Джастин Сарасен - Ведьма Сталинграда Страница 39

На фронт доставляли советские газеты. Алекс просматривала их в поисках новостей про авиацию. В конце апреля Настин командир погиб, его самолет подбили. Что ж, по крайней мере, перестанут судачить об их свадьбе, с горечью подумала журналистка.

Тем временем количество сбитых Настей немецких самолетов продолжало увеличиваться. По возвращении в Москву Алекс получила второе письмо от летчицы, отправленное военно-полевой почтой. Настя оплакивала гибель своего командира, но журналистку волновало лишь то, что девушка была жива. Дополнительную информацию Алекс черпала в «Правде» и «Красной звезде», где периодически появлялись статьи про советских пилотов, а также велся счет сбитых ими противников. На Настином счету прибавилось два немецких самолета. Алекс бросало в дрожь при каждом упоминании нового убийства: отсюда был ничтожный шаг до объявления гибели самой девушки.

Наступил май. Дороги развезло, что замедлило передвижения как немецких, так и советских войск, и затормозило доставку почты. Вместе с Паркером и Шапиро Алекс находилась где-то между Харьковом и Белгородом. Война продолжалась, словно в замедленной съемке. Цензоры не пропустили ни одной ее фотографии с заляпанными грязью джипами, грязными сапогами, забрызганными грязью мотоциклами, покрытыми грязью лошадьми и парализованными распутицей войсками.

В начале июня журналистка вернулась в Москву, но писем от Насти не было. В чем дело? Алекс решила подождать до субботы, а потом нарушить наказ Виктора и все же отправиться к Настиной матери, чтобы узнать, что было известно ей.

От каждого стука в дверь Алекс охватывала надежда. Однако когда на пороге ее номера появился человек в форме советских воздушных сил, им оказалась Инна Портникова.

– О, проходите! Я так рада вас видеть! – искренне сказала Алекс.

– Я тоже рада встрече с вами. Вы хорошо выглядите. Но у меня лишь несколько минут, мне нужно успеть на поезд. Настя просила передать вам это. – Инна вытащила письмо из внутреннего кармана гимнастерки и протянула его журналистке. – Не волнуйтесь, оно запечатано, никто его не читал, и никто не видел, кроме меня. А меня здесь никогда не было.

Девушки быстро обнялись, и Инна ушла по коридору к лестнице.

Алекс открыла письмо, намеренно не подписанное, чтобы не подвергать опасности их обеих. Тем не менее, она сразу узнала размашистый почерк.

Моя дорогая!

Прости за молчание, но я не рискую слишком часто писать тебе через военно-полевую почту. Цензоры проверяют каждое письмо, и, если я буду отправлять тебе слишком много писем, это привлечет внимание к нам обеим. К тому же я все равно не смогла бы написать, как сильно по тебе тоскую. Мне приходится заставлять себя не думать о тебе, когда я взлетаю в небо на бой с врагом, но возвращаюсь я всегда с мыслями о тебе. Наземные войска не могут двигаться вперед из-за грязи, так что удары нашей авиации стали еще важнее. В последнее время мы потеряли еще больше пилотов, поэтому никого из нас не отпускают в увольнение. Береги себя, моя хорошая, и жди меня, пожалуйста. Однажды я вернусь к тебе.

Каждый раз, ложась спать, Алекс клала Настино письмо на тумбочку, а уезжая на фронт, брала его с собой. Вскоре тонкая бумага стала расползаться – Алекс пришлось вложить письмо в другой лист бумаги, чтобы оно совсем не истерлось.

Но больше вестей от Насти не было. Когда Алекс вернулась в Москву в конце июня, ее оптимизм испарился.

Джордж Манковиц присылал ей еженедельные телеграммы, но они становились все скучнее. Поэтому телеграмма от Терри Шеридана стала для Алекс настоящей отрадой.

ПРИБЫВАЮ В МОСКВУ В СРЕДУ ПОСЛЕ ОБЕДА ТЧК ОСТАНОВЛЮСЬ В МЕТРОПОЛЕ МОЖЕМ ВСТРЕТИТЬСЯ ТЕРРИ КОНЕЦ

Теперь Алекс могла предвкушать хотя бы что-то. Утром в среду она отправилась прогуляться по Красной площади, а потом прошлась мимо Большого театра. Официально театр был закрыт, большая часть артистов уехала в эвакуацию. Однако какие-то храбрецы из Большого остались и иногда давали концерты. Например, сегодня собирались исполнять Бородина, Прокофьева и Римского-Корсакова, как гласило объявление.

Бросив взгляд на свои часы, Алекс обнаружила, что уже почти полдень, и поспешила к «Метрополю». Машины редко ездили по Театральному проезду, поэтому появившийся перед гостиницей автомобиль сразу привлек внимание журналистки. Она просияла, когда увидела, что из машины выбирается знакомая фигура Терри. За рулем сидела женщина в возрасте, но, когда Алекс, размахивая руками, подбежала к приятелю, автомобиль уже уехал.

