Вадим Очеретин - Я твой, Родина Страница 4

— Конечно, подходят! Бери, лейтенант. Не пожалеешь.

Это сказал высокий, сутуловатый, пожилой офицер. Он подошел неожиданно, все обернулись в его сторону. Лица бойцов просветлели, они заулыбались, и на его приветствие: «Здорово, гвардия!» грянули хором, что было сил:

— Здравия желаем, товарищ гвардии капитан!

Капитан взгромоздился на танк и обратился к Юрию:

— Ну, как у нас? Нравится? Будем знакомы — моя фамилия Фомин.

Юрий назвал себя и вглядывался в морщинистое лицо капитана, стараясь угадать, кто он такой. Широченный лоб, прямой нос, досиня выбритые щеки, седые виски, мешки под глазами, — ничего не сказали Юрию, Фомин посмотрел на него тепло, ласково и, догадываясь о его мыслях, сказал:

— Я заместитель командира батальона по политчасти, — и улыбнулся.

Его улыбка была такой приветливой, что Юрий тоже невольно улыбнулся.

— Сколько тебе лет? — спросил Фомин.

— Скоро двадцать.

— С экипажем познакомился?

— Нет еще. Машину обследовал.

— А что же ты ждешь? Не поинтересовался, с кем тебе в бой идти?

— Машина важнее, — язвительно вставил Николай, насмешливо поглядывая на новичка.

Капитан тихо, но строго заметил:

— Без твоих реплик обойдется. Что у тебя бойцы стоят, как на параде? Вместо отдыха?

Николай потупил глаза и спустился с танка, виновато бормоча: «Хотел новому офицеру, как следует, представить десант».

— Разойдись! — мрачно распорядился он.

Бойцы кучками разбрелись по леску. Капитан тоже спрыгнул на землю, обойдя вокруг машин, остановился возле спящих танкистов.

— Иди сюда, я тебя знакомить буду, — позвал он Юрия. — Эй, гвардия! Подъем! — закричал он добродушно.

Танкисты проснулись, встали, стряхнули свои комбинезоны и по-военному приветствовали капитана. Тот расстегнул воротник гимнастерки, вытер платком шею, снял фуражку и прилег на траве, жестом приглашая всех садиться рядом.

— Здорово, здорово! Давно не виделись, — улыбнулся он. — Поди, с самого утра? Вот, Малков, знакомься. Это твой механик. Кадровый водитель. На фронте с первых дней войны. Одиннадцать раз выходил живым из подбитого или подожженного танка. Коммунист, парторг в своей роте. Механик-водитель первого класса, мастер вождения танка.

Юрий с любопытством посмотрел на гвардейца, который, сверкая большими быстрыми глазами, тяжело поднялся, старательно вытянулся и зычным голосом с достоинством произнес:

— Гвардии старшина Ситников.

Он снял перчатку, ожидая рукопожатия нового командира. Но Малков не догадался. Ситников важно козырнул. Руки у него были большие. Голова в танковом шлеме тоже казалась неестественно огромной. Он сел и стал исподтишка разглядывать своего нового командира, немного смущаясь, но видно было, что этот танкист знает себе цену.

— Встань, Мишка, — ткнул он своего соседа сержанта.

— А это Пименов, снайпер орудийного огня, — представил сержанта капитан Фомин, — отличный башнер.

Юрий мельком глянул на башнера, который немигающими глазами уставился на него, вытягивая губы, как будто что-то хотел сказать. Сам хорошо умея стрелять из танковой пушки, Юрий подумал, что капитан преувеличивает способности сержанта.

Капитан Фомин больше всех заинтересовал Юрия. Тон, которым капитан говорил про каждого, показался лейтенанту излишне восторженным. Малков до сих пор считал, что подчиненных нахваливать вредно. Он сидел, покусывая поднятую с земли травинку, настороженно слушал капитана и рассматривал своих новых товарищей.

К ним подошел командир танкового взвода разведки старший лейтенант Осипов.

— А! Капитан уже здесь! Порядок в танковых войсках. — Он потирал руки и жался спросонья от вечерней прохлады. — Я как раз хотел идти вас разыскивать.

— Что такое, Осипов?

— Жаловаться буду, Иван Федосеевич. Уже три дня, как взяли Чикашина командовать взводом, а взамен не дают. У нас третья машина без офицера.

— Так вам дали вот лейтенанта Малкова.

— Это взамен раненого Сурганова. А третьего? Ведь это ж разведка! Мы ж не кухни возим своими машинами.

