Хироюки Агава - Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг. Страница 4

Сасакава Рючи, президент националистической организации «Кокусуи домеи», — единственный из лидеров правого толка, еще уважавший Ямамото. Он часто навещал его в морском министерстве, надев официальное, украшенное гребнем кимоно. Всегда обращался к адмиралу «сэнсэй» («хозяин») и даже давал советы, как себя вести при встрече с возможным убийцей.

Вечером 1 сентября — в день, когда Ямамото получил назначение на флот, — он слушал по радио новости о вторжении Германии в Польшу. 3 сентября, в 7.15 вечера по японскому времени, Англия объявила войну Германии. Спустя шесть часов Франция последовала за ней. 4 сентября он пишет Симаде Сигетаро: «Огромные потрясения, происходящие сейчас в Европе, приводят меня в ужас, когда я начинаю думать о наших отношениях с Германией и Италией».

5 сентября Ямамото обратился к личному составу всего Объединенного флота. Его обращение начиналось словами: «Осознавая серьезную ответственность как главнокомандующий Объединенного флота, в соответствии с неожиданным приказом его императорского величества…» — и заканчивалось:

«Ситуация в Европе имеет четкие признаки перерастания в еще один всемирный конфликт. Перед императорским флотом сегодня стоит задача серьезная, как никогда. Я надеюсь, что все, кто находится под моим командованием, будут еще больше заботиться о своем здоровье и денно и нощно тренироваться, с тем чтобы держать мощь флота на высоте; он призван выполнить свой долг по защите Отечества в соответствии с волей императора».

Это чисто формальное обращение; скорее всего, Ямамото не притрагивался к черновику, подготовленному его штабом; в Японии в те времена, если кто-либо в его положении собирался сделать какое-нибудь официальное заявление, важным считалось не то, что он сказал, а то, чего не сказал. Если внимательно прочесть обращение, создается впечатление, что тут излагается некая теория «невоюющего флота» — как она изложена еще одним строптивым адмиралом — Като Томосабуро.

5

Однако Объединенный флот не проявлял ни малейшего признака раскола из-за военных действий в Европе. 4 сентября недавно сформированное правительство Абё обнародовало заявление, в котором говорилось: «Япония не намеревается вмешиваться в войну, которая недавно вспыхнула в Европе, а собирается посвятить себя исключительно разрешению „китайского инцидента“…» Распорядок дня на флоте оставался неизменным, а у Ямамото — в резком контрасте с его периодом работы заместителя министра — вдруг оказалась масса времени.

Кроме тех дней, когда шли маневры, у главнокомандующего Объединенного флота в мирное время было сравнительно мало дел. Ямамото стал предлагать своим штабистам сыграть в шоги или укрывался в своей каюте и писал письма либо выдавал образцы каллиграфии, которые так часто у него выпрашивали почитатели. Выходцы из тех краев Японии, откуда он сам, имели репутацию любителей покушать, а морской воздух только подстегивал аппетит. Завтракал главнокомандующий в японском стиле или (тут надо делать заказ за ночь вперед) по-европейски, с кофе, кашей и т. д. Тем не менее существовал консенсус — «войну на овсянке не выиграешь», и большинство выбирали фасолевый суп и рис.

Обед представлен целиком европейской кухней — начинался с супа и завершался десертом. За столом пользовались как серебряными столовыми приборами, так и чашками, чтобы есть руками. Для услаждения слуха обедающего в течение получаса, с 12.05, играл оркестр на афтердеке — это заменяло ему ежедневные репетиции; но в репертуар редко включались такие военные мелодии, как хорошо известный «Марш линкора», — акцент делался на сентиментальные японские мелодии и популярную западную музыку. Говорят, сам Ямамото особенно любил «Китайскую ночь». Остальная часть команды спешила покончить с едой и подняться на афтердек послушать музыку — один из основных видов отдыха команды, но, естественно, только когда корабль стоял на якоре.

В состав ужина, вновь в японском стиле, входили такие деликатесы, как морской карп, либо вяленый, либо жареный, пикантный яичный крем и сырая рыба дольками, а на камбуз, конечно, принимали поваров, известных своим искусством. Единственный недостаток — поскольку морские офицеры обязаны оплачивать свое содержание, молодые моряки, занимавшие подножие стола, считали подобную роскошь невозможной для своих кошельков.