Алекс с радостью обняла Терри.

– Управление выделило тебе пожилых леди, которые возят тебя повсюду? – смеясь, заметила девушка.

– Кого? Ты о чем? А! Это была Элинор, моя… э-э-э… секретарша. – Терри взял Алекс под руку. – Я бы пригласил ее к нам, но ей нужно успеть закончить отчет. – Шеридан повел журналистку в обеденный зал и, когда они уселись за столик, попросил подать им кофе.

– Что привело тебя в Москву на этот раз?

– Ну, для начала… – из своего холщового мешка Терри вытащил объемный пакет, обернутый коричневой бумагой. – Я не стал покупать нейлоновые колготки и прочие женские штучки, а вместо этого привез тебе носки и новые брюки. В них я завернул четыре блока сигарет, как ты просила.

Алекс рассмеялась и чмокнула Терри в щеку.

– Какой ты молодец. Знаешь, как угодить девушке, даже если она больше с тобой не спит.

Шеридан изобразил недовольную гримасу.

– Ты это окончательно решила?

– Боюсь, что да. В любом случае, ты же приехал в Москву не для того, чтобы меня соблазнять. Что происходит?

Терри достал из кармана пачку «Честерфилда» и вытряхнул одну сигарету.

– Похоже, у нас возникла проблема с Советами. Помнишь трупы, найденные в Катыни? – Терри прикурил сигарету от красивой зажигалки «Зиппо».

– Конечно, помню. Польские офицеры, убитые гестапо в 1940 году.

– Вот она, наша проблема. Похоже, это сделали русские – по приказу Сталина, разумеется.

Официант принес им подобие кофе.

– Разве не этого добивается Геббельс? Заставить всех поверить в то, что русские – настоящие дикари. – Алекс без удовольствия отпила горячий напиток. Сахара там явно не хватало.

– В этом вся загвоздка. Конечно, немцы будут в восторге, если подозрение действительно падет на русских, что сделает наш союз с ними… э-э-э… сомнительным делом. Но появляется все больше аргументов в пользу причастности НКВД. Черчилль, похоже, склоняется к этой мысли, да и Рузвельт тоже. Твердых доказательств пока нет, но слухи уже пошли. Выступать с публичными обвинениями против наших союзников не стали, но Военное ведомство поручило Управлению стратегических служб разобраться с этим.

– Как все сложно. – Алекс обвела взглядом обеденный зал. – Раз уж мы заговорили об НКВД, интересно, что случилось с Виктором.

– Что за Виктор?

– Один из шпиков НКВД. Помятый парень, который обычно сидел вон там и у которого плохо получалось следить за мной. В последнюю нашу встречу он велел мне не общаться с семьей Дьяченко. Но особой угрозы в его словах не чувствовалось, словно он потерял вкус к своей работе.

Терри откинулся на стуле и сделал знак официанту, чтобы ему принесли еще одну чашку кофе.

– Если теперь ты его не видишь, это не слишком хороший знак. Можно сказать почти наверняка, что его заменили кем-то получше. Если он отговаривал тебя от чего-то, то лучше этого и впрямь не делать.

– Я не могу последовать этому совету, Терри. Настя Дьяченко для меня не просто материал для отличного репортажа. Она мне как… сестра. Она даже передавала через меня письма, которые не могла отправить по военно-полевой почте. Она очень много для меня значит, а ее мать относится ко мне как к дочери.

– Ох, Алекс! Смотри не угоди в эту ловушку. Они такие несчастные, что наговорят тебе что угодно, хватаясь за любую соломинку. Не говоря уже о том, что если бы тебя поймали на передаче секретной информации, то сразу бы выслали из страны. Ты бы лишилась возможности работать здесь в качестве иностранного журналиста – это в лучшем случае. А если бы тебе не повезло, то ты угодила бы в тюрьму на несколько лет. Обещай, что больше не подойдешь к этим людям.

– Я тебя поняла, – сказала Алекс, ничего на самом деле не обещая, и допила свой кофе. – Слушай, мне нечем заняться, пока снимки сохнут. Давай пройдемся.

– Это вместо секса? – Терри опять притворно надул губы.

– Прости, дружище, поезд ушел. Пойдем немного погуляем и выплеснем это напряжение. – Алекс встала, но тут же снова плюхнулась на стул. – У меня есть идея получше! В филиале Большого театра сегодня концерт. – Девушка посмотрела на свои часы. – До начала примерно час. Почему бы нам туда не сходить?

– Концерт вместо любовных утех? – вздохнул Терри. – Так и быть, по старой дружбе. Где мы купим билеты? – Он отодвинулся на стуле.