Андрей Геращенко - Учебка. Армейский роман. Страница 4

Вот и сейчас, после ухода матери, Игорь решил что-нибудь почитать. Несколько дней назад отец принес красный томик Данилевского, в котором было три очень интересных исторических повести. Игорь увлекался исторической литературой и с упоением погрузился в чтение «Мировича». Ему понравился Мирович, затеявший безнадежную борьбу с монархом.

Так прошло несколько дней. У отца все не было времени, и покраску отложили.

21 июня к Игорю зашел его друг, одноклассник и тезка Игорь Жалейко. Жалейко учился в ветеринарном институте, закончил первый курс и теперь тоже должен был идти в армию. Как всегда, он забежал лишь «на минутку»:

— Привет, Игорь, я на минутку.

— Привет. Проходи.

— Некогда, надо еще всех объехать.

— Заходи, не будем же мы через порог говорить?!

— Ладно, зайду, но ненадолго.

— Ты на велосипеде?

— Да, бегает еще.

— Как твои дела, рассказывай?

— Помаленьку, с матерью не оставили, говорят, сейчас такого закона нет.

— Так ведь она у тебя на инвалидности, а кроме нее никого дома не остается.

— Говорят, что третья группа, значит, по закону не оставляют. Я ведь пригласить тебя зашел. У меня завтра в пять отправки, я двадцать четвертого ухожу. Так что приходи. Сергей пишет?

— Пишет, уже вовсю в Пруссии службу несет.

— Где?

— В Калининградской области — раньше Восточной Пруссией называлась. Значит, с разницей в два дня пойдем — я двадцать шестого ухожу. А насчет отправок даже не знаю… Тут и самому уже пора собираться.

— Что там тебе собираться, не в санаторий едешь.

— Ну, ладно, ты не обижайся, будет время — приду.

Тищенко солгал — он с самого начала не собирался идти к Игорю. Все друзья Тищенко или уже ушли в армию, или должны были уйти двадцать четвертого — значит, на свои отправки приглашать было почти некого. Родственников у семьи Тищенко поблизости не было, приглашать первых встречных не хотелось, поэтому вопрос с отправками отпал сам собой. Но идти к Жалейко тоже было не совсем удобно по вышеизложенным причинам. На прощание Тищенко сказал вполне искренне:

— Знаешь, Игорь, может, больше не увидимся, так что пока… На два года.

— Пока. На два года!

Проводив Жалейко, Игорь взял на лестничной площадке почту и увидел среди газет письмо. На конверте был уже знакомый калининградский адрес. Сергей писал следующее:

«Здравствуй, Игорь.

Привет тебе с Балтики, кстати, вчера я ее видел. Красиво, словами, пожалуй, и не передашь. Наше стрельбище находится на берегу, в дюнах. Мы стояли на закате солнца, которое медленно погружалось в воду, и такая была красота. А на берегу валяется греческий корабль. Он лет 10–15 назад (точно установить мне не удалось) был выброшен на берег и сгорел. Вот теперь такая махина валяется на песке и никому не нужна. Здесь снимали фильм «Мой дорогой мальчик» и недавно еще один (приключенческий) фильм: то ли «Тайфун», то ли «Шторм». Так, начну все по порядку. Письмо твое я получил, за что тебе большое спасибо. Сообщаю тебе, что я служить буду не три года, а два, так что придем вместе. Три года служат те, кто плавает на кораблях, подводных лодках или в морской авиации. Все же остальные: береговая охрана, береговые батареи, морская, пехота — служат два года. Куда я попаду — еще неизвестно, но на два — это точно.

Карантин мы прошли, точнее прогуляли. Интересное было время — две недели ничего не делали. Теперь началась учеба, как в школе: 45 минут урок, 5–10 — перемена. В день по три — четыре пары, потом строевая три часа, потом спортгородок и потом чуть доползаешь до постели. Раздеваешься, складываешь робу (форму) — не дай Бог неправильно, будешь один всю палубу мыть!

Только ляжешь и закроешь глаза, как уже кричат: «Рота, подъем!». Ночь проходит моментом, не успеваешь и отдохнуть. Свободного времени практически нет, но вот сейчас у меня есть полчаса свободных, потому что я в 16–00 заступаю в наряд по КПП (контрольно-пропускному пункту). А так, насчет свободного времени — очень плохо. Сутки буду стоять. Потом спать с 16–00 до 6–00. Хорошо. Кстати, подъем у нас в 6–00, еще ты спишь, наверное, да и все спят и только нам не спиться. Утром зарядка, кросс — такой, что после ноги болят: по шесть километров.

