Николай Ященко - С отцами вместе Страница 39

— Ну, пустите хоть до утра, меня ищут, я истекаю кровью!

Кравченко открыл калитку. Техник рухнул во двор и застонал.

— Искалечили меня мерзавцы…

Кравченко помог технику подняться и усадил его на завалинку.

— Как же тебе удалось бежать? Ведь оттуда не возвращаются…

Техник рассказал историю побега… Будто ночью его повели в поселок на очную ставку с каким-то железнодорожником. Пока стучали в дверь квартиры, он с высокого крыльца бросился на забор, перемахнул в чужой огород. Японцы думали, что арестованный успел убежать далеко, искали его в дальних дворах и переулках. Помогла темнота…

— Худо твое дело, парень, пропадешь ты теперь, — сказал Кравченко, — но я что-нибудь придумаю!

— Ради всего святого, я буду вам век благодарен! — лепетал техник.

Кравченко спрятал провокатора в стайке, где ночевала корова, и крепко задвинул снаружи деревянный засов. Через полчаса он был в контрразведке.

— И, подумайте, какая скотина, просит приютить! Да я большевистскую мразь и близко к себе не подпущу! А приютил я его добре, он теперь от вас не уйдет! — рассказывал Кравченко.

— Молодец, кондуктор! — притворно восхищался поручик. — Мы его сейчас же заберем, а для вас я буду хлопотать перед атаманом награду.

— Зачем награда, — вертел Кравченко в руках фуражку. — Мы для своей власти ничего не пожалеем…

Уже белел восток, над рекой плыл густой туман. Во двор Кравченко пришли офицер и два японских солдата. Когда техника вывели из стайки, Кравченко плюнул ему в лицо.

— Попался, голубчик!

Техник разразился бранью.

— Предатель! Иуда! Погоди, вот придут наши!..

— Иди, иди! — разгорячился старый Кравченко. — Будешь знать, как с большевиками связываться!

Техника увели, а Кравченко призадумался у ворот: «Значит, прямых улик против меня нет, но ищут ниточку, нельзя ли ухватиться. Зарубим себе это на носу…»

Утром Усатый сообщил, что техник и в поселке Гора стучался к одному мастеровому депо, но там ему намяли бока.

Следующая ночь принесла несчастье…

Сергей Фролов, ни с кем не советуясь, решил отомстить карателям за смерть дяди Фили.

Он где-то достал пироксилиновую шашку, подполз к бронепоезду и бросил ее под колеса паровоза. Смельчак не понимал, что пироксилиновая шашка для бронепоезда — все равно что дробинка для слона. Часовой вскинул винтовку, и юноша упал на рельсы с простреленной грудью.

Утром на этом месте нашли разбитые очки и пятна крови.

Костя спрятался на сеновале, чтобы никто не видел, как он плачет. Перед глазами его стоял, как живой, дядя Филя в старой солдатской фуражке, в запачканной мазутом гимнастерке. Карие глаза внимательно смотрели на Костю. На чисто выбритом лице играла улыбка. Шевелились закопченные дымом усы. Косте слышался мягкий голос его. А Сережа Фролов! Костя только недавно узнал, что он с малых лет остался без родителей, жил у тетки-фельдшерицы, хорошо учился. Ведь только вчера утром встречались они у моста. Закинули удочки, лежали на горячем песке. Сергей снял очки. Глаза у него голубые-голубые. И волосы светлые спадают на лоб… «Запомни, Костя, новую частушку»… Частушка отпечатана и сегодня разошлась по поселку… Костя смахнул слезы, спустился по лестнице во двор.

Надо было идти к Кузе и Проньке. Отец велел перенести гектограф из бани на свой сеновал.

В ушах звучал голос Сергея:

Картошка цвететКолокольчиком,Партизан недалеко —За бугорчиком…

Глава тридцать третья

Будет суд!

Вот так новость! Приехали американцы! Ребятишки сбежались на станцию смотреть заокеанских солдат. Многие школьники знали, что в Забайкалье есть части американской армии, но на своей станции таких гостей еще не видали. Американцы располагались ближе к Байкалу — в Верхнеудинске и в окружающих этот город районах. Из тех мест, должно быть, и прикатил большегрузный товарный вагон, в котором прибыли высшие и низшие американские чины. Высшие ушли в японский штаб на какие-то переговоры. Зачем они приехали? Думают помогать атаману Семенову и японцам бороться с партизанами или сами хотят просить помощи? Их ведь тоже часто беспокоят люди из тайги.

У вагона несколько сухопарых американских солдат играли в мяч, перебрасывая его друг другу одной рукой. На них глазела изрядная толпа мальчишек и девчонок.

Костя, Кузя и Пронька пришли вместе. Индеец был уже тут и успел научиться просить по-английски жевательную резинку. Усердно работая челюстями, он показал товарищам тоненькую, в два пальца шириной, серую пластинку, упакованную в красивую бумажку.

— Сера у них неважная! — давал он оценку американской подачке. — Возьмешь в рот — будто сладко, а потом — как трава. Наша сера из лиственничной смолы вкуснее. Ее можно долго жевать!

Зареченцы попробовали резинку, поспорили между собой, в какую игру играют американцы, а больше и смотреть было не на что: солдаты ничего из себя не представляли. Правда, на голове они носили какие-то ермолки в виде пирожков, штаны у них были короткие — выше колен, а на ногах ботинки с чулками, но то ли еще видывали ребята за это время!

Индеец хотел попросить еще резинки, но Костя запротестовал.

— Идемте домой!

Пронька зашептал Косте на ухо:

— Им бы листовочку подбросить, есть у меня одна. — Костя обошел вагон. С другой стороны никого не было, окна оказались открытыми. Вернулся к Проньке: «Заверни камешек в листок и брось, как раз на постель угодишь». Пронька так и сделал.

Пошли домой. Виднелась Теребиловка, а дальше — Заречье. Маленькие зеленые садики. Высокие одноногие журавли-колодцы. Белые трубы на избах. Все это, залитое солнцем, казалось Косте картинкой из журнала «Жизнь»…

— Костя, а по-русски американцы умеют читать? — спросил Пронька.

— Слово «картошка» им переведут, а «партизан» они хорошо знают! Пусть читают последний подарочек Сергея Фролова!

Кузя заговорил задумчиво:

— Чудно получается! Учим мы географию. Учитель рассказывает про далекие жаркие страны и про чужие народы всякие. А они, иностранцы-то, прямо у нас на ладошке. Смотри их, сколько хочешь, как за границей!

Кузя начал загибать пальцы на руках.

— Пленных немцев видели? Видели! Раз! Австрийцев — два! Сербов — это три! Китайская рота красногвардейцев с прииска на станцию приходила. Четыре! Пятые будут чехи — с осени прошлого года до поздней весны шли их эшелоны. Японцы сейчас у нас — вот вам шесть. Насмотрелись на них — аригато, спасибо! Теперь вот американцы, — Кузя загнул седьмой палец.

— А про мадьяров забыл? — подсказал Индеец, выплевывая американскую жвачку.

Кузя ухватился за восьмой палец.

— Правда! И мадьяров видели.

Остановившись, Кузя потер переносицу.

— А из какой страны они, эти мадьяры?

— Ясно, из какой! Из Мадьярии! — уверенно разъяснил Индеец. Ребята засмеялись. Костя надвинул ему на глаза картуз с поломанным козырьком.

— А вы разве Австро-Венгрию не проходили? Забыл уже? Оттуда они, мадьяры. Говорят, храбрые — прямо жуть!

На мосту встретили бледную после болезни Веру — она недавно поднялась с постели.

— Костя, тебя Тимофей Ефимович ищет и Леньку Индейца тоже!

Конфорка готовила для контрразведки список неблагонадежных железнодорожников. Писарь назвал Усатому день представления этого списка. Решено было Конфорку незаметно убрать. От Матроса в поселок пришел партизан. В Теребиловке, поблизости от дома, в котором жила Конфорка, приготовили квартиру для встречи с ней. Кравченко крепко задумался: как заманить туда купеческую дочь, чтобы не вызвать подозрений у контрразведки? Тут-то он и придумал историю с белой шапочкой Веры Горяевой. «Пожалуй, вариант подходящий». Другие подпольщики одобрили его. Вот тогда и потребовались Костя с Индейцем…

Ленька должен был ждать, когда из дома с желтыми ставнями выйдет Конфорка. С утра он пошел в Теребиловку.

Как трудно все-таки ждать! Время не идет, а ползет. Ленька сидел на обрывистом берегу — улица глядела на реку, — побросал в воду камни, дважды прошелся по улице, на углу помог ребятишкам привязать консервную банку к хвосту собаки, а Конфорка все не выходила. Ленька присел на камень у дороги и смотрел на противоположный берег.

Вон Костя ходит с удочкой от моста до переката, он тоже выполняет назначенное дело, ему с той стороны все видно, и если что случится с Индейцем — сообщит отцу…

Но вот наконец-то хлопнула калитка, и Конфорка вышла с вязаным ридикюлем в руке.

Ленька смело пошел ей навстречу, снял с головы помятый картуз.

— Здравствуйте, тетенька!

— Здравствуй! — Конфорка остановилась. — Что тебе?

— Я вас с утра дожидаюсь… Мамка давно мне говорит: «Ты бы сходил к той тетеньке, может, ей шапочка вот как нужна!».

Ленька провел сломанным козырьком по горлу.

— Какая шапочка? Что ты мелешь?