Ибрагим Друян - Клятву сдержали Страница 38

В 1943 году Бобруйский подпольный райком партии принимает его кандидатом в члены КПСС.

Смелый комиссар в бою всегда был впереди. В феврале 1943 года он был ранен. Выздоровел, вернулся в строй. Осенью того же года — опять ранение, на этот раз тяжелое. Панкратова самолетом эвакуировали на Большую землю, а по выздоровлении признали негодным к военной службе.

За боевые заслуги перед Родиной Петра Ивановича Панкратова наградили орденом Красного Знамени, несколькими медалями. После освобождения Белоруссии его направили заведующим Глусским райздравотделом. Со всей присущей ему энергией взялся он за восстановление здравоохранения в районе. За короткое время немало сделал, еще большие планы были на будущее. Но не довелось ему осуществить их. Однажды ночью недобитый фашистский прихвостень бросил в квартиру Петра Ивановича гранату… Так оборвалась жизнь этого замечательного человека.

В нашей семейной библиотеке бережно хранится небольшая книга под названием «На оккупированной земле». Автор ее — Владимир Кириллович Яковенко, командир бригады имени Гуляева. На книге рукой автора написаны такие слова: «Самым большим моим боевым друзьям, бесстрашным медикам нашей бригады Ибрагиму и Марии в память о совместных боях и походах в глубоком тылу врага».

Немало теплых слов в этой книге посвящено партизанским медикам, их самоотверженному труду, героизму. Эти люди заслуживают того, чтобы рассказать о них подробнее.

В апреле 1944 года наша бригада базировалась в деревне Тышковичи Ивановского района Пинской области. Отсюда партизанские отряды почти каждый день наносили смелые и неожиданные удары по врагу. Здесь находился штаб бригады, госпиталь, все наши вспомогательные службы. Долгое время гитлеровцы не трогали нас. И вот однажды ранним утром разведка принесла тревожную весть — к деревне приближаются крупные силы противника в сопровождении танков и бронемашин.

На подходах к деревне срочно была организована оборона, и когда появились враги, встретили их дружным огнем. Фашистские танки, сопровождаемые пехотой, пошли в обход. Чтобы не оказаться в кольце, мы начали отходить к фольварку Миничи, который находился в полутора километрах от деревни.

Решение, принятое командиром бригады Владимиром Кирилловичем Яковенко, было совершенно правильным. Фольварок располагался в болотистой местности, пробраться к нему можно только по кладкам, танки и бронемашины сюда не пройдут.

Заняв оборону, командир приказал переправить раненых и больных в безопасное место на остров за Миничами. Там уже находились наши инфекционные больные. Но делать нечего, пришлось разместить с ними и раненых, ограничив возможность контакта.

Когда все раненые были доставлены на остров, я вернулся и занял место в обороне на окраине Миничей.

Немцы вступили в деревню, бой временно затих. Мы даже стали надеяться, что сюда фашисты не пойдут, побоятся преследовать нас в болотах. Однако на этот раз расчеты наши не оправдались. Через некоторое время немцы открыли сильный минометный огонь по фольварку. Но за это время передышки мы успели хорошо окопаться, и мины врага большого урона нам не причинили.

Минометная обработка нашей передней линии длилась, наверное, минут двадцать. Потом фашисты пошли в атаку. Когда они подошли на близкое расстояние, послышалась команда: «Огонь!». Дружно заговорили наши пулеметы и автоматы. Гитлеровцы залегли, атака захлебнулась. Прошло немного времени, и немцы снова поднялись в атаку. И опять их встретил яростный огонь партизан…

Несколько раз враги поднимались на штурм и всегда с большими потерями откатывались назад.

У нас появились раненые. Теперь уже врачи, фельдшера, медицинские сестры вышли на передовую с санитарными сумками. Под свист пуль и осколков раненым была оказана первая помощь, все они были перенесены на вторую линию обороны.

Замысел комбрига В. К. Яковенко в этом бою сводился к следующему. Он решил продержаться до темноты, а затем, оставив небольшой заслон, через болото, по только известным нам проходам, уйти из зоны блокады. Но мобильность бригады сковывалась ранеными и больными, которых к тому времени было уже человек восемнадцать. Оставить их в фольварке мы, конечно же, не могли. А транспортировка на носилках скопала бы действия бригады как раз в тот момент, когда быстрота маневра была решающим фактором.