На занятиях учим тактику боя, оружие, санитарию — это все интересно. Но есть и дебильный устав — чем-то напоминает мне школьное обществоведение: читаешь предложение и не можешь его понять, так не по-русски написано. Привыкаем к флотскому языку, странному, но интересному. Например, туалет по-морскому — гальюн, коридор — палуба, комната — кубрик, столовая — камбуз, стул — банка, выключить — вырубить, одежда — роба, воротничок — гюйс и т. д. Спим мы на койках в два яруса. Я сплю на нижнем — хорошо, на верхнем немного хуже — можно нечаянно упасть. А живем мы в старых немецких казармах, в лесу. Рядом такая красотища: лес, море, песчаные дюны; а ты ходишь строевой по горячему асфальту, как проклятый.

Погода здесь стоит жаркая. Вчера было плюс 35 С, сегодня — не знаю, но тоже жарко. Но ты не подумай, я не жалуюсь, по-моему, армию стоит пройти каждому мужчине, чтобы сильнее любить жизнь.

По субботам ходим в баню и меняем белье. Вообще, суббота и воскресенье — самые интересные дни. Показывают фильмы в клубе, интересные, между прочим, фильмы. Вот позавчера показывали «Не ставьте Лешему капканы». Примерно числа 26 июня будет присяга, потом нас разбросают кого куда по частям. Скорее бы. Ну, пожалуй, и все. Пока. Пиши.

Просмотрев прессу и не найдя там ничего занимательного, Игорь отправился в подвал за кистями — сегодня предстояло покрасить пол в спальной комнате. В огромном, сыром подвале, как всегда, горело всего пару лампочек, да и то в дальнем конце. Вообще то жильцы вкручивали время от времени по одной — две, но их либо разбивали в первую неделю, либо воровали во вторую. Угрюмый, мрачно-серый подвал напоминал таинственный подземный ход, скрытый в недрах старого замка. В детстве Тищенко вместе с друзьями принимал самое активное участие в «подвальных» играх: всевозможных прятках, войнах и т. п. Теперь подвал хранил тишину. Игорь ловко продвигался по железобетонному лабиринту. Многократное повторение пути довело его действия до автоматизма. Поворот направо, затем налево и Игорь перед дверью. Такое же автоматическое движение у замка и дверь открыта. Теперь можно включить свет. По обе стороны от входа ряды полок, на которых тесными, рядами расположились банки с вареньем, компотами, соленьями. Перед банками — куча гаек, разнообразных деталей и прочего хлама, который когда-нибудь может «сгодиться в хозяйстве». Отыскать кисти среди этого вещевого Вавилона было непросто, но Игорь все-таки нашел одну — наполовину облезлую, наполовину окаменевшую от старой краски. Ничего более подходящего Тищенко не нашел, но все же решил красить, надеясь размочить кисть в бензине. Отлив бензин в баночку, Игорь отправился домой.

Прошло полчаса. Упрямая кисть ни за что не хотела приобретать «человеческий вид», упорно игнорируя старания Игоря. В конце концов, Тищенко потерял последнее терпение, вытащил из-под ванны краску и принялся за дело. Первые же мазки убедили студента в том, что вряд ли было бы хуже, если бы вместо кисти он использовал простую щепку. Краска упорно не желала размазываться — лишь стекала с кисти жирными масляными струями. Игорь уже собрался было прекратить свое неудавшееся начинание, но тут заметал, что по прошествии некоторого времени краска, особенно там, где он красил вначале, растеклась довольно гладким, почти зеркальным слоем. Тищенко обрадовался, что законы физики помогли справиться с «кистевым саботажем» и с удвоенной энергией принялся за работу. Через два часа половина спальни сияла блеском свежеокрашенной поверхности. Тищенко был горд и доволен своей работой. Однако его ждало большое разочарование. Вечером мать принесла новую кисть и, докрашивая комнату, Игорь был неприятно удивлен тем, что окрашенная ранее территория заметно возвышалась над остальным полом, что недвусмысленно указывало на, мягко говоря, излишнюю толщину слоя краски. Вдобавок ко всему пол высох только к вечеру двадцать пятого. Окраска зала прошла более успешно и немного укрепила пошатнувшийся престиж способностей Игоря в вопросах ремонта.

Глава третья

Военкомат

Прощание с домом. Пути господни неисповедимы. Является ли человек, сдавший паспорт и получивший военный билет, гражданином СССР? Первые сравнения областного военкомата с царской тюрьмой. Тищенко сожалеет о том, что вместо плавок одел семейные трусы. Медкомиссия. «Купцы» и «товар». Тищенко попал в Минск. Новые знакомства. Грусть расставания. Алексеевич рассказывает армейские страшилки.

— Игорек, вставай.

— У?

— Сынок, надо вставать. Пора в дорогу, — мама немного виновато будит Игоря.