— Погоди не брюзжи, — капитан потянул его за хлястик комбинезона и усадил возле себя. — У вас и так во взводе с десантом три офицера — ты, Погудин, Малков. Ты вон и одним новым не занимаешься. Я пришел, а Малков у тебя еще даже с экипажем не познакомился…

В это время Николай Погудин сидел со своими бойцами в стороне и помогал старшине выпускать боевой листок. До него доносился разговор капитана с танкистами. «Сразу попался к капитану. Он ведь быстро мозги вправит!» — думал Николай. Что-то ему не нравилось в новом офицере, а что именно, он еще пока не разобрал. Он посматривал на Юрия Малкова, рассуждая, про себя: «А вот экипаж ему самый лучший достался. Лучший механик Антон Ситников, лучший стреляющий Михаил Пименов. Это хорошо…»

Мысли о новом офицере постепенно оттеснялись на задний план. Вспомнилось, как капитан Фомин, которого все офицеры звали по имени и отчеству — Иваном Федосеевичем, вот так же, в свое время, «возился» с ним, еще совсем неопытным бойцом. Когда Николая назначили командовать отделением, он растерялся, а Иван Федосеевич сказал: «Ты через полгода взводом должен уметь командовать — вот и действуй. Какой же ты солдат, если не стремишься стать офицером?»

Предсказание капитана сбылось. Скоро Николаю и на самом деле пришлось командовать взводом. Он вспомнил, как ему помогал Иван Федосеевич, как тот заботился, чтобы новому офицеру помогали остальные. Вспомнилось, как однажды капитан спас его…

Был жестокий танковый бой. Он вспыхнул внезапно. Автоматчики затерялись на огромном поле среди машин, налезающих друг на друга, стреляющих и маневрирующих на больших скоростях. Николая ранило осколком. Он лежал на земле, не в силах подняться, и едва успевал отползать в сторону, когда мимо — то сзади, то спереди, то сбоку — проходил или наш или немецкий танк. Самообладание начинало покидать Николая. Немцы старались давить гусеницами раненых.

Капитан Фомин стоял на башне у танка комбата. Огонь усиливался. Капитан увидел Николая. Машина мчалась мимо. Когда она остановилась на миг для выстрела, Фомин свесился с крыла, схватил с земли раненого и втащил его на танк. Через несколько минут Николай был доставлен в медсанвзвод.

Вспоминая это, Погудин снова посматривал на Фомина, сидевшего с танкистами. Капитан о чем-то расспрашивал Юрия. И от того, что новичок сидел рядом с Фоминым, от того, что было видно, как Фомин хорошо относится к Юрию, Николай почувствовал: он готов простить Малкова. Прошла обида на то, что при первой встрече со взводом тот холодно посмотрел на автоматчиков, не расспросил о каждом из них, не поинтересовался.

По лесу раздалась команда: «Офицеры, к командиру батальона!» Николай поднялся и направился вслед за всеми к Никонову. Капитан Фомин подошел к нему и обнял за плечи. Они шагали рядом, нога в ногу, и капитан, как будто между прочим, спросил:

— Как тебе, Малков? Понравился?

— Ничего, — неопределенно ответил Николай. — Офицер как офицер…

Фомин продолжал задумчиво:

— Молодой! Моложе тебя на два года. Но это не грех. Вот не очень энергичный кажется, огонька бы ему побольше!.. А машину хорошо знает. Ты вот что — помогай-ка ему. У него, правда, в экипаже есть коммунист — Ситников, но ты тоже помогай. Из Малкова мы должны сделать настоящего танкиста. Понятно?

— Есть, Иван Федосеевич! — весело ответил Николай, глядя на капитана влюбленными глазами.

Глава 2

Лес наполнился танковым гулом. От раскатистого рокота моторов и звонкого шлепанья гусениц задрожали желтеющие клены, высокие сероствольные грабы, тонкие березки. Грузные машины, перепахивая глухой проселок, еле намеченный в лесу, двинулись в стороне от больших дорог. Началось «параллельное преследование» противника. Танки в нескольких местах прорывались вперед, прокладывая путь нашим войскам, не давали врагу закрепиться для обороны.

До боя танки пробирались к намеченной цели колонной. Если не слышать рева их моторов и лязга гусениц, то издали кажется, будто они плывут в вечерней полумгле, как в кильватере корабли, слегка покачивая стволами орудий.

Командир бригады едет в колонне своих основных сил на маленькой автомашине. Он поминутно запрашивает по радио майора Никонова, как дела.

Василий Иванович Никонов ведет свой батальон за несколько километров впереди. На первом танке передового отряда он сидит на башне, свесив ноги в люк. Когда радист получает запрос комбрига и передает ему, Никонов, прямо не одевая шлема, прижимает ларингофон к горлу и отвечает:

— Дела идут. Все в порядке!

Он то и дело заставляет радиста связываться с разведкой. Три танка взвода разведки мчатся самыми первыми. К ночи они вышли на шоссе. Это — вынесенный вперед кулак, глаза бригады.