Владимир Кириллович и здесь проявил свои незаурядные способности военного руководителя. Остров, на который мы должны были отступать ночью, и фольварк разделялись каналом шириной около трех метров и глубиной примерно в метр. Но под водой была зыбкая почва, и перейти его вброд невозможно. В фольварке имелось несколько лодок. Кроме того, по распоряжению командира партизаны сколотили два плота. На этот водный транспорт мы погрузили всех раненых. Часть партизан переехала по каналу на лодках и плотах подальше от места боя, остальные продолжали сражаться.

Продержались мы до ночи, затем отошли на остров. Немцы были уверены, что никаких водных средств у нас нет, следовательно, до завтра никуда мы не денемся. Утром они рассчитывали с помощью минометов и авиации разгромить нашу бригаду.

Мы перехитрили фашистов. Когда рассвело, они действительно открыли огонь из минометов по фольварку, а самолеты начали сбрасывать ящики с гранатами. Но весь этот смертоносный груз падал на пустое место. Мы же в это время находились на острове.

Дождавшись темноты, на лодках по отводным каналам перебрались через болото, переправили раненых и имущество. А к следующему утру были уже далеко от опасной зоны.

К середине дня мы вышли в район дислокации 208-го партизанского полка, где командиром был майор Беспоясов. Нас накормили, разместили по хатам, дали возможность отдохнуть после трехсуточных боев. Особая забота была проявлена к нашим раненым и больным.

Героическими делами во время партизанских боев с фашистами прославились и наши медицинские сестры. Об одной из них мне и хочется рассказать. С ней связана моя судьба. Но для этого придется вернуться несколько назад.

В январе сорок третьего года из Полесского партизанского соединения в деревню Альбинск была доставлена группа тяжелораненых партизан для отправки на Большую землю. Раненых сопровождала медсестра Мария Вежновец. Здесь в лесу, неподалеку от деревни, находился партизанский аэродром, где предстояло ожидать самолет. Когда он прилетит, никто не знал, связь с Большой землей была не регулярной. О прибытии самолета нам сообщали самое большое за день до его прилета.

Надо было ждать и ухаживать за ранеными, делать перевязки. И Мария Вежновец все это выполняла. Ей помогала хозяйка дома, где расположили раненых, солдатка, муж которой воевал в рядах Красной Армии.

Шли дни, самолет не прилетал. У Марии кончился перевязочный материал, и она с хозяйкой стала ходить по хатам, собирать все, что могло послужить в качестве бинтов. Но вскоре и этот резерв истощился. Между тем двум больным стало хуже, необходима была специальная медицинская помощь. Ближайшей деревней, где находился врач, была Сосновка. Мария решила ехать туда.

В тот день я занимался приготовлением мази из березовых почек. И вот вижу в окно: к домику, где располагалась аптека партизанского госпиталя, подкатывают сани. В них — две симпатичные девушки. Одну из них я знал. Это была москвичка Лина, партизанка, прибывшая к нам вместе с оперативной группой. Она работала медсестрой и иногда заезжала ко мне. То попросит несколько бинтов, то немного лекарств. Делился с ней, чем мог. Но вторую девушку я видел впервые.

Вид у меня был не для приема гостей. Большой брезентовый фартук, лапти вместо комнатных туфель. Как раз в аптеку в то время зашел «на огонек» Даниил Абакумович Скляр. Заметив в окно девушек, он критически осмотрел меня, насмешливо протянул:

— Э, доктор! К тебе гости, а ты… Надо принять гостей, как подобает врачу.

Я побежал в сени переодеваться.

Мой выходной гардероб составляли потертый пиджак, манишка и даже галстук «кис-кис». Все это подарили мне ребята после возвращения с очередного задания. Распределяя в лагере отбитые у врага трофеи, они почему-то решили, что именно доктору, больше никому другому, нужны в лесу манишка и галстук «кис-кис».

Быстро переоделся, снова вернулся в комнату. Девушки были уже там. Даниил Абакумович развлекал их «светским» разговором, который сводился к тому, что вот, мол, вчера было холоднее, чем сегодня, а завтра, может быть, даже оттепель наступит… Галантный кавалер из него явно не получался.

Когда я, при галстуке и в манишке, вошел в комнату, у девушек широко раскрылись глаза. Потом Лина не выдержала, прыснула в ладонь, а вторая смущенно опустила глаза. Черноглазая, курносая, розовощекая, мне она показалась очень и очень красивой.

Поздоровался, представился незнакомке.