За обедом и ужином в принципе полагалось присутствовать и главнокомандующему, и всем офицерам; прямоугольный стол для заседаний в каюте главкома был переоборудован в обеденный — на него набросили белую скатерть. На боевых кораблях типа «Нагато» для отделки кают в большом количестве используется тик, и каюты больше походят на салоны первого класса на каком-нибудь старомодном лайнере. Идея состояла в том, что в таких каютах в любом порту мира можно принимать любых гостей, не стесняясь интерьера.

Главнокомандующий обычно сидел в центре одной из сторон стола, напротив начальника штаба. Среди других — старшие и остальные штабные офицеры, адъютанты, шифровальщик флота, механик флота, флотский метеоролог, казначей флота, флотский медик, юрист флота и время от времени капитан «Нагато». Сам Ямамото говорил мало, но ни в коем случае не ограничивал других и часто улыбался. Ел он много. При его предшественнике адмирале Йосиде сушеная сардина редко появлялась на столе в кают-компании, но Ямамото был чрезмерно влюблен в юрум-аваси (вид сардин) из Тосы. Когда бы флот ни заходил в залив Сукумо, он посылал офицера снабжения закупать ее в больших количествах, а затем с наслаждением чавкал, съедая с головой и постоянно приглашая других присоединиться к нему.

Йосида, весьма суетливый, чересчур обидчивый, не унимался, пока все неисправности не устранены; не пил спиртного и, не имея возможности разрядиться, выискивал ошибки и всякие мелочи принимал слишком близко к сердцу. Без чувства меры пользовался красным карандашом на документах, которые готовил для него штаб, и иногда сам, лично занимался исправлением незначительных деталей в сигналах. Даже его штабные офицеры подвергались частым придиркам. Короче, уже тогда у него, видимо, проявлялись признаки невроза, которым он оказался позже болен всерьез.

В холодное время года, когда флот заходил в гавань у Беппу, в Кюсю, все с вожделением ждали момента, когда можно поесть шар-рыбу и запить горячим саке. А Йосида с тревогой допытывался у главного медика, действительно ли это безопасно для здоровья, — и даже после этого редко удавалось убедить его отведать это лакомство. Расставание с «Нагато» он отметил раздачей всем офицерам своих фотографий, но при этом не везде их принимали с благодарностью.

Когда адъютант Фудзита встретился с Ямамото, последний представлялся и крайне жестким, и очень беспечным; самое первое впечатление — новый главнокомандующий существенно отличается от Йосиды и это великий человек.

После короткого времени флот вышел из залива Вакамура и возобновил прерванные маневры. Выйти из гавани — не такая уж простая задача, поскольку командование Объединенного флота, работающее в одиночку, должно было вывести из гавани, как пастух выводит стадо, примерно 80 кораблей всех размеров, сохраняя порядок, — только высококлассные штурманы могли служить в штабе флота. Заблаговременно надо подготовить двигатели и якорные механизмы судов. Наконец звучит приказ:

— Объявляется пятнадцатиминутная готовность до выхода из порта! Все по местам! И тут же нос корабля и мостик оживают. Звучит рапорт:

— Первое судно, вторая эскадра, — поднимает якорь!

Трубит горнист: «Готовься к выходу в море!»

В голове колонны идет группа подводных лодок. Субмарины играют роль разведчика, отступая назад, когда флот входит в гавань, и возглавляя его при выходе. В это время главком находится на мостике, лично наблюдая за маневрами кораблей. Связные от навигационной группы громко сообщают о перемещениях отдельных судов и эскадр:

— Четвертая эскадра выходит из порта!

— «Такао», «Атаго», «Чокай», «Майя» выходят из гавани!

— Сейчас уходит «Исе»! «Хуига», «Фусо» выходят!

— «Акаги», «Улага», «Сориу», «Хирую», первая и вторая эскадра авианосцев покидают порт!

Говорит Комото Хиронака, в ту пору штабной офицер морской авиации и младший помощник: «Когда мы покидали гавань, мне хотелось стать главнокомандующим Объединенного флота». В самом деле, когда наблюдаешь, как такой огромный флот приходит в движение, и представляешь, что все это находится под твоим личным командованием, переживаешь особые чувства. В такие моменты можно простить, что человека распирает от самодовольства; но Ямамото такая тенденция была вовсе не свойственна. Младшие офицеры на борту «Нагато» делились впечатлениями.

— Новый главнокомандующий совсем не важничает, — говорил один.