Сказки старые, да на новый лад - Виктор Моисеевич Важдаев Страница 4

Нет, не бывать фашистскому зверью над человеком хозяином. Не бывать!

Золотая рыбка

Ни на море, ни на окияне, ни на острове Буяне, ни в ветхой избушке, а в старой пивнушке за недопитой кружкой сидел отставной ефрейтор, — ни художник, ни маляр, ни купец, ни работник, ни архитектор и не плотник, — а так пропащий человек, забулдыжный, по имени Адольф, по фамилии Шикльгрубер. Был он на руку нечист, на слово речист, на обещания падок, да гадок — сам худой, голова редькой, нос щучий, глаза горильи, а усики бантиком. Чудно даже!

Дело было в Мюнхене.

Сидит Адольф у разбитого корыта — вздыхает: пиво кончается, другого не дадут, жрать нечего, жить негде, деваться некуда, а делать что-нибудь — способностей нет. Был маляром — выгнали, был чертежником — выгнали, был шпионом — выгнали, жил в Австрии — судьба прогнала.

А кругом пиво льется, сосиски жарятся-шипят, колбасами пахнет.

«Эх, — думает Адольф, — хорошо в Германии!»

Побежал он в полицию.

— Так и так, — говорит, — не хочу быть австрийцем, а хочу быть арийцем, чистокровным германцем. Можете сделать?

— Можем, — говорит полицейский. — Рупь дашь?

— Дам.

— Давай!

Дал.

Полицейский приказал:

— От родины отрекись!

Отрекся.

— От родителей откажись!

Отказался.

— Все, что ни на есть дорогого, забудь!

Забыл.

Полицейский дунул, плюнул, пошептал, на пишущей машинке попечатал, паспорт выправил.

— Готово!

Стал Адольф Шикльгрубер — Гитлером. Дешево и сердито.

— Может, ты теперь из меня генерала или еще какого человека сделаешь?

Полицейский поглядел на него вязко и сказал:

— Вот уж человека из тебя сделать никак не могу, не выйдет. И не проси: что не могу, то не могу.

— А как же? — не растерялся Гитлер. — Как я есть чистокровный германец…

— Э-э, брось, — сказал полицейский. — Я еще рупь твой не разменял, не пропил, а ты уж гордишься. Ну, ладно, посоветую. Разве что попробуй Золотую рыбку поймать, — поймаешь — твоя удача. Не поймаешь — на себя пеняй.

Побежал Гитлер к морю. Воду взбаламутил— стал ждать.

Глядь, на поверхность вместо рыбки Геринги и прочие Геббельсы всплыли.

«Ладно, — думает Гитлер, — пригодятся».

Собрал он их в кучу:

— Сохните, ребята!

А они сидят, дрожмя дрожат, согреться не могут, никак не обсушатся.

Взял тогда Гитлер десятка два неарийских книжечек, Толстого, Диккенса, Сервантеса, Пушкина, какого-то там Гейне прихватил, — стал костер разводить. А книги не разгораются.

Огляделся, схватил Ньютона — книжка зачитанная, еврейская, старая, — не привыкать стать — здорово гореть будет!

Запылал костер. Обсушились гитлеровцы, отогрелись.

— Хорошо, — говорит Геббельс, — оказывается даже и от неарийцев польза есть.

— И еще какая! — сказал Гитлер. — Только соображать надо, что к чему. Что сжечь, что сломать, с кого кожу живьем снять, кого прирезать, а кого по-хорошему — казнить, кого в тюрьме сгноить, на ком верхом ехать. Ум — великое дело!

— Хайль! — вскричали все.

Гитлер сказал:

— Мы рождены, чтобы осчастливить Германию. А для этого нужно ее схватить, скрутить и задавить.

Взобрался Гитлер на корыто, крикнул:

— Геринг, ко мне!

Подошел Геринг.

— Я здесь.

— Геринг, ты моя правая рука! Тебе доверяю: желаю я ни много, ни мало, а Золотую рыбку! Понял? Иди лови!

Пошел было Геринг к морю да и задумался:

— Если я — правая рука — буду рыбку ловить, кто же тогда управлять Германией станет?

И он вернулся к Гитлеру и доложил об этом.

— Верно, — сказал Гитлер, — пошлем другого.

И крикнул Гиммлера.

— Что прикажете? — спросил Гиммлер.

— Слушай, Гиммлер, — сказал Адольф. — Ты моя левая рука! Тебе поручаю: поймай Золотую рыбку. Понял? Отправляйся.

Пошел было Гиммлер к морю и задумался:

— Если я — левая рука — буду рыбку ловить, кто же в Гестапо пытать будет?

И он вернулся к Гитлеру и доложил об этом.

— Верно, — сказал Гитлер, — пошлем другого.

И крикнул Геббельса.

— Чего изволите? — спросил Геббельс.

— Слушай, Геббельс, — сказал Гитлер. — Ты моя… левая нога! Тебе приказываю: излови для меня эту, как ее… Золотую рыбку! Пшел!

Дохромал Геббельс до моря. Одну ножку в воду сунул, а вода холодная, мокрая! Испугался Геббельс. Решил:

— Еще утонешь с этой Золотой рыбкой. И подумать только, что такая светлая голова, как моя, может пропасть из-за какой-то рыбешки!