Сергей Поляков - Партизанская искра Страница 38

Однажды Маруся уговорила Соню пойти в Крымку и там познакомила ее с Полей. Это была новая, хорошая для обеих девушек, дружба.

Так постепенно Соня вошла в родную ей комсомольскую семью. А через месяц Михаил Клименюк рекомендовал Соню Кошевенко в члены «Партизанской искры».

В это время комсомольцы-подпольщики деятельно распространяли среди населения сводки Совинформбюро. Миша Клименюк ежедневно спускался в погреб, слушал передачи из Москвы и тут же бежал к Соне, которой было поручено размножать сводки. Девушка до самозабвения уходила в работу. Она невесть где доставала бумагу и кропотливо строчила листовки, пока усталость не застилала глаза.

Члены комитета полюбили Соню. Парфентий почувствовал в этой девушке хорошего товарища. И когда подпольный комитет узнал, что агроном Николенко ищет к себе на ферму помощника, Парфентий решил во что бы то ни стало устроить туда Соню Кошевенко.

— Ты понимаешь что-нибудь в агрономии? — спросил Парфентий Соню при встрече.

— Очень мало, — призналась Соня, — а что?

— Комитет поручает тебе устроиться на ферму.

— Понимаю, но я хотела бы выполнять какое-нибудь боевое задание, — огорченно сказала девушка.

— Это и есть боевое, Соня. И очень боевое. Ты не думай, что это так просто. Я тебе все объясню. Наш бывший сельский агроном продался фашистам. Он превратил нашу школу в огородническую ферму. Теперь он получил много разных семян и собирается выращивать здесь кубанские помидоры, арбузы и дыни и потом все это разводить в Румынии у помещиков в имениях. Поняла? Что ты на это скажешь?

— Скажу, что агроном изменник и что этому подлому делу нужно помешать.

— Ну вот, а ты говоришь, не боевое задание.

— Теперь уже молчу и, кажется, даже в агрономии начинаю лучше соображать, — улыбнулась девушка.

— Твоя задача сделать так, чтобы семена не взошли. Это можно сделать?

Соня задумалась.

— Я не агроном, но думаю, что можно.

— Это нужно, — добавил Парфентий.

— А раз нужно, значит и можно, — сказала Соня.

— А мы тебе, чем можем, будем помогать. Только не проговорись, что училась когда-то в крымской школе. У бывших крымских школьников теперь плохой авторитет, — предупредил Парфентий.

Все эти дни Соня готовилась к поступлению на работу. Она сочиняла себе новую биографию, мысленно ставила сама себе возможные вопросы и придумывала на них ответы. Вместе с тем, она старалась, хоть и поверхностно, но как можно лучше усвоить азы огородного дела, как можно больше узнать.

Затем хлопцы окольными путями навели Николенко на сонин след.

Через несколько дней агроном вызвал к себе девушку.

Соня вошла в класс, напомнивший ей детство. В окна, выходящие в сад, были видны садовая калитка, наискосок-белая конюшня, где всегда стояли школьные лошади, погреб под камышовой крышей… все будто вчера, ничего не изменилось. Она оглядела класс. Кругом на скамейках, на столах в беспорядке грудами лежали пакеты всевозможных семян.

— Откуда сама? — спросил агроном девушку, нерешительно остановившуюся у порога.

— До войны жила в Полтаве с родителями.

— Кто отец?

— Мой отец был агрономом, — спокойно ответила девушка.

— Ах, вот что! По наследству вроде… А ты где училась?

— В институте садоводства и огородничества в городе Умани.

— Знаю такой, — буркнул Николенко.

Минуту помолчали.

— А как ты в Катеринку попала? Ведь ты здесь не жила? — спросил агроном, подозрительно косясь на девушку.

Соня не торопясь, как хорошо выученный урок, рассказала агроному выдуманную биографию.

— Я приехала на каникулы к тете в Доманевку погостить, и вот вернуться не пришлось, помешала война. А здесь, в Катеринке, живет бабушка, — ответила Соня, не дожидаясь этого вопроса. Не упомянула она лишь о том, что жила в детстве в Катеринке и училась в крымской школе, вот в этом самом классе, любила сидеть вон там в уголке у окна.

— Ты о ферме знаешь? — спросил Николенко.

— Слышала. Говорят, очень хорошая.

— Об этом еще рано говорить, — краем губ улыбнулся агроном. — Нам нужно будет сделать её хорошей. В общем, ты в семенах понимаешь?

— Понимаю.

— Знаешь, что такое протравка, просушка?

— Мы это учили. Потом я работала на практике в колхозе.

Агроном задал Соне еще несколько вопросов и, видимо, остался доволен.

— Так вот, мне нужна помощница. Такая, чтобы свое дело любила и знала. А главное, чтобы работать не за страх, а за совесть.

