Алексей Евдокимов - Первый день войны Страница 4

БЕРЛИН. ШТАБ-КВАРТИРА «АБВЕР». 20 июня 1941 года…

Приехав в штаб-квартиру «Абвера» на улицу Тирпицуфер, адмирал Канарис приказал вызвать к себе заместителя начальника второго управления, отвечающего за организацию диверсий и саботажа в тылу противника, полковник Штольце. Штольце застал своего шефа, нервно ходящим, из одного угла кабинета в другой. Канарис жестом руки попросил подойти его к висящей на стене большой карте Европы.

— Добрый день, полковник! — поздоровался он.

— Добрый день, господин адмирал! — ответил встревоженный Штольце. — Что-то случилось?.. — спросил он.

На лице Канариса появилась кислая мина.

— Опять этот несносный Гейдрих выставил меня полным идиотом на совещании у фюрера! — раздраженно ответил он.

Канарис кратко рассказал Штольце о том, что произошло на совещание в рейхсканцелярии.

— Теперь, Штольце, у фюрера сложилось мнение, что если русская компания будет неудачной, то в этом будет виноват «Абвер». — закончил свой рассказ Канарис. — Оказывается, мы просмотрели у себя под носом разведывательную сеть русских в Польше.

Штольце пожал плечами.

— Но, господин адмирал, — возразил он. — Даже если группен-фюрер Гейдрих в чем-то и прав, то мы также с успехом использовали договор с Советами и внедрили в Белоруссию нашу агентуру. Когда наши войска войдут в неё, она окажет им всю необходимую помощь.

— Это-то я и постарался объяснить фюреру… — воскликнул Канарис. — Но он закатил истерику и в категорической форме потребовал, чтобы мы как можно быстрее ликвидировали разведывательную сеть русских. Если война затянется, то она действительно может создать нашим войскам проблемы. Достаточно, русским диверсантам взорвать несколько мостов на Немане, Буге или Висле, и снабжение наших войск будет парализовано.

Штольце согласно кивнул головой.

— Вы правы, господин адмирал. — ответил он. — Но как это сделать? Чтобы ликвидировать такую сеть понадобится очень много усилий и времени.

Канарис с лукавой усмешкой поглядел на Штольце.

— И, тем не менее, я пообещал фюреру сделать это в течение нескольких недель! — самодовольно сказал он.

— Но как, господин адмирал? — удивился Штольце.

— Нам надо использовать опыт польской компании… — пояснил Канарис. — Помните, как в Варшаве в наши руки попали архивы польской разведки и службы безопасности.

— Конечно, помню! — ответил Штольце. — Хм… — покачал головой он. — Возможно, вы и правы, господин адмирал… Вы предлагаете захватить такие же архивы в России? — задал вопрос Штольце.

— Конечно же, полковник! — убеждённо воскликнул Канарис. — Если мы получим в свои руки архивы русских спецслужб, то сможем одним ударом разгромить их сеть. Именно поэтому я вас и вызвал к себе…

Канарис взял в руки увеличительное стекло, поднес его к карте и навел на территорию Советского Союза.

— Как вы думаете, где могут храниться эти архивы? — спросил он.

Штольце указал на Москву.

— В Москве… — ответил он.

— Согласен… — кивнул головой Канарис. — А где ещё?

— Возможно где-то в приграничной зоне… — вслух стал размышлять Штольце. — Офицеры, работающие с агентурой, должны иметь под рукой их личные дела.

— Вот и я так думаю Штольце… — согласился с ним Канарис.

— Но приграничная зона велика… — засомневался Штольце. — Как узнать, в каком городе находится архив?

— Очень просто… — ответил Канарис. — С агентами надо связываться… — продолжил свою мысль Канарис. — Передавать им приказы… Получать от них сообщения… В мирное время, это проще всего сделать через посольство. Но в генерал-губернаторстве русского посольства нет. Работу радиостанций там мы тоже не зафиксировали. Значит, всю эту работу выполняют связники, которые переходят через границу. Вот их-то мы и должны найти. Узнав, откуда они прибывают на территорию генерал-губернаторства, мы тем самым узнаем, где находится нужный нам архив.

— Господин адмирал! — вдруг воскликнул Штольце. — Одного такого связного я думаю, мы уже нашли!

Канарис бросил на Штольце вопросительный взгляд.

— И кто же это? — спросил он.

— Некто господин Анджей Скавронский… — ответил Штольце. — Месяц назад подполковник Шмальцшлегер из штаба «Вали» прислал нам на него запрос. Он попросил проверить его личность. Мы показали его фотографию представителям русской эмиграции в Париже и Берлине, и те вдруг опознали в нём сотрудника НКВД Павла Владимировича Горбенко. Бежавшие четыре года назад из Карелии в Финляндию господа Борислав Мечик и Андрей Козловский встречались с ним в Минске в начале тридцатых. Он вел их следственные дела по обвинению в терроризме и антисоветской деятельности. Начиная с лета прошлого года, Горбенко под видом брата, проживающей в Сувалках Зоси Скавронской, постоянно навещает её. Именно этим он и заинтересовал Шмальцшлегера. Он хотел завербовать его и поэтому стал наводить о нём справки.

