого звена Пылаев, опробовав моторы, вырулил на старт. Управляя послушной машиной, отдавая команды ведомым, Василий думал совсем о другом. Неужели такой никчемный он человек, что даже друзья потеряли веру в него. А может, Дружинин, как это говорят, перестраховывается? И тут же отбросил эту мысль. Нет, не такой человек Григорий, не такой.

Самолет, покачиваясь, постепенно меняет направление. Пылаев торопливо доворачивает машину. «Хватит самоанализов, в воздухе надо думать только о полете». Василий прибавляет обороты мотора, увеличивает скорость. Внизу чаще замелькали рваные облака. Хорошо и ясно просматривается большое озеро и узенькая полоска Дуная.

Над лесом Пылаев делает плавный разворот и берет заданный курс в сторону моря. Его звено сегодня участвует в летно-тактическом учении с задачей — разведать аэродром «противника». Задача эта нелегкая, так как аэродром зорко охранялся скоростными истребителями и зенитными батареями.

Еще перед полетом Пылаев обдумал операцию. Истребители, очевидно, будут караулить разведчиков на больших высотах. А он пойдет почти на бреющем. Тут и зенитки бессильны будут.

Пылаев приказал стрелкам-радистам прекратить передачу позывных на землю, чтобы не дать возможность «противнику» подслушать, резко сбавил обороты и стал снижаться. Ведомые послушно следовали за ним. «Молодцы ребята, без слов все понимают».

Самолеты «противника» появились над аэродромом только тогда, когда звено Пылаева, сфотографировав все, что надо было, ложилось на обратный курс.

На земле Пылаев встретил Колоскова, который тоже только что вернулся с полета.

— Ну, хвастай своими успехами. Как отбомбился?

— Да особенно хвалиться нечем, — вздохнул Колосков.

— Что так?

— Один наш самолет все же сбили на обратном пути.

— Война без жертв не бывает, — пожал плечами Пылаев, — и потом — не ошибается только тот, кто ничего не делает.

— Такие ошибки, Вася, нам не прощаются. Чем меньше их будет в мирное время, тем меньше жертв будет и на войне. А у тебя как прошла разведка?

— Думаю, хорошо. Задание выполнил на низких высотах, бреющим ушел от преследования. Посредником у меня был Дружинин, оценку пока не давал.

К летчикам подошел Кочубей. Лицо у него было хмурое.

— Что случилось? — спросил Пылаев.

— Истребители прислали фотокинопленку. Наше звено сбито раньше, чем мы сообщили данные разведки.

— Не может быть! — воскликнул Пылаев. — Да когда же они успели?

— А вот, видно, успели.

Кончался учебный год, летчики полка напряженно занимались. В нелетные дни стреляли в тире, ходили в барокамеру, тренируя свой организм к полетам. А когда выдавались летные дни, почти все время были в воздухе.

Колосков совсем замотался. Тут в полку дел невпроворот, а тут надо в заочное отделение военной академии задания отсылать. Дня не хватало, приходилось ночами сидеть. Даже с друзьями некогда потолковать.

Как-то случайно Яков встретил на улице Пылаева и Костелу.

— Ты что же не в парикмахерской? — спросил он Костелу.

— Разве ты не знаешь? Я уже не работаю там. Удивительно складывается жизнь. Вчера я еще был парикмахером, а сегодня правительство назначило государственным администратором.

— Куда?

— Есть у нас в городе электростанция, она еще принадлежит частной нефтяной компании. Вот туда меня и назначили государственным администратором.

— Требуется народный глаз над частным предприятием, — сказал Пылаев.

— Костелу подходящая кандидатура.

— Ладно, не будем об этом, — застеснялся Костелу, — скажите лучше, товарищи, поедете со мной на охоту? Мой дед, который живет в деревне, приглашает на волков.

— А почему бы не поехать? Правда, Яша?

— Ну вот что, вы подумайте, а потом мне скажете. А сейчас я пошел. До свидания.

Колосков и Пылаев остались вдвоем. Мимо них торопливо прошел низкого роста плотный румын. Колосков узнал его, это был Тадулеску — «король керосина». Он имел в этом городе пять магазинов и продавал в них привезенный из Плоешти керосин. Не доходя нескольких шагов, Тадулеску бросил быстрый взгляд по сторонам, в глазах его мелькнула ненависть, но, приподняв маленькой пухлой рукой шляпу, он льстиво и угодливо поклонился.

— Кто это? — спросил Василий, провожая румына взглядом.

— Тадулеску, очень опасный человек, — ответил Яков. — До прихода наших войск он был членом общества «Румыно-Американо» — филиала американского концерна. Такие, как Тадулеску, диктовали буржуазно-помещичьему румынскому правительству линию внутренней и внешней политики. Это они толкнули Румынию на войну с нами.

— Вон оно что, — удивленно проговорил Пылаев.

И вдруг мелькнуло: в бадеге за одним столом сидели, а я и не знал… — Достал из кармана папиросу, закурил. — С виду тихоня.

— Этот тихоня один из вождей реакционной партии. В 1945 году несколько раз организовывал митинги против нового режима. Сейчас притих. Набирает злости.

— Хорек, настоящий хорек, — бросил Василий, и Колосков заметил, как на щеках Пылаева появились синие полосы.

На базарной площади, возле мясных лавок, они увидели небольшую толпу румын. С крыши невысокого здания, два оратора, размахивая руками, что-то говорили собравшимся. Вдруг толпа зашевелилась, с угрожающим ревом бросилась к ораторам. Через несколько минут из толпы выскочил окровавленный человек. Он был без шляпы, его замасленный серый костюм в нескольких местах был разорван.

— Надо заступиться! — сказал Пылаев.

— Не смей! Видишь, кто собрался тут: торговцы да спекулянты. А вон в стороне Тадулеску. Пойдем.

— А разве мы не обязаны народу помочь?

— Мы и помогаем, но не на базарной площади. Здесь можно на провокацию нарваться.

— Не могу, смотри, они сбили его с ног. — Василий рванулся к толпе.

— Не вздумай доставать оружие. Черт знает, что может получиться, — проговорил Колосков, следуя за ним.

— Не беспокойся, Яша, будет все в порядке.

Толпа неохотно расступилась. Пылаев и Колосков помогли румыну в замасленном пиджаке стать на ноги. В это время кто-то ударил Якова по голове. Но уже со стороны электростанции сюда бежала большая группа рабочих. Яков услышал громкий голос Костелу:

— Разогнать братиановцев! {[2]}

Летчики с трудом выбрались из толпы и свернули в переулок. Яков открыл пачку сигарет, закурил.

— Обошлось бы и без нашей помощи, а теперь во всех буржуазных газетах будут красоваться наши портреты с надписью: «Советские офицеры с оружием в руках разогнали митинг румынских граждан и учинили драку».