— Я понимаю.

— Об оплате мы договоримся, обижена не будешь.

— Я люблю это дело и очень рада…

— Вот и хорошо, завтра же на работу. Медлить нельзя, весна наступает, а работы пропасть. Вот видишь, — он развел вокруг себя руками, показывая на груды различных пакетов с надписями. — Все это нужно разобрать, привести в порядок. Это очень редкие и ценные семена. Поэтому с ними нужно обращаться осторожно.

«Редкие и ценные семена, — подумала Соня, — ну что же, хорошо, что они редкие, очень даже хорошо».

Глава 9

В ЛАБОРАТОРИИ

На дворе фермы, где каждый уголок так живо напоминал Соне школу, с утра гомонили рабочие, готовились к пахоте. Весь двор был завален почерневшими дышлами и ярмами, поржавевшими плугами, скрюченными боронами. Всюду валялись обрывки пеньковой упряжи, веревок, ремней.

Агроном Николенко озабоченно бегал по двору, вникал во все подробности, распекал рабочих за медлительность.

— Эту борону в кузню надо. Видишь, треснутая, — говорил он.

— Выдержит… — уверяли его.

Тогда агроном выходил из терпения, и его густой, раскатистый голос заполнял весь двор.

— Делай, тебе говорят! Что за черт! Я вас отучу от разговоров!

— Признаться, Андрей Игнатьевич, поотвыкли мы от такого снаряжения, — рыжебровый Андрей Полищук с усмешкой кивнул головой на рухлядь, валявшуюся под ногами.

— Сам вижу, — примирительно сказал агроном, — да что поделаешь. Тракторов у нас нет. Мы должны и без этого показать работу.

Он отошел.

— Тебе показать надо, ну и показывай, а нам от этого пользы мало, — заключил Андрей и, проводив агронома глазами, стал спокойно, неспеша закручивать цыгарку.

Все, что было возможно, Николенко собрал по селу. — Он облазил все чердаки, забрал все, что осталось, как память, о прежнем хозяйстве. Работал, не покладая рук. Нужно было оправдать доверие, оказанное ему начальством. Претор Благау благоволил к ферме, считая ее своим детищем, и всячески покровительствовал ей. По его распоряжению для опытного участка было выделено около двух гектаров самой лучшей земли. Этот участок, расположенный у берега Кодымы, находился недалеко от школы. Он был удобен тем, что в нижней, влажной его части можно было сажать помидоры, сахарную свеклу и другие культуры, а выше, на склоне, обращенном к солнцу, могли прекрасно вызревать бахчевые.

Николенко знал этот участок земли и верил, что ему удастся привести в исполнение намеченный план. Главное — семена. Проба, недавно проведенная, показала, что семена здоровые и обещают хорошую всхожесть. На каждом пакетике было обозначено, где выращен сорт.

Ничего не скажешь, агроном был доволен своей помощницей. Ему нравилось, что девушка быстро понимала, чего от неё требовали, и работу свою исполняла точно, аккуратно и со знанием дела.

Правда, сначала он настороженно относился к Соне, не вполне доверял ей. Уходя из лаборатории, запирал шкафы на замок и ключи уносил с собой.

«Кто её знает, эту девчонку, чем она дышит», — думал агроном. Он боялся хищения семян, которых могло не хватить для его рассадников.

О политике Николенко сейчас не думал. Он считал, что советская власть не вернется и не боялся, что какая-то девчонка будет заниматься вредительством — «побоится. А что, ей плохо сейчас тут? Работает себе».

Но все-таки первое время агроном присматривался к помощнице, наблюдал за ней. Не раз он хитро подстраивал ей всякие подвохи: уходя из лаборатории, оставлял шкафы с семенами открытыми, отмечая незаметными знаками пакетики.

Но Соня была осторожна. Друзья советовали ей постараться войти в доверие к агроному. Многие из односельчан просили её принести щепоточку тех или иных семян для своих огородов, но Соня отказывала.

— Не могу. У нас может не хватить семян для фермы.

Некоторые обижались и считали, что Соня «для румын старается». А ей это было на руку.

Не заметив за помощницей ничего подозрительного, Николенко стал доверять ей. Он теперь оставлял девушку одну в лаборатории, уходя, бросал шкафы открытыми. Поручал ей разбирать сорта семян, проращивать, вести просушку.

Видя к себе такое доверие, Соня старалась еще больше. Но, работая усердно, девушка ни на секунду не забывала, зачем она пришла на ферму. Она видела, что задание, порученное ей подпольным комитетом, выполнить будет нелегко. Тут все нужно продумать до мельчайших подробностей, чтобы в случае удачи не возбудить никаких подозрений. Тем более, что семена были испытаны на всхожесть самим агрономом, и об их непригодности нечего было думать.