Канарис в задумчивости прошелся по кабинету.

— Очень интересная информация… — сказал он. — И откуда ездит господин Скавронский к своей сестре? — спросил Канарис.

— Из Гродно… — ответил Штольце.

Канарис снова подошел к карте, долго рассматривал её и затем спросил.

— Неужели русские настолько не профессиональны, что не знают азов разведки?.. Связников надо, как можно чаще менять, чтобы те не примелькались противнику!

— Возможно, после репрессий, в НКВД осталось слишком мало опытных сотрудников… — ответил Штольце. — Наверное, поэтому Горбенко продолжает ездить к своей сестре.

— Значит наша цель — Гродно! — убеждённо сказал Канарис. Он повернулся к Штольце. — Срочно свяжитесь со штабом «Вали». — приказал он. — Пусть готовят диверсионную группу для захвата архива. Я уверен, что он находится в городе. И передайте подполковнику Шмальцшлегеру, что это личный приказ фюрера!

— Слушаюсь, господин адмирал! — вытянувшись, ответил Штольце.

ПОЛЬША. СУВАЛКИ. 20 июня 1941 года…

Поезд из Балинки прибыл в Сувалки поздно ночью. Ехавшие в одном купе, Анджей Скавронский и Клаус Визенталь сошли на перрон и дружески попрощались. Изобразив на лице улыбку, Горбенко пожал руку Визенталю и, пожелав ему счастливого пути, быстрым шагом направился к пролеткам, стоящим на площади перед вокзалом. Выбрав среди них самую старую и, значит самую дешевую, Горбенко сел в неё и приказал кучеру отвезти его на Госпитальную улицу. Здесь в доме номер семь жила Зося Скавронская. Он был рад, что, наконец-то, отделался от назойливого немца, который всю дорогу до Сувалок рассказывал ему анекдоты и разные смешные истории из жизни руководителей третьего рейха. По дороге на Госпитальную улицу Горбенко незаметно оглядывался, чтобы проверить — следят ли за ним или нет? Пока слежки не было, и он позволил себе немного расслабиться, чтобы обдумать план дальнейших действий. Встреча с Зосей была отвлекающим маневром для немецких контрразведчиков, если те всё же охотятся за ним. Такой вариант Горбенко не исключал, хорошо понимая, что слишком долго находился в поле зрения «Абвера» и СД. Но на все его предложения послать в Польшу кого-то другого, руководство отвечало, что такого человека сейчас нет и, что его легализация потребует слишком много времени. Это хорошо понимал и сам Горбенко. После тысяча девятьсот тридцать седьмого года практически весь состав белорусского НКВД сменился, и теперь в управлении работали лишь молодые сотрудники, не имевшие опыта оперативной работы. Несмотря на то, что Горбенко был полностью реабилитирован после двухлетнего заключения, только настойчивость его начальника капитана Матвеева смогла убедить руководителей республиканского НКВД разрешить ему выезжать за границу. Отношения между Германией и СССР, стремительно ухудшались. Обстановка на границе накалялась с каждым днём и из Москвы постоянно запрашивали собранную приграничной агентурой информацию. В этот визит Горбенко надо было встретиться с руководителями разведывательной сети — «Жаном» и «Малышом» и передать им пришедшее из Москвы сообщение особой важности. Весь прошедший день в Гродно постоянно звонили из центрального аппарата НКВД и настоятельно требовали, чтобы сообщение было передано, как можно быстрее. Именно поэтому, несмотря на всё возрастающую опасность провала, Горбенко снова пришлось поехать в Сувалки. Он потер ладонями утомленное бессонницей лицо и посмотрел на часы. Было половина одиннадцатого ночи. Связь с «Жаном» и «Малышом» была назначена на утро следующего дня. «Надо успеть выспаться, чтобы завтра чувствовать себя бодрым, — подумал Горбенко. — Малейшая ошибка во время встречи может погубить всё».

ВАРШАВА. СУЛЕЮВЕК. 20 июня 1941 года…

Телефонный звонок из штаб-квартиры «Абвера» застал подполковника Шмальцшлегер в ночном казино за игрой в карты. Он держал банк и уже прикидывал в уме сумму выигрыша, когда подошедший официант протянул ему листок бумаги, на котором была написана просьба дежурного офицера штаба «Вали» срочно позвонить в Берлин. Уединившись в одной из комнат казино, Шмальцшлегер набрал указанный в сообщении номер телефона. К своему величайшему удивлению он услышал на другом конце провода голос адмирала